Белый - цвет тоски (ЛП) - Винтер Лаура
— Она как сквозь землю провалилась. Камеры киоска и находящегося напротив борделя зафиксировали только, как Ванесса ушла в переулок. В конце переулка находится стена, то есть она должна была вернуться. Но тогда камеры ничего не смогли уловить.
— Это мы должны увидеть на месте. Затем поедем к семье.
Я киваю и прочитываю остальные новости, пришедшие по этому делу, чтобы быть в курсе последних событий.
Примерно через тридцать минут мы доезжаем до восьмой улицы. Перед киоском стоит патруль, а также съёмочная группа, которая докладывает в прямом эфире прямо на месте. Однако меня удивляет то, что переулок оцеплен и при нашем прибытии подъезжают ещё три патрульные машины.
Шон и я выходим из машины и обращаемся к ответственному инспектору, который протягивает нам свою морщинистую руку.
— Хорошо, что вы смогли так быстро приехать! — пожилой мужчина с густыми кустистыми бровями и такими же бородой и усами приподнимает заградительную ленту так, чтобы мы могли пройти. С низко надвинутой на лицо шляпой и телефоном в руке он сопровождает нас прямо к месту находки.
Ширина переулка примерно десять метров, но обе камеры зафиксировали примерно восемь метров с левой стороны.
— Мы нашли её серьгу. Она была зажата между двумя кусками стены, — инспектор ведёт нас к месту, которое находится между несколькими сложенными в стопку картонными коробками и мусорными баками.
— Действительно… как она туда попала? — спрашиваю я с интересом.
— Не сама собой. Сначала в выемки вдавили жвачку, и там находилась серьга. Мы нашли её случайно, потому что на фотографии она отражала блеск. Едва узнаешь, едва увидишь. Жвачку ещё исследуют на остатки слюны и затем их сравнят с ДНК членов семьи. Но Шарлотта, её подруга, которая в тот вечер была с ней пути, сказала, что Ванесса всегда жевала жвачки со вкусом вишни и перца чили, в том числе в тот вечер. Редкая марка, — инспектор указывает на жвачку, в которой можно увидеть маленькие красные кусочки, и показывает нам серьгу, которую он положил в пакетик для вещдоков.
— Вероятно это послание от Ванессы о том, что она спряталась. Не смогла убежать, — вздохнул он.
— Вам знаком похожий случай? Есть ли подозреваемый?
— За последние два месяца пропало несколько девушек. Едва ли старше восемнадцати, но никогда не старше двадцати пяти. Молодые, миленькие, стройные. Но самый важный критерий примерно таков: все принимали наркотики.
Шон и я серьёзно смотрим друг на друга.
— Месть дилера? Из-за того, что девушки захотели очиститься? — спрашиваю я в кругу разговора.
— За последние два месяца мы не находили труп женщины, который подходил бы под описание одной из пропавших девушек. У кого бы они ни были, кажется, они или ещё живы, или чертовски хорошо спрятаны. Или же они утонули, — серьёзно говорит инспектор.
— Сколько их? — хочет узнать Шон.
— Восемь девушек за восемь недель. Ванесса была бы девятой, — подавленно отвечает инспектор.
— И все исчезли похожим образом? — спрашиваю я с беспокойством.
— Да. Они просто ушли. Но Ванесса первая, кто оставил сообщение. Поэтому мы вас тоже вызвали. Она не ушла добровольно, — отвечает мне инспектор.
— Хорошо. Мне нужны дальнейшие записи с камер видеонаблюдения находящихся в округе магазинов в радиусе одного километра. Все машины необходимо проверить! — тогда Шон обращается ко мне.
— Для этого позвони Эйвери и Тэйлору. Если Джолли уже здесь, она тоже должна пойти. Если нет, ей стоит подождать, пока они не позвонят. Мне в любом случае лучше, если она сейчас останется дома, — я киваю и хватаюсь за свой телефон, чтобы уведомить Эйвери и Тэйлора.
— А сейчас мы поедем к её родителям. Должно же быть указание на преступника! — Шон дико решительно настроен на то, чтобы найти эту девушку. Как отец он лучше всего может понять, каково это, когда твой ребёнок исчезает без следа.
Ванесса… где же ты? Что с тобой случилось?
Всего лишь через три улицы находится идиллический дом для одной семьи. Белая садовая изгородь. Сочная зелёная лужайка и чистая цветочная клумба перед домом. Это создаёт впечатление ухоженности, как и весь здешний квартал, в котором пропала Ванесса.
— Эйвери и Тэйлор сейчас приедут. Они будут здесь примерно через три четверти часа. Джолли ещё не вернулась. Я сообщила нашим коллегам, что за ними нужно присматривать, чтобы ещё раз не произошёл случай, как с тюльпанами.
— Окей. Ты поговори с матерью. Матери всегда знают о дочерях больше, чем отцы, — кратко наставляет Шон, и я киваю. Мы выходим из машины, и Шон звонит в дверь семьи Фургиссон. Кажущаяся хрупкой женщина открывает дверь, примерно за сорок, тёмные слегка волнистые волосы до плеч. Глаза сильно покраснели, щёки тоже.
— Да? — выдавила она из себя со слезами на глазах.
— Добрый день, миссис Фургиссон. Моё имя Рейчел Кингстон, а это мой начальник Шон Эдвардс. Мы из ФБР и расследуем исчезновение вашей дочери Ванессы.
— Ф-ФБР? — она испуганно таращится на нас до тех пор, пока её муж вдруг резко не распахивает дальше дверь и не орёт:
— Лучше ищите мою дочь!
На мгновение я пугаюсь, однако затем Шон сразу же берёт слово:
— Поэтому мы здесь, мистер Фургиссон. Мы можем войти?
— В мой дом ФБР не войдёт! — орёт мистер Фургиссон в то время, как его жена смотрит то на нас, то на мужа, ища помощи.
— Дорогой, пожалуйста. Они здесь, чтобы искать Ванессу, а не для того, чтобы её задержать! — при этом она кладёт руку на его плечо, которую он от себя отталкивает.
— С меня хватит этих людей! ФБР, ЦРУ, этот чёртов суд! Они все коррумпированы!
— Дорогой, пожалуйста! — но у неё не получается успокоить мужа, из-за чего она просто выходит и тянет нас за собой. — Мне очень жаль, но с тех пор как Ванессу осудили, у меня и моего мужа очень много проблем, — ее голос надломлен и при этом она отчаянно всхлипывает. Я вытаскиваю упаковку бумажных платочков и протягиваю её миссис Фургиссон.
— Может быть, есть какое-нибудь место, где мы могли бы побеседовать в спокойствии? Было бы также хорошо, если бы мы могли увидеть комнату Ванессы. Возможно, мы найдём что-нибудь, что поможет нам? — осторожно спрашиваю я, в то время как мать Ванессы с благодарностью принимает платочек.
— Я бы сказала, что в доме, но мой муж… Вы сами видите, он такой… другой. Другой, после того, как осудили Ванессу. Такой свирепый, — говорит миссис Фургиссон, в то время как я её поддерживаю. Бедная женщина дрожит всем телом.
Шон снова звонит в дверь, и мистер Фургиссон открывает ее.
— Опять вы. Уходите! Покиньте мой участок! Лучше помогите и ищите мою дочь! А ты… ты, наконец, зайдёшь! — когда он хочет схватить жену за руку, Шон встаёт между ними и хватает вместо этого его руку.
— Мистер Фургиссон, я прошу вас сохранять спокойствие. Мы здесь, чтобы помочь вам. Мы тоже хотим найти Ванессу. Так помогите нам, чтобы мы могли помочь вам! — Шон говорит это спокойным, но решительным тоном, в то время как мистер Фургиссон извивается в его хватке. Он высокий мужчина с густыми чёрными волосами мелкого телосложения, хорошо одетый. Рубашка и галстук, пропотевший воротник. Он искал всю ночь и так и не нашёл время, чтобы переодеться.
Этот мужчина очень беспокоится о своей дочери.
— Пожалуйста, доверьтесь нам, — добавляю я к обращению Шона, который теперь отпускает мистера Фургиссона.
— Хорошо. Осмотрите всё, а затем сразу же уходите! — кричит он на нас.
— Дорогой, пожалуйста! Теперь позволь же им, наконец, делать их работу. Если ты не впустишь их в дом, возможно, Ванессу никогда не найдут! — она спешит к мужу и хватает его за запястья, сжимает их дрожащими руками. Наконец-то, наконец-то он успокаивается, вздыхает и поддаётся.
— Хорошо. Пусть будет так… — наконец, нас впускают в дом, и мы можем осмотреть комнату Ванессы. Мистер Фургиссон позволил себе принять душ и теперь отдыхает на диване, в то время как миссис Фургиссон сидит на кровати Ванессы.
— Расскажите нам о ней, — прошу я мать Ванессы.
