Отголоски тишины (ЛП) - Малком Энн

— Тебе не о чем волноваться, Лекси. Я ни капли не сомневаюсь, что моя девушка раскачает это место.

Я сглотнула.

— А что, если я выступлю отстойно? — прошептала я свой самый большой страх. — Что, если я замру, упаду на сцене или забуду текст Pearl Jam? — в ужасе выпалила я. — Любая рок-группа, которая забывает слова Pearl Jam, роет себе могилу.

Мою истерию заглушил поцелуй. Поцелуй Киллиана. Всякая мысль покинула мое тело, когда он медленно и нежно поцеловал меня, обвивая руками мою талию.

Когда он отстранился, мне показалось, что я могла бы улететь, если бы не его объятия.

— Ты выступишь не отстойно, — пообещал он мне в губы. — Для тебя физически невозможно быть чем-то меньше, чем потрясающей.

— Это ты потрясающий, — не раздумывая, выпалила я.

Мой разум уловил мои слова. Черт. Кто так говорит?

Киллиан ухмыльнулся мне в губы.

— Рад, что ты так думаешь, Веснушка. Это повышает мои шансы остаться с тобой подольше.

— Шансы уже зашкаливают, — мгновенно ответила я.

С ним я даже не думала о попытках завоевать доверие или скрыть свои истинные чувства. Не было другого выбора, кроме как откровенно признаться себе: все, что было между нами, — слишком особенное, чтобы быть запятнанным нечестностью.

Киллиан не ответил, просто изучал мое лицо, и тот напряженный взгляд вернулся.

— Хорошо, — сказал он, наконец, и еще раз нежно поцеловал в губы. — Сломай ногу, Веснушка, — пробормотал он, затем тепло его тела исчезло (прим.: «сломай ногу» — пожелание удачи).

Я стояла неподвижно и наблюдала, как он неторопливо вернулся к своему мотоциклу и умчался прочь.

— Лекси, — вернул меня в настоящее голос.

Я сфокусировала взгляд на Уайатте, стоявшем передо мной с гитарой, перекинутой через плечо. Он ухмылялся, в его взгляде светилось волнение.

— Готова раскачать это место? — спросил он.

Я посмотрела на него, затем на двух других мальчиков. Ной протянул мне мою гитару.

Взяв ее, я перекинула ремень через плечо.

— Да, готова.

Глава 10

— Черт возьми, это было потрясно! Мы были потрясными! — Сэм практически кричал, когда мы вошли в комнату за кулисами.

Я ухмылялась до ушей. Боялась, что сердце выскочит из груди, а ноги, казалось, не касались пола.

Сэм встал передо мной, схватил за плечи и слегка встряхнул.

— Ты чертовски потрясная, девочка моя! Серьезно, мы с тобой вытянули весь концерт, — заявил он, притянув меня в быстрые объятия, затем отпустил и стал расхаживать по комнате, ударяя палочками о каждую поверхность.

Уайатт ухмыльнулся и чмокнул меня в щеку.

— Ты была великолепна, детка, — спокойно сказал он. Его глаза практически светились. — У меня такое чувство, что для нас сегодня был решающий момент, — мудро предрек он.

Я улыбнулась ему, затем Ною, который расслабленно сидел на диване, но на его лице играла улыбка.

— Мы все были великолепны, — сказала я. — Это как…

— Одновременно курить косячок, пить текилу и заниматься сексом, — закончил за меня Сэм.

Все уставились на него. Он выглядел слегка пристыженным.

— Или я предполагаю, что это так ощущалось бы, учитывая, что я несовершеннолетний и все такое, — тут же пошел он на попятную и усмехнулся.

Уайатт закатил глаза, а Ной покачал головой. Я хихикнула, но испытала легкую боль от того, что не делала ничего из этого. Не то чтобы мне особенно хотелось пить текилу или курить травку. Кроме того… я не думала, что эти мысли у меня возникнут в ближайшем будущем. Но теперь почувствовала внизу живота странное покалывание и облизнула губы, вспомнив о прикосновении к ним губ Киллиана.

Вот каково выступать на сцене. Не совсем поцелуй Киллиана, но принцип тот же. Все исчезло, кроме этого момента. Мне казалось, что мира за пределами этого момента не существует, что настоящим был только он, олицетворяя то, кем я являлась. Место, где мне суждено было быть.

— И, — продолжил Сэм, не замечая, что я теряюсь в своих мыслях, — вы видели, что здесь были эти чертовы парни из Сынов Тамплиеров?

Он расхаживал по комнате, сверкая глазами, затем остановился и посмотрел на каждого из нас.

— Сыны Тамплиеров, — повторил он так, будто мы его не слышали. Он вскинул руки. — Охрененно крутые байкеры, которые фактически правят нашим городком, пришли посмотреть наше выступление? Что это значит? А я вам скажу: это здорово скажется на нашем имидже.

— Будто у нас есть имидж, — с сарказмом вмешался Уайатт. — Чувак, это было наше первое выступление. Признаю, оно прошло офигенно, но я сомневаюсь, что самые крутые парни в этой части страны пришли сюда, чтобы посмотреть на школьный оркестр. Скорее всего, они пришли выпить пива или подцепить цыпочек.

Я прикусила губу. У меня имелась другая теория. Играя на сцене музыку, ставшую частью меня, я многого не замечала. Один или два раза мой взгляд цеплялся за маму, в глазах которых стояли слезы, но в остальном толпа казалась мне размытым пятном. Если не считать ряда массивных мужчин у бара. В частности, одного мужчины. Зейна. С того вечера несколько недель назад, когда я сидела у него в гараже, я начала проводить с ним больше времени. Заходила к нему, когда видела его в гараже, а мама была на работе. Говорили мы мало, я просто сидела и смотрела, как он возится с мотоциклом. Он объяснял кое-что из механики процесса, и я даже немного ему помогала. Но по большей части, я просто наслаждалась тишиной. В моей жизни тишина была непозволительной роскошью. С мамой мы все время разговаривали. Это был нескончаемый поток диалогов даже во время просмотра фильмов. То же самое касалось и школы, особенно, когда Сэм стал одним из моих лучших друзей. Когда я не разговаривала с людьми, я слушала музыку. Или читала. Предполагалось, что это тихое занятие, но персонажи книг оживали в моей голове, начинали говорить, иногда кричать. То же самое происходило во время написания песен. Громогласные мысли в голове иногда оглушали, требуя положить их на музыку.

Так что я стала дорожить этими моментами с Зейном. Я чувствовала связь с ним. Видела в нем что-то, чего не понимала. Боль. Ее было очень много. Но я не могла познать всей ее глубины. Постичь агонию, которую, как мне казалось, я видела в его глазах. Я тешила себя надеждой, некоей романтической надеждой, зародившейся в моем творческом мирке, что маме удастся исцелить эту боль. Что ему удастся исцелить ту боль, которую я иногда замечала у нее.

Она еще не рассказала мне о том... что бы между ними не происходило. А давить я не хотела. Но больше всего на свете мне хотелось, чтобы они стали... кем-то.

— Подожди, — сказал Сэм, устремив на меня взгляд. — Разве твоя мама не дружит с ними. Я имею в виду Сынов Тамплиеров. Она встречается с одним из них? — спросил он с детским волнением.

Уайатт ударил его в плечо.

— Братан, нельзя спрашивать Лекси такое о ее маме. Я, вообще, считаю, что тебе следует запретить говорить о миссис Спенсер, — решил он.

Сэм потер руку.

— Что? Это комплимент. Ты видел их старушек? Они горячие. Мия вступает в престижную лигу, — продолжил он.

— Хватит трепаться, — жестко скомандовал Уайатт.

Я, не удержавшись, хихикнула и села на диван рядом с Ноем, который обнял меня и крепко сжал.

— Ты, правда, великолепно выступила, Лекси, — прошептал он мне на ухо.

Я ухмыльнулась ему.

— И ты тоже, Ной.

Сэм и Уайатт всё продолжали спорить. Уайатт пытался прочитать ему лекцию о тонкостях общения, связанных с обращением к мамам как к милфам. Снова.

Ной посмотрел на них и покачал головой.

— Это наше с тобой будущее. — Он кивнул в их сторону. — Стать родителями двух капризных детей.

— Вдобавок к моему безумному богатству и известности, — сухо добавила я.

Ной кивнул.

— Конечно.

Я засмеялась и положила голову ему на плечо.

— Другого я бы и не пожелала, — прошептала я.