Эрик Хелм - Критская Телица
— Взываю к опытным, закаленным воинам, — сказал Эпей. — Справедливо ли толковать о покушении на убийство?
Начальник четверки устремил зрачки на Элеану и чуть заметно покачал головой.
— Такое умение, — проронила верховная жрица, — можно оценить и не будучи воином. Ариадна, обвинять мастера в преступном умысле не следует. Доказательство принято и признано исчерпывающим.
— А кощунство?! — проныла Ариадна.
— Повторяю, — терпеливо сказала Элеана, — мастер не совершил кощунства, но предотвратил его.
— Прости, я не понимаю, — вмешалась Алькандра.
— Случаи такого рода чрезвычайно, исключительно редки... Женщина знает, к чему готовится, и на попятный не идет. Однако, если стрясется нечто подобное, Апис не желает насилия, Прочтите старинные таблицы, давно изученные мною. Ариадна чудом угадала порядок надлежащей замены, и поступила всецело правильно. Если бы мастер не вмешался, не помог Мелите освободиться, насильственное совокупление состоялось бы неминуемо и навлекло беды на Крит и критян, ибо не годится чинить * недозволенного.
Элеана улыбнулась:
— И мастер, заслужив наказание за бездумную выходку, заработал награду, отвратив грозное возмездие божества. А посему ночное событие не повлечет для эллина Эпея никаких последствий — ни худых, ни хороших.
— Иди, — любезно велела она царскому умельцу, — и потрудись хорошенько изучить основные порядки и нравы страны, где обосновался жить. Избавишься от многих недоразумений и затруднений. А в рощу более — ни ногой. Понятно?
Эпей глубоко поклонился, рассыпался в благодарностях и покинул чертог, сопровождаемый воинами.
— Эй, — негромко объявил он в коридоре, залитом лучами солнца, уже отвесно свергавшимися в квадратный световой колодец, — проводите-ка меня к дворцовому лекарю, шкурку залатать.
И указал большим пальцем на окровавленное отверстие под лопаткой. После шести сильных бросков кровь полилась еще обильнее.
Молодой Рефий хмыкнул.
— Тунику я, так уж и быть, починю сам, — любезно сообщил Эпей. — Кинжалы, кстати, заберете и положите в моей спальне, прямо на дубовый ларь. В правом от окна углу...
* * *
— Невежество порождает весьма неприятные последствия, — строго молвила Элеана, взирая на виноватых, понурившихся жриц. — Настаиваю и требую: изучать кодексы новые и древние, употребительные и забытые. Иначе можно сотворить недопустимое. А то и непоправимое. В конце концов, я не обязана служить ходячей библиотекой для всего Совета. Пора и самим хоть чуточку потрудиться.
Ариадна и Алькандра почтительно промолчали.
— В нынешнем казусе, — продолжила верховная жрица, — есть лишь одно по-настоящему виновное лицо. Мелита.
Подчиненные встрепенулись.
— Она примчалась во дворец еще затемно, голая, зареванная, растрепанная. По чистейшей случайности удалось немедленно перехватить милую скромницу и не дать происшествию огласки. Стражники, задержавшие Эпея, приведены к торжественной присяге, Рефия старый Клит вообще готовит себе в преемники; они промолчат, не сомневайтесь. Однако упомянутые мною таблицы гласят: женщина, изъявившая согласие отдаться Апису и пошедшая на попятный — особенно в последнюю минуту, когда церемония уже начинается, — подлежит наказанию.
Элеана задумчиво умолкла.
— Какому, госпожа? — осведомилась Ариадна.
Более образованная Алькандра тоже пребывала в недоумении.
— Не уверена, что каждая и всякая усмотрела бы в предписанном действии кару. Женщины, обладающие пылкостью нашей новой государыни, — Элеана усмехнулась и быстро глянула на Алькандру, — вероятно, сочли бы его нежданной и весьма волнующей забавой. Насчет Мелиты судить не берусь, но правило есть правило, и не нам с вами его переменять.
— Какому наказанию? — спросила Алькандра.
— Пускай застенчивая красотка вволю невозбранно проспит до вечера, — сказала верховная жрица.
Алькандра поймала себя на мысли, что манера Элеаны говорить загадками, пропуская мимо ушей вполне резонные вопросы, могла бы привести в немалое раздражение любого. Однако младшим по сану приличествовало внимать речам наставницы почтительно и скромно. Элеана часто злоупотребляла этим и, вероятно, веселилась втихомолку, созерцая наморщенные лбы и поднятые брови.
— Отвергнув предложенную честь и обманув Аписа в лучших ожиданиях, Мелита крепко провинилась, и должна искупить содеянное. Посему примет заслуженное бесчестие, которого избежать не сумеет. Будьте уверены.
* * *
Поспать Мелите и впрямь удалось вполне достаточно. Но, разумеется, не до самого вечера, ибо, во-первых, летние дни тянутся долее, нежели способна почивать самая отпетая соня или самая утомленная беглянка; а во-вторых, когда яркое светило понемногу стало клониться к западному горизонту, в спальню супруги ворвался обманутый, ошеломленный и напрочь утративший самообладание Гелен — дворцовый казначей, отличавшийся в равной мере корысто- и честолюбием.
— Что это значит? — полюбопытствовал он зловещим голосом, растолкав жену, отступив на середину комнаты и подбоченясь.
Мелита приподнялась на локте и непонимающе уставилась в горящие глаза Гелена. Следует полагать, взор казначея отнюдь не был переполнен участливой заботой, и ласки в нем явно недоставало.
— Ты не легла под Аписа?
— Нет, милый. Испугалась.
— Она испугалась! — обратился Гелен к изящной диоритовой чаше, чьи стенки, тщательно выточенные та-кеметскими искусниками, необычайно тонкие и хрупкие, едва ли не просвечивали насквозь. — Она, прошу любить и жаловать, испугалась!
— И ты огорчен этим? — спросила Мелита, чувствуя встающий в горле комок незаслуженной обиды. — Расстроен тем, что я вернулась нетронутой?
— Восемь талантов золота, — упавшим голосом изрек нежный муж. — Пожизненный, почетнейший титул первого придворного рогоносца — ведь случай-то нынче был из ряда вон! Тебя же, дурочка, избрали отметить царское бракосочетание! Право носить золотой лабрис, ежегодная пятидесятая доля от налогов на рыбную ловлю и виноградарство!.. Где все это теперь?
— Вот оно как, — протянула Мелита, прищуриваясь. — Понимаю... А скажи: велика ли радость обладать женщиной, которую покрыл бык? Или моему благоверному все едино?
— Не я первый, не я последний! — выпалил Гелен. — Ишь, недотрога сыскалась! Девица-скромница!
— Ты всерьез?
— Безусловно и совершенно всерьез.
— Тогда сделай милость, выйди вон. А я подремлю еще немного.
— Лучше загодя подымись и приведи себя в порядок, — насмешливо сказал Гелен — Верховная жрица велела передать, что желает побеседовать с тобою после заката. Вероятно, расхвалит за проявленное и достопохвальное целомудрие...
