Дочь врага для Темного (СИ) - Орлова Юлианна

Свою женщину. Я не могла контролировать внутренний трепет, который сковывал тело каждый раз, когда он так говорил. Называл своей, клеймил и словно метку ставил для всех вокруг. Как будто я не видела, как он при лицах мужского пола в доме напрягался и клал мне руку на бедро. Смешно и подумать, что кто-то мог бы осмелиться перейти ему дорогу в этом плане.

Лишь горничные смотрели на меня по-прежнему с пренебрежением. Но так, чтобы Рашидов не заметил.

Дыхание опять сбилось.

— Но у меня есть имя.

— Я знаю, Надя, оно прекрасно, но не лишай меня возможности ласкать твои уши и таким способом, — прошелся губами по мочке, вызывая табун мурашек на вспотевшей от эмоций коже.

Мы сталкивались характерами. Но в то же время поведение Темного отличалось, слишком разительно, от того, что я видела прежде. Что повлияло? Однозначно, племянница. Она каким-то непостижим образом превращала дикого тигра в милого кота, не доброго, но довольного.

Мне нравилось наблюдать за ними со стороны, но каждый раз не удавалось делать это незамеченной. Вроде бы находясь далеко и за какими-то огромными предметами по типу колонны или массивной скульптуры, несложно остаться в тени, но цепкий мужской взгляд мог почувствовать меня из любой точки. Он перехватывал сразу же. Улыбался в ответ кривовато, как бы с насмешкой. Мол я тебя поймал.

Сердце пропускало удар и приходилось прятаться. Краснеть до кончиков пальцев. Странно признаваться самой себе, что я насаждалась наблюдениями. Тем, как менялось его лицо от сдержанно-злобного к отчаянно-счастливому. С Аишей он преображался. Не был таким напряженным, морщины на лице разглаживались и молодили его на добрых лет пять, снимали тень постоянной усталости и бессонницы. На каждую его открытую улыбку я улыбалась в ответ, не упуская из внимания ямочки на щеках и подбородке Рашидова. Добродушно. Начинаешь забывать, какой он на самом деле человек.

В один из таких дней, я молчаливо сидела в саду, перебирая цветы в огромном вазоне. Это стало моей новой забавой — заниматься растениями, чтобы хоть как-то отключить мысли. Рашидов не возражал, он и сам подолгу уезжал из дома, так что пересекались мы с ним только утром и ночью…Он приходил, спешно принимал душ, ложился в кровать и каждый раз прижимал меня к себе, настойчиво целуя в шею. Мужчина знал, что я не сплю. Знал, что жду. И только после такого вот ночного ритуала я могла заснуть. Нонсенс.

Шип розы больно вспорол в руку. Тонкая струйка алой крови пустилась по запястью. Я зажмурилась и достала платок, перевязывая раненую конечность. Ну что за неосторожность!

— Дядя Арслан, а Надя мне вот такие косы заплела! Правда красивые? — девочка в кресле резко развернулась, показывая две плотные косички.

— Очень красивые. Ты прекрасна, мое сокровище.

Рашидов с улыбкой смотрел на Аишу, после чего поцеловал в лоб и спросил:

— Тебе понравились подарки?

— Очень, особенно книга с подсветкой.

Да. Даже мне она понравилась, чего уж там о ребенке говорить. Через пару дней после приезда хозяина, прибыла доставка со множеством подарков для малышки …и меня. Для Аиши был целый набор из книг, игрушек, а для меня гора одежды. Носить не переносить. На все вопросы о целесообразности траты средств на то, что я не смогу надеть даже по одному разу (куда я сейчас могла бы надеть вечерние платья?), звучал жесткий ответ:

— Я захотел, я купил. Разговор окончен.

Порой настойчивость, с которой он двигался на меня, доводила до трясучки. Хотелось биться головой о стенку.

— Что с рукой? — грозно прозвучало над головой. Я не заметила, как Арслан подошел ко мне и заприметил всю картину целиком.

— Поранилась, у меня кровь жидкая, ничего страшного…просто смотрится так, — попыталась улыбнуться, придав ситуации несерьезный окрас. Но Рашидова такой вариант не устроил, он словно с цепи сорвался, перекидывая пакеты с землей, стоящие у скамейки.

— Чтобы я больше не видел тебя в этом болоте, Надя, — подхватывая за здоровую руку, потянул в дом. А я продолжала сжимать саднящую ладошку, пытаясь привести сбившееся дыхание в порядок.

Что за реакции такие дикие?

— Что за глупости, мало ли где я еще могу пораниться, мне что теперь? Не выходить из комнаты? — кричала в спину, пока мы поднимались по лестнице.

— У тебя уникальная способность находить приключения на свою задницу, так что да, надо будет — будешь сидеть взаперти, — голос звучал грозно, громко и с щепоткой чего-то инородного. Вслушиваясь в последнюю фразу, я поняла, что не так. Акцент. Откуда? Мы ведь с ним не в первый раз говорим…откуда акцент?

— Отпусти меня! — цеплялась за ручку двери, пока мужчина настойчиво тянул меня дальше. А столкнувшись с сопротивлением, развернулся и в своей привычной манере перекинул меня себе на плечо.

— Прекрати устраивать цирк.

— Ах я цирк устраиваю?! Это ты ведешь себя так, словно я кукла какая! На потеху всем в доме.

Кровь вскипела, что-то внутри уже лопнуло от переизбытка эмоций.

— Не доводи меня больше, чем есть, — усаживая на столик в ванной, процедил мужчина.

Взгляд полыхал. Резал. Я дышала так тяжело, словно марафон пробежала.

Рука продолжала болеть, но я не обращала никакого внимания на это все, в отличие от Рашидова. Он — то сразу схватил ладошку и промыл под проточной водой. Стало ясно, что ранение глубже. Заживать будет дольше. Жесткие пальцы работали уверенно. Откупорив бутылку с перекисью, щедро налил на кровоточащую ссадину. Рана сразу же покрылась белыми пузырьками, вызывая легкое жжение. Глубочайшее удивление не заставило себя ждать. Арслан подул на ладонь, после чего плотно перебинтовал руку марлей.

— Не сильно?

— Нет, — буркнула в ответ, но в душе противно разливалось тепло.

Я хотела уважения. В конце концов, его заслуживает каждый человек.

— Буду заниматься цветами и дальше, — настойчиво выдала.

— Нет, к этому разговору мы больше не вернемся, — мужчина громко саданул ладонью по столу, вышел из ванной, оставляя дверь приоткрытой.

Почему с ним так сложно?

Я сидела и посматривала на мелкие разводы крови в раковине. Они собирались в одно целое у стока, являя жутчайшую картину. Мне не нравилась кровь. Вызывала отторжение и странный приступ тошноты с металлическим привкусом на губах.

— Ты видела? Совсем бессмертная, — бойко прозвучало у двери

— Ну ничего, он пару раз приложит ее к стенке, сразу поймет, что к чему, — ответил незнакомый голос.

— Если не убьет, как свою жену. Рашидовы вообще отбитые, кого ни возьми.

Убьет?

Жесткая поверхность медленно уплывала из-под меня. Шаги приближались, а затем дверь распахнулась, и на пороге появились те самые горничные. Дальше все было понятно без слов.

27

НАДЯ

Ночь полноправно вошла в свои владения, а я все сидела во дворе, не в силах сдвинуться с места. Кромешная тьма сейчас скорее приятная, нежели устрашающая.

Рашидов спешно ушел и до сих пор не вернулся. Я рада, наверное.

Потому что столкнуться с ним сейчас еще раз будет слишком для нервной системы. Просто распадусь на крупицы.

Он убил жену. Служанки порой знают больше, чем кто бы то ни было, и оснований не верить таким разговорам нет. Но неужели…человек, который так смотрит на свою племянницу…мог бы?

Господи, этот безумный взгляд вполне может принадлежать убийце. И все поведение…достаточно жесткое, властное, предвзятое и бескомпромиссное. Чудовищно, все чудовищно настолько, что хотелось стереть себе память и содрать кожу, лишь бы не чувствовать касаний. Не ощущать запаха, что оставлен на мне навсегда. Заклеймил.

Закупорил частичку себя в душе.

А я не могу прекратить думать о нем, и даже сейчас волноваться и переживать. Господи, да я же раздумывала, или нет у него кого на стороне, пока он в отъезде. Это смешно! Это априори глупо, рассчитывать на что-то в моем-то положении. Ревность разъедала изнутри. Ноя блокировала ее. Как и мысли о причинах ревности. Нет.