Джеймс Бертрам - История розги
Впрочем, в самой процедуре умерщвления плоти и телесных покаяний существовала огромная разница между христианами Востока и Запада. На Востоке христиане как по количеству, так и по влиянию своему были постоянно организованы и ни в теории, ни на практике не позволяли себе таких излишеств и увлечений, как западные братья их. Так, например, сознание грехов и безграничное покаяние они считали уже достаточной искупительной жертвой, причем лучшим и самым необходимым спутником покаяния служили у них слезы. Во время богослужебных обрядов и церемоний слезы на Востоке играли поэтому главную роль, а так как самобичевание является великолепным и самым действенным средством для того, чтобы заставить человека плакать, — то вот к этому именно способу восточные народы зачастую и обращались.
Западные же христиане пошли в этом направлении гораздо дальше: по их верованию, акт самобичевания обезвреживал каждый совершенный грех, отнимал от него, так сказать, бывшее его значение. Вот почему они прибегали как к непосредственной, прямой и немедленной искупительной жертве именно к самоистязаниям. Габриель, архиепископ Филадельфии, в своем сочинении «Собрание деяний святых», приводит несколько исторических фактов в доказательство того, что христиане Востока имели действительно упомянутое представление о самобичевании и добровольном умерщвлении плоти. Вот что говорит, например, этот автор.
«Некий святой решил удалиться от света и поселился на горе Митриа, расположенной в Тебене. В келье, находившейся по соседству с кельей этого отшельника, проживал монах, который очень часто навзрыд плакал, упоминая при этом о совершенных в жизни своей грехах. Так как святой не в состоянии был плакать, но в то же время сильно завидовал своему монаху-собрату по отшельнической жизни, то последний как-то обратился к первому со следующими словами: «Отчего ты плачешь, несчастный? Почему ты не оплакиваешь горькими слезами своих грехов? Я доведу тебя до слез, я хочу, чтобы ты непременно плакал, и если ты, по своему внутреннему побуждению, не можешь вызвать на глазах твоих слезы, то я употреблю все усилия и добьюсь того, что ты будешь плакать, несчастный!»
С этими словами монах взял в руку большую плеть и стал усердно хлестать себя до тех пор, пока не впал в блаженное состояние, граничившее с ощущением полного счастья. Таким образом он снова вызвал у своего соседа чувство бесконечной зависти и, разумеется, подражание.
Другой писатель о восточных христианах говорит: «Некоторые из монахов орошали землю своими слезами, в то время как другие, не умевшие без причины плакать, обращались к истязанию себя плетьми или розгами».
Христиане Запада, бывшие более свободными и менее ограниченными, заходили в своих мыслях и мнениях о полезности флагеллянтизма гораздо дальше. Хотя они и прибегали к аналогичному способу умерщвления плоти на том же основании, на котором истязали себя восточные собратья их, но тем не менее главным и доминирующим побуждением в данном случае служила у них любовь к Иисусу Христу вместе с желанием путем известных страданий приблизиться к нему и стать ему более родственными.
Это основание проглядывает в статутах различных духовных орденов, а во многих из них проходит даже красной нитью. Так, например, в некоторых предписаниях говорится: «Тот, кто занимается умерщвлением своей плоти путем самобичевания, должен во время экзекуции мысленно представлять себе Иисуса Христа, следить своим духовным оком за Его страданиями, испытанными Им на кресте. Каждый кающийся должен постараться испытать те же боли, которые достались на долю Сына Божия».
При этом необходимо добавить все-таки, что неотступной мыслью у флагеллянтов служило желание путем болезненного умерщвления плоти покаяться в содеянных грехах. Нет, разумеется, ничего удивительного в том, что обряд этот вошел в привычку и во всеобщее употребление среди тех, которые в самобичевании, а также в продолжительности и интенсивности истязаний, видели способ успокоения своей совести и прощения совершенных проступков и, кроме того, привлекали на себя внимание и уважение как образованных, так и необразованных людей. Последнее обстоятельство заставляло флагеллянтов идти еще дальше, ибо в их глазах жестокие телесные наказания имели гораздо больше цены, нежели другие какие бы то ни было испытания христианских добродетелей. Не говоря уже об их утверждениях, что флагелляции ниспосланы на землю небом, что ввели их Илья и Енох, приводились еще и следующие еретические основания: проливаемая флагеллянтами при истязаниях кровь должна будет соединиться с кровью Иисуса Христа; далее, самобичевание исключает необходимость покаяния и исповеди; затем, оно имеет несравненно более за собою заслуг, нежели мученичество, ибо самобичевание является актом добровольным; крещение водою не представляет при флагеллянтизме более необходимости, ибо каждый христианин должен принять святое крещение от собственной крови; самобичевание, наконец, обезвреживает не только совершенные, но и имеющие быть сделанными в будущем грехи, делая таким образом излишним наличность каких бы то ни было богоугодных дел. Навстречу подобным еретическим символам веры церковь послала свое проклятие, предав такие воззрения анафеме, и многие из флагеллянтов вынуждены были искупить свои взгляды… на костре.
Ордены флагеллянтов новейшей формации, — о некоторых из них мы уже имели случай упомянуть выше, — не разделяли только что приведенных взглядов; они подчинялись во всем ортодоксальной церкви и ограничивались тем, что производили автоэкзекуции по праздничным дням, например в воскресенье, в Рождество, в дни Великого поста и в некоторые дни масленицы. Установленные в их сообществах правила напоминали собою таковые у масонов; имелись у них также флаги, распятия и другие украшения алтаря. Для покрытия издержек, необходимых на приобретение означенных предметов, каждый сектант уплачивал ежегодно незначительную сумму денег.
В большие праздники флагеллянты для торжественных шествий по улицам наряжались в особые одеяния, надевали на лицо маски и в таком виде, дефилируя перед любопытно глазевшей на них публикой, направлялись в церкви. В церкви, откуда начиналось шествие, равно как и в той, куда они заходили, им приходилось выслушивать краткую проповедь на тему о страстях, обуревающих флагеллянтов; при словах: «Мы хотим обратиться на путь истинный и исправиться», начиналась экзекуция, во время которой слышалось пение Miserere. С продолжением песнопений прекращалось и применение плети или розги. Братство стояло под наблюдением епископа, который должен был утверждать все создаваемые сектантами правила и предписания.
