Феликс Аксельруд - Испанский сон
— Мария, — услышала она за спиной, и сердце ее затрепетало.
Она отошла в сторону, ощущая за собой движение человеческого тела.
— Не оборачивайся, — тихо сказал мужской голос. — Иди Волковым переулком мимо зоопарка до ГАИ.
— Вы хотели сказать, до ГИБДД? — прошептала она.
— Не умничай, — сказал голос. — Поедешь с двумя, которые окликнут тебя по имени.
Она подождала еще немного, но больше ничего не было слышно. Она обернулась и никого не увидела рядом с собой.
Она сделала, как ей сказали. Небо хмурилось; ветер влачил по переулку сухую листву. С замирающим сердцем она шла мимо невысокой здесь решетки зоопарка, и снова голос из-за спины произнес:
— Мария.
На сей раз она обернулась. Дверца задрипанного «жигуленка», одного из многих стоявших близ переименованного органа, была приоткрыта, и с заднего сиденья выглядывал ничем не примечательный человек — тот, что ее позвал. Он поманил ее рукой и раскрыл дверцу пошире. Марина подошла к машине. На переднем сиденье сидел еще один. Марина села, куда ей было указано.
— Извините, — спросила она у человека, позвавшего ее, — это надолго? У меня кое-какие дела… Я не хотела бы попасть в неловкую ситуацию… — Она поколебалась и добавила: — Как уже было.
— Я не должен с тобой разговаривать, — сказал человек, — так что не задавай больше вопросов… Думаю, в случае необходимости тебе дадут позвонить.
Машина тронулась. Петляя, она проехала несколько пресненских кварталов и заехала в какой-то двор. Человек, сидевший на переднем сиденье, шустро выскочил и услужливо раскрыл пред Мариной дверь. Она вышла. Рядом стояла еще одна машина, иномарка не из дорогих, и дверца ее тоже была открыта.
— Прошу, — показал все тот же человек.
Они пересели. Машина резко рванула с места, буквально выпрыгнула из дворика и через минуту оказалась перед Садовым Кольцом.
«Мы едем в центр», — подумала Марина.
Ее догадка оказалась верной. Машина пересекла Кольцо, затем вырулила на Большую Никитскую и, совсем немного не доехав до Кремля, свернула направо. «Романов переулок», — прочитала Марина на вывеске.
Машина остановилась. Опять перед Мариной открыли дверцу, и — один человек сзади, один впереди — проводили ее к боковому подъезду невысокого самого уродливого во всем переулке дома… да даже и не к подъезду, а как бы к бойлерной.
Снова ходы, двери, ступени, ведущие вниз, даже маленький эскалатор… Однако на этот раз — не так глубоко, как тогда; и правда — это было совсем другое помещение. За очередным поворотом открылся современный, очень уютный холл, разумеется без окон, но залитый ярким искусственным светом, и человек, идущий впереди, отошел в сторону. Другой человек подошел к ней, внимательно осмотрел ее, не дотрагиваясь, и подвел к большой дубовой двери. Затем он вынул из нагрудного кармана устройство, похожее на телефонную трубку, и поднес к своему лицу.
— Она здесь, — сказал он в эту трубку. — Есть.
Дубовая дверь отворилась. За нею виднелась часть комнаты, тоже освещенной люминесцентными лампами и обставленной с изысканной простотой.
— Прошу, — указал рукой человек.
Марина зашла в комнату и осмотрелась. Это был рабочий кабинет, не очень большой и с первого взгляда ничем особенным не примечательный. Правую от двери стену кабинета занимали какие-то шкафы. Напротив них стоял единственный письменный стол с парой кожаных кресел перед ним и компьютером на боковой приставке. Посреди кабинета, то есть между шкафами и столом, лежал толстый, очень мягкий по виду ковер. За столом сидел человек, при виде которого сердце Марины забилось сильнее — человек был одет в точности так же, как те пятеро в подземелье, только мантия его была наружу не черной, а голубой стороной; как и в тот, в первый раз, Марина залюбовалась этим чудесным цветом. Капюшон сидящего за столом был откинут, однако он что-то писал, низко склонив голову и подперев лоб ладонью, отчего Марина не видела его лица. Высоко на стене за его спиною висел российский герб, исполненный в виде цветного барельефа. Слабо щелкнула закрываемая дверь. Услышав звук, человек положил на стол ручку и поднял голову.
— Здравствуй, Мария, — звучно произнес он, и Марина узнала его сиятельство. Непроизвольно вздрогнув, она тут же овладела собой и низко поклонилась, в этот раз нимало не задумываясь над техникой своего поклона. — Рад тебя видеть, — улыбнулся ей человек. — Садись! — И он указал на одно из стоящих перед столом кресел.
Марина села.
— Как твои дела? — поинтересовался человек.
— Благодарю вас, ваше сиятельство, — сказала Марина. — Мои дела неплохи.
Человек одобрительно покачал головой.
— Мария, настал час просветить тебя кое в чем.
— Я вся внимание, ваше сиятельство.
Человек немного подумал.
— Дитя мое, — сказал он ласково, — я столько раз представлял себе эту беседу… а сейчас даже не знаю, как начать. Твоя миссия поистине велика.
Марина промолчала.
— Понимаешь ли ты, — спросил его сиятельство, — что живешь в стране, которой владеет змей и которую тащит в пропасть? Впрочем, — заметил он, — ты слишком юна и темна, чтобы делать собственные умозаключения. Скорее всего, ты повторишь что-нибудь слышанное… например, из речей думской оппозиции… а потому я пока и не жду от тебя осмысленного ответа на этот вопрос.
Он помолчал.
— Я дам тебе много серьезных книг, чтобы ты могла просветлиться и обратить себя к истине. Не думай, что речь идет о религии; я говорю о вере в отечество, в предназначение. Жалок народ, не имеющий веры и через это не имеющий будущего! а именно таков сейчас русский народ. Воры, временщики всегда изводили Россию. Однако если спасительная фигура монарха, возвышаясь над многими прежними паразитами, в конечном итоге отводила беду, то нынешние, ничем уже не стесненные, никого уже не боящиеся, подвели тысячелетнюю державу на самую грань полного краха.
Его сиятельство опять помолчал, и Марина внезапно заметила, что барельеф на стене, первоначально как бы автоматически принятый ею за герб государства, в котором она жила, в действительности таковым не является. Не один лишь большой щит с Георгием Победоносцем разместился на фоне двуглавого орла; вместо того по телу орла и по крыльям рассыпалось много маленьких, неизвестных Марине геральдических символов. Да это же герб Российской Империи, догадалась она — старинные монеты, на которые ей иногда доводилось взглянуть, несли на себе точно такой же.
— Простите, ваше сиятельство, — спросила она, пользуясь возникшей паузой, — правильно ли я поняла, что вы монархист?
— Да, — сказал человек. — Нациям свойственны исторические стереотипы; есть народы парламентские, которым вполне уместно быть таковыми, а есть и монархии, и никуда от этого не уйдешь. России остро нужен наследственный правитель, и тайная организация, которой я руковожу, поставила своей целью спасение страны путем восстановления исторической справедливости.
