Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна
— В качестве кого?
— Кого угодно. А! Ещё могу на Марс улететь в составе первой группы по освоению планеты. Это гораздо вероятнее, чем моё возвращение к Лиле.
— Ну-ну…
— Не понимаю, почему ты мне не веришь? — нахмурился Яр, наконец нащупав, что хотел. И несмотря на напряжённый разговор, Алинка раздвинула ноги, позволяя ему положить ладонь на нежный лобок, а затем и скользнуть пальцем вниз, в чуть влажную глубину узкого входа. Алина слегка вздрогнула, всхлипнув, когда Корнеев проник средним пальцем дальше, при этом большим лаская клитор, и простонала:
— Это же очевидно, Яр… Ты… любил жену… Боже-е-е…
— Как ты меня называешь, мне прям лестно, — усмехнулся Яр и поцеловал Алину, радуясь, что она откликается, сама с жадностью изучая его губы. — Любил, насколько я помню из школьного курса русского языка — прошедшее время глагола. А в настоящем я с тобой, и хочу быть с тобой дальше. И никто мне больше не нужен. Это скорее ты себе другого мужика найдёшь, чем я — другую девушку.
— Издеваешься? — хихикнула Алина, закидывая на Яра одну ногу. — Я же тебе рассказывала, сколько раз пыталась… И облом за обломом. А сегодня вообще!..
— Не вспоминай, не надо…
Конечно, поцелуями и ласками дело не ограничилось. Корнеев чувствовал, что Алина хочет его сама — в какой-то момент она попросту стащила с него трусы и под собственный громкий стон, обхватив ладонью напряжённый член, направила его в себя.
Как они будут предохраняться дальше, Яр у неё так и не спросил. Да ему, по правде говоря, вовсе и не хотелось это обсуждать. Отчего — он и сам не понимал.
И просто наслаждался каждым движением внутри самой желанной в мире девушки, её нежными губами, всхлипами и стонами, и предпочитал не думать о том, что будет потом.
41
Алина
Утром Яр убежал на работу, перед этим затискав меня до безобразия. Он ничего такого не говорил, но я и без слов понимала, что Корнеев дико не хочет уходить и с удовольствием остался бы рядом со мной — досыпать, а потом… Ну, что потом, и так понятно.
Я до сих пор не насытилась им, и видела по его глазам, что и он мной тоже. На меня вообще никто и никогда не смотрел с подобным выражением, я даже усомнилась в собственной адекватности. Разве взгляд может быть настолько нежным, и в то же время шальным, приправленным бешеным желанием? Яр как будто хотел одновременно и зацеловать-заласкать меня до умопомрачения, и затрахать во все доступные места. Но этот взгляд не пугал, наоборот — я вспыхивала ответной нежностью и желанием, не слишком понимая, что происходит.
Мои чувства были очень похожи на любовь, но я боялась рассуждать об этом. Разумеется, я люблю Яра, он ведь мой друг детства, по-настоящему близкий человек. Теперь ещё и любовник… Видимо, сочетание моих дружеских чувств к нему и гормонального цунами, которое накрывало меня последние пару дней, и породило ощущение, будто я чувствую не просто желание отдаваться Яру, а люблю его. И люблю не как друга, а как своего мужчину.
Мысль о возможности подобного пугала, и я поскорее забила её поглубже в подсознание, решив, что не стану рассуждать о подобном даже под дулом пистолета. Пусть всё идёт своим чередом, и хватит.
Единственное, что следовало бы обговорить — это способ предохранения. Таблетки пить и себя травить — нет уж, спасибо, не надо. Да и, по правде говоря, я даже хотела забеременеть от Яра. А от кого ещё? Вряд ли я встречу нормального мужчину, слишком мне не везёт. А часики тикают и детей хочется. Яр же будет хорошим отцом — это несомненно. Значит, надо поговорить с ним об этом. Не захочет — пусть использует презервативы, но беспокоится об их наличии сам, я заморачиваться не собиралась.
Пока убирала квартиру, Яр забрасывал меня сообщениями, и я в который раз усомнилась в собственной адекватности. Нет, мы и раньше переписывались, и много, но не так. Сейчас же наша переписка, пусть и была шутливой, всё же напоминала общение двоих влюблённых.
Это смущало, но и нравилось тоже. У меня подобного даже с Лёшкой не было…
«Чем занимаешься, самая сладкая в мире девочка?»
«Конфеты ем, чтобы сладость не потерять. Думаю мёдом обмазаться».
«Подожди до вечера, чтобы я мог слизать! И лучше не мёдом, а вареньем или шоколадом. Особенно сосочки и между ножек — там должно быть слаще всего».
Боже, как я хохотала, краснея и фыркая, и не понимая — Яр просто шутит или серьёзно? Может, ему нравится такое в сексе? Я ведь на самом деле пока ничего не понимала в том, что нравится ему в постели, кроме одного: он любил быть инициатором во всём. Интересно, с Лилей он тоже был таким?..
Хотя… нет. Не хочу даже думать об этой дуре. Только ревновать почём зря!
«Яр, я вообще-то квартиру убираю…»
«Да я тоже тут не сладости ем. Готовлюсь к важным переговорам. Через пять минут пропаду часа на полтора».
«Отлично, я пока доубираюсь!»
«Жестокая. Нет бы опечалиться, что я так долго не буду ничего тебе писать».
«Работай давай, а то тебя уволят!»
Яр прислал мне рыдающий смайлик, и я, помешкав, всё-таки напечатала:
«А тебе правда нравится, когда… Ну, шоколад, варенье… Может, сливки ещё… Я о таком только в книжках читала, если честно. Нравится?»
«Я не пробовал, — ответил Яр и поставил краснеющий смайлик. — И, честно говоря, раньше не тянуло. Но с тобой мне хочется всего и сразу. Так что готовь свою фондюшницу».
«Яр!»
«Что? Я про фондюшницу, которая на верхней полке у тебя стоит. Видел, когда свечки доставал. Для разогревания шоколада. А ты о чём подумала?»
Как я хохотала, боже мой!
Нет, Лиля всё-таки феерическая идиотка, что захотела променять Яра на какого-то мужика с деньгами. Разве деньги — главное в жизни? Верность, поддержка, взаимопонимание — вот что по-настоящему важно.
Жаль, что Лиля передумала. Уверена, она ещё попортит Корнееву крови. А заодно и мне.
42
Ярослав
На самом деле настроение у Яра было вовсе не таким безоблачным, как он пытался показать в переписке с Алиной.
Лиля достала его уже с утра. Обнаружив, что накануне вечером она оборвала ему телефон — он не слышал, поскольку отключил звонок, — Корнеев всё же позвонил жене. Подумал: вдруг что-то с Соней?
Нет, с Соней всё было в порядке. Просто Лиля хотела напомнить, что в следующее воскресенье у её отца юбилей, сначала будет ресторан, затем семейное торжество. Все уши прожужжала о том, как это важно, необходимо и вообще лучше ему приехать к ним с Соней накануне, чтобы они все вместе с утра отправились в ресторан. Так будет удобнее.
Лиля вела себя так, будто ничего не случилось вообще — и это неимоверно бесило. Яр даже задумался: что бы он ощущал, если бы жена виноватилась, просила прощения и вела себя скромно? Тоже раздражался бы, наверное, что она накосячила, а теперь «прости меня, Васенька, дуру грешную», но не настолько. Всё-таки когда человек понимает, что виноват, уже не хочется на него сильно злиться: он и так наказан угрызениями совести. А Лиля даже если и понимала, что совершила, мягко говоря, плохой поступок, признаваться в этом не собиралась. И дело было не только в том, что она не умела просить прощения в принципе. Она не считала подобное нужным. Рассчитывала потихоньку вновь вползти в жизнь Яра, используя для этого вот хоть даже юбилей своего отца, и сделать вид, что ничего не было. Приснилась ему её измена, да.
Корнеев сам удивлялся, но сейчас он не мог найти в себе ни малейшей искры позитивного чувства к Лиле, а вот негатива хватило бы и на троих женщин. Ему реально хотелось её придушить. А ведь так любил когда-то! Почему настолько быстро разлюбил-то? Или не любил вообще? Непонятно.
— Я приеду на юбилей, — процедил Яр, яростно размешивая ложкой свой кофе. Без сахара, кстати, так что мешал он его просто потому что злился. — Но прямо в ресторан, заранее не жди. Побуду часок, а потом уеду. На семейное торжество не останусь.
