Аконит (ЛП) - Стикс Бриттани

Пространство представляет собой лишь смесь стонов и вздохов. Он обхватывает рукой мое горло, мягко сжимая и проливая свою сперму глубоко внутрь меня. Джордан тут же берет меня на руки, почти падая на скамейку. Его пальцы убирают прядь волос с моих глаз, и удовлетворенный вздох соскальзывает с губ. Это может разрушить нас обоих, — это безрассудно и напряженно, — но я не могу остаться в стороне.

— Давай прогуляемся.

— Ты сможешь ходить после такого? — со смешком спрашиваю я, все еще ослабленная после оргазмов.

Высокомерная ухмылка вызывает у меня желание ущипнуть его красивое лицо, но он проводит пальцем по моим губам. А затем помогает мне подняться, убеждаясь, что я устойчиво стою на ногах.

— На мне не та обувь, которая подходит для прогулок.

— Я позабочусь о тебе. Забирайся мне на спину, — говорит он и отворачивается от скамейки, ожидая, пока я заберусь на него.

Я колеблюсь, оценивая его с ног до головы, прежде чем решаю, что он справится с этим. Встав на скамейку и обняв его за шею, я вскрикиваю, когда он просовывает руки мне под бедра и выпрямляется в полный рост. Мы направляемся к деревьям, и я устраиваюсь у него на спине, наслаждаясь землистым и пряным ароматом его волос. Земля покрыта влажными листьями, которые заглушают шаги Джордана. Мое бесконечное любопытство обостряется, когда я вижу пункт назначения внизу небольшой наклонной тропы. Вдруг, Джордан останавливается и, посадив меня на рядом стоящий пень, отходит на несколько шагов в сторону.

— Я скоро вернусь, — он указывает на небольшую деревянную хижину в нескольких шагах от него. — Просто возьму кое-что.

— Лучше бы это не была какая-то дурацкая уловка, чтобы заставить меня снова бежать от тебя, больной, — обвиняю я играючи.

— Когда я захочу, чтобы ты бежала, ты узнаешь об этом, — парирует он.

Я улыбаюсь, и мое сердце снова в очередном чертовом безумии. Меня раздражает, как легко он обезоруживает. Я никогда не думала, что мне придется столкнуться с таким легким и нелепым подшучиванием. Тео всегда относился ко всему настолько серьезно, воспринимая мои слова как личное оскорбление. Я смотрю, как Джордан убегает в сторону сарая.

Он возвращается с одеялом, а затем накидывает его мне на плечи. Включает фонарик, который так же прихватил, и мы продолжаем идти в том же направлении, в котором шли.

Джордан помогает мне перепрыгнуть через небольшой ручей, который приводит нас к большой беседке из камня цвета слоновой кости. На колоннах вырезаны различные цветочные узоры. Камень тщательно очищен, несмотря на то что находится в лесу. Я приближаюсь к маленькой золотой табличке, прикрепленной к одной из первых колонн. Мое сердце замирает, когда я читаю надпись.

— В честь твоей сестры, — тихо шепчу я, повернувшись к нему.

— До смерти наших родителей мы проводили много времени в лесу, — объясняет он. — У меня не было сил каждый год посещать могилу, и мы с бабушкой и дедушкой решили сделать место, где я мог бы выразить свое почтение и вспомнить ее такой, какой она была.

— Красиво, — выдыхаю я, обращая внимание на детальную резьбу зелени. — Я уверена, что она в любом случае предпочла бы именно это.

— Мне нравится так думать.

Я понимаю, что плачу. В глубине души Джордан, кажется, сильно скучает по своей сестре. Это не оправдание убийств, но я не могу отрицать, что мне хотелось бы увидеть смерть любого, кто причинил боль тому, кого я люблю. Желание мести — часть человеческой природы, даже если она неприемлема. Мы некоторое время сидим на прохладном камне беседки, прислонившись спиной к одной из колонн.

— Можно вопрос? — спрашиваю я, усталость придает смелости.

Джордан проводит рукой по моим волосам.

— Спрашивай все, что хочешь.

— Почему я? — говорю я, делая вид, что изучаю что-то на потолке. — Во мне нет ничего особенного.

— Для меня ты особенная. Ты всегда видела именно меня. Тогда и сейчас. Я же говорил, что всегда планировал вернуться за тобой, — объясняет он.

— Каждый заслуживает, чтобы его увидели, — отвечаю я, беря его руку в свою. — Мне бы хотелось, чтобы у тебя все сложилось по-другому. У нас.

— У нас есть сейчас, — говорит Джордан, сжимая мою ладонь. — Я больше никогда тебя не отпущу.

Выражение его лица говорит о том, что он серьезно относится к каждому сказанному слову. Я роняю голову ему на плечо, периодическое стрекотание сверчков заполняет тишину.

— Ты в порядке? — спрашивает он. — Я имею в виду после разговора с твоими родителями.

— Кажется, никто мне не верит, — отвечаю я и наклоняю голову, чтобы посмотреть на него. — Даже полиция, похоже, боялась принять мое заявление.

— Начать говорить о таком вслух — самое сложное, — он поднимает наши руки, целуя костяшки моих пальцев. — Я горжусь тобой.

— Спасибо

Я беру его лицо в руки, чувствуя покалывание щетины на ладонях.

Все идеально, но я чувствую, что все равно что-то не так. Как будто все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я закрываю глаза, не желая позволять цинизму испортить этот момент. Особенно, если это не будет длиться вечно.

Глава 16

Джордан

Последние несколько дней были единственным подобием спокойствия, которое я имел за многие годы. Скарлетт с Харпер провели их в атриуме, планируя и украшая сад к званому ужину, который должен состояться уже этим вечером. У нас с Санни есть кое-что, что мы хотим подарить им за их тяжелую работу, но новостная статья в телефоне отвлекает меня.

«Жених наследника фармацевтической компании выступил с заявлением о домашнем насилии и заявил, что история о вторжении в дом была ложью».

Какого хрена?

Насколько мне известно, Скарлетт рассказала о своей ситуации только Харпер, своим родителям и полиции. Харпер никогда бы ее не предала, это очевидно по их отношениям. Ее родители тоже не оценят такого рода внимания к своей дочери. Значит, это кто-то из полиции. Ранее на этой неделе она упомянула, что они не хотели принимать ее заявление. Я выясню, кто за это ответственен, даже если мне придется лично рвать на части каждого по очереди, пока не получу нужное признание.

Закрываю статью и слышу звук шагов за пределами кабинета. Дверь распахивается, и в проеме появляется лицо Санни.

— Я чувствую себя смешно. Ты был прав, белый — это слишком.

Он выходит из комнаты. Белый костюм, который он выбрал, является полной противоположностью моего полностью черного наряда. В каком-то смысле его это устраивает.

— Я хочу отдать им конверт до того, как начнут появляться гости, которые собираются вносить пожертвования.

Мы видим двух женщин, бегающих вокруг длинного стола в атриуме и зажигающих плавающие свечи, покачивающиеся в чашах с цветной водой. Декор впечатляет: свежесрезанные цветы свисают с невидимой проволоки над столом, создавая впечатление, будто парят в воздухе. Лозы ароматной глицинии спускаются над цветочной аркой. Рулоны шелка задрапированы вокруг некоторых окон, где стоят точные статуи, изображающие греческих богов с различными травяными, хрустальными и цветочными подношениями. Зажжены даже свечи в подвесной люстре, подсвечивая своим мерцанием куполообразный потолок. Невозможно не заметить такое количество деталей и то, как мастерски девушки подошли к выполнению работы, что говорит об их преданности своему делу.

— Вам нравится? — спрашивает Скарлетт, появляясь рядом со мной, с торчащей на макушке веточкой гипсофилы.

Даже в садовом комбинезоне и выбившимися прядями волос, которые она небрежно заколола, у меня перехватывает дыхание при взгляде на нее. Для меня нет ничего более ценного, чем видеть ее такой счастливой, раскрасневшейся и увлеченной своей работой. Я хочу, чтобы так было всегда.

— Это прекрасно, дорогая, — отвечаю я, выдергивая цветок из композиции и засовывая его ей за ухо. — Санни и я хотим поговорить с вами.

— Нас увольняют? — вскрикивает Харпер, нанизывая гирлянду на глицинию.