Тридцать ударов плетью (СИ) - Старлайт Риша

Азамат изменял мне. Даже не скрывал этого. Но это совсем другое. К нему я не испытывала ничего кроме отвращения и тихой ненависти. А теперь вот… больно. Так больно! И слез даже нет. Вместо них горечь везде разлилась. Прямо в мозг фонтаном брызжет. И не уйти от Льва никуда ведь. Только если в клетку обратно, чтобы вторую почку забрали или кровь всю выкачали.

Наверно, надо уйти. И Лев стоит, не шелохнется. Знает прекрасно, что совершил. Или не догадывается о моих чувствах. Ну да, мы проводим с ним отлично время в кровати и не только, но это же не обязывает его автоматически хранить верность мне одной? Ну почему все так? Почему все так паршиво?

- Алин! – зовет меня его голос. – Алин, это кровь…

Да видела я все там. Я же не дурочка. Поворачиваюсь в глаза ему заглянуть. Сказать, что не надо врать. Сделал – признайся. Зачем эта ложь? Я же не жена тебе! И даже не девушка твоя!

- Алин, я в машине порезался.

Подаюсь к нему. Еще не веря, не осознавая до конца. Но хочу поверить. Как же я чертовски хочу в это поверить! Беру его окровавленное запястье. Приглядываюсь к воротнику. А потом в глаза ему снова. И верю! Хочу верить! Не стал бы он так ранить меня специально! А помада выставлена была нарочито. И так, чтобы он сам не заметил, а я увидела. Не знаю, кто его подставил. Может соседка та, с которой мы встретились в лифте в первый день. Может еще кто, кто знает, что Лев привез девушку к себе и поселил в квартире. Он же сказал, что у него кто-то есть! Конечно, этому кому-то может не понравиться соперница. И то, что сейчас Лев ради сохранения моего спокойствия, ради наших отношений разодрал себе запястье, говорит о многом.

- Больно, Лёв?

- Нет, солнце! Просто не хочу, чтобы ты всякую чушь надумывала себе. – опять прямой честный взгляд.

Мы оба знаем, что он сделал себе это сам. И я верю, что мне он не изменял. Ну нельзя смотреть на человека таким взглядом всепоглощающим! Нельзя делать столько добра для него, а потом перечеркнуть все это изменой. Нельзя. И ругать его за это нельзя. Никак.

- Идем, рану обработаю. – решаю закрыть этот вопрос раз и навсегда.

Раз уже кое-кто вышел на тропу войны с соперницами, значит нужно быть готовой и к более опасной атаке. С одной стороны старый лис и шакаленок караулят совсем близко, с другой стороны женщины Льва. А может, есть еще и третья сторона? Откуда последует следующий удар?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 37

ЛЕВ

Усаживаюсь в ванной на бортик Джакузи. Алина вынимает из шкафа все необходимое для обработки раны. Промывает ее. Заливает антисептиком. Заклеивает раненое запястье широким пластырем. Морщусь и шиплю сквозь зубы. Ладно, потерплю.

Отворачивается чтобы убрать все на верхнюю полку. Тянется ввысь, как тонкая тростиночка, а я, внезапно понимаю, что под люминесцентными лампами вижу ее обнаженной. Насквозь вижу. Через свою белую футболку. Точенное гибкое тело, такой изящный прогиб в спине, как у статуэтки балерины. Такую хранила когда-то моя мама под стеклом. И тогда мне казалось, что нельзя найти похожую девчонку. Не бывает таких на свете. Чистых, непорочных. Желанных! Вокруг все шлюхами оказывались и бл*дьми! А вот ведь она стоит! Та самая, из моих грез. Оживший ангел. Которого нужно срочно вытягивать из лап преисподней.

 Из-под майки выглядывают трусики, потому что положить обратно медицинскую дребедень ей высоко! Вот трусики рвут мне крышу окончательно.

Подрываюсь, как ужаленный. Сметаю ее сзади. Прижимаюсь к ней восставшим за считанные мгновения членом. Обхватываю ее, стараясь одной ладонью накрыть обе грудки, оба полушария, тогда вторая, помогает закинуть дребедень наверх.

Алина вздрагивает от неожиданности. Пытается пошевелиться, но я крепко поймал ее в свои силки!

Оглаживаю полушария. Небольшие, твердые, такие от которых рехнуться можно – так охота приникнуть, облизать, вобрать в себя и посасывать, чтобы кончила лишь от этих действий!

Продолжая удерживать ее за грудь, поворачиваю лицом к себе. Губки раскрытые для меня. Глаза с поволокой. Нравится ей! А если так? Прижимаю сильнее, ощущая, как соски собрались твердыми камушками под тканью, и вот-вот процарапают хлопок. О, да! Отзывчивые какие! Отпускаю их, но лишь на миг, чтобы снова поднырнуть под футболку снизу и уже почувствовать их без прослойки материала. Теперь мне ничто не мешает нежно вытягивать соски, раскатывать их меж пальцев, осторожно растирая и прокручивая, так, что девушка стонет мне прямо в губы, а я испиваю ее стоны, наслаждаюсь ею.

Алине хорошо, но я хочу, чтобы ей стало еще лучше. Оставляю грудь, но только для того, чтобы освободить ее от промокших трусиков. Хочет меня.

- Хорошая девочка. – комментирую. – Послушная.

Нас обоих это заводит неимоверно. Теперь ласкаю ее напрямую. Нежно кружу пальцами вокруг заветного бугорка, а девушка всхлипывает и коротко подрагивает на мне, инстинктивно стараясь насадиться поглубже на мои пальцы. Но зачем ей они, когда у меня есть кое-что потверже и помассивнее. Облизываю руку, побывавшую в ней.

- Вкусная! – комментирую, чтобы слышала. Потому что все еще стесняется меня. Стесняется своего шрама. А я всегда разглядываю его, когда она не видит. Чтобы не смущать, не расстраивать ее. Разумеется, он уродует нежную белую кожу, но… он никогда не станет причиной моего отвращения к ней. Я не буду желать ее тела меньше из-за него, и поэтому никогда не покажу ей, что переживаю по этому поводу. Со временем можно будет убрать шрам лазером, сделать косметическую операцию, или тату набить в конце-концов! Но пусть Алина сама до этого дойдет. Пусть это будет ее решением. Пусть не думает, что я ее к чему-то склоняю! Я буду хотеть ее любую. В любом состоянии! Потому что она – моя.

Высвобождаю член наружу. Подрагиваю в нетерпении. Прогибаю ее в спине, так чтобы попка оттопырилась мне на встречу. Мокрое, блестящее, розовое колечко манит своей запретной сокровенностью. Так и хочется приласкать его. И я ласкаю. Оно сжимается, подрагивая в напряжении, а Алина удивленно-испуганно оборачивается на меня.

- Нет, Лев! Не надо так… пожалуйста!

- Не бойся! – уговариваю ее, но она протестует сильнее.

Не хочу, чтобы она волновалась. Попробуем это блюдо позже, когда она забудет ужас клетки и этих тварей, что поступили с ней за гранью добра и зла.

            Хватаю ее за всполошенные, разметавшиеся в стороны запястья. Фиксирую в таком положении. Прогибаю еще ниже. От ее вида сзади крышу рвет и кровь кипит, пузырится от невыносимого желания. Приставляю эрекцию к ее лепесткам. Они покорно принимают в себя своего господина, своего завоевателя. Узко. Крепко. Тесно. Улетно! Алина все еще пытается сопротивляться, настроиться на свой ритм хочет, но сегодня доминировать буду я. Перехватываю инициативу. Захватываю в плен ее гибкое тело. Сам задаю ритм, а ей ничего не остается как принимать меня в себя, постанывать от удовольствия, от моих ритмичных движений.

            - Моя! Моя! – от удовольствия мне рвет крышу. Я кусаю ее, не сдерживаясь. Хочу оставить засосы повсюду, отметины чтобы украшали ее кожу надолго. Пометить ее хочу, как свою добычу, чтобы ни одному шакалу не повадно было покушаться на мое.

            Кончаем с протяжным стоном. Оба. Практически одновременно. А потом моей девочке, кажется, тоже сносит разум. Она вырывается из моих объятий и уже сама набрасывается на меня. Как кошка. Дикая и необузданная. Она кусает мою шею, ключицы, поросшие темным волосом. Оставляет засосы. На видных местах оставляет! В воротнике рубашки их будет, с*ка, видно! Ну и пох*й! Моя девочка тоже решила меня пометить! От этой мысли член вновь готов трудиться как никогда раньше.

            Малышка толкает меня на пол. Кафель холодный, но мне похер. Она решила меня оседлать. Что ж, позволю! Такого еще мы с ней не практиковали. Помогаю ей насадиться. В такой позе проникновение максимальное. Алина морщится. Смотрю внимательно на нее. Все же она беременна, и меньше всего я хочу навредить ей или ребенку. Поэтому держу себя в узде. Даю ей время привыкнуть. Но как же бляха, кайфово вот так вот! В этом положении! Вид на ее грудь потрясающий. Соски остро торчат вверх, и я тянусь, чтобы огладить их! Сжать, почувствовать их резиновую упругость в своих ладонях. И это срабатывает неким катализатором для нас обоих. Мы сливаемся в диких хаотичных движениях. Нас рвет от страсти, от желания, переполнившего и затопившего нас обоих.