Мой Однолюб. В его сердце другая (СИ) - Коваль Лина
Вспоминая, что случилось вчера, чувствую, как подгораю изнутри.
Какие-то — да! Совершенно верно.
— Ешь уху и перестань дергаться, — кивает Яна Альбертовна и тоже берется за ложку.
— Спасибо.
Попробовав, восхищенно проговариваю:
— Как вкусно! И бульон прозрачный. У меня такой никогда не получается.
— А как готовишь?
— Да как… Складываю в кастрюлю замороженную семгу и брюшки покупаю специальные, отвариваю…
— Для прозрачного бульона рыба должна быть свежей, — проговаривает она. Не поучительно, а больше по-дружески.
— Свежей? — удивляюсь.
— Да. Нельзя допускать сильного кипячения, ни в коем случае не доливать воду в кастрюлю и солить только по готовности.
— Надо будет попробовать, — воодушевленно киваю. — Спасибо.
— Потом мне расскажешь. Я уже и забыла, когда сама что-то готовила, просто в удовольствие. Все как-то бегом, знаешь? — устало вздыхает и смотрит в окно.
Пристально за ней наблюдаю, замечая в уголках глаз крошечные морщинки. Жалко её становится и хочется непременно обнять.
— Ну а в лагерь-то едете? — вдруг вспоминает она.
— Я еду, — киваю. — А у Вани надо спрашивать.
— Обычно он держит слово.
— Может, он не захочет. Ну, со мной.
Дую губы и отставляю тарелку.
— Ох, такие вы милые, молодые, — качает Яна Альбертовна головой, проверяет часы на руке и просит Мишу убрать со стола. — Порой не хватает вот таких эмоций, поэтому, наверное, хочется к вам тянуться. Ты на такси?
— Да.
— Пойдем, я тебя лучше со своим водителем отправлю.
Вернувшись домой, я чувствую себя другим человеком. Правда.
Поменяв постельное белье, делаю генеральную уборку и раскладываю остатки вещей, пылившихся на балконе.
Вечером готовлю ужин и пока болтаю по телефону с Ивкой, вижу входящий звонок на экране.
— Да, — отвечаю тихо.
Глава 27. Тая
Сердце сжимается от прокуренного низкого голоса:
— Ты пиццу какую любишь?
— Эм… Пиццу?
Задумываюсь, пытаясь понять, что это с ним случилось?
Догадка озаряет. Ну, точно же. Яна Альбертовна все-таки с ним поговорила и попросила быть со мной помягче? Конечно, она ведь такая добрая и готова всех вокруг обогреть.
— Ну так и… «Пеперони» или может, что-нибудь с курицей?
— С курицей? — непонимающе повторяю.
— Тая, — его голос становится чуть ироничным. — Ты там как вообще? Все нормально?
Злость взрывает.
Куда он уехал вчера вечером? Почему так быстро? И зачем сейчас мне звонит?
— А с тобой все нормально, Соболев? — выкрикиваю в трубку.
Понимая, что наговорю лишнего, завершаю звонок и рычу в потолок.
Сжимаю кулаки от ярости.
Снова взрывает до кругов перед глазами.
Я никогда и ни с кем не позволяла себе так разговаривать. «Вежливость — удел королей», говорила мама, и я старалась быть такой.
Воспитанной, спокойной и застегнутой на все пуговицы.
Что происходит со мной в присутствии Вани? Словно кожу сдирают, и я становлюсь мегерой.
Овощное рагу почти готово, поэтому я накрываю стол для себя одной. Достаю из шкафа красивый бокал для воды и любимую нежно-розовую тарелку. Ставлю все это на белоснежную салфетку и зажигаю ароматическую свечу.
Звонок в домофон напрягает, потому что я, кажется, знаю кто это.
Не отвечая, жму на кнопку и открыв дверь, складываю руки на груди. Волосы с лица агрессивно сдуваю. Лифт почему-то не поддается гипнозу и все равно привозит на мой этаж Соболева.
Улыбающегося и с коробкой пиццей.
Вот что значит — человек потрахался!
Выйдя из лифта, Ваня осматривает мой фривольный домашний вид: высокий хвост, короткий белый топ, заканчивающийся сразу под грудью, и розовые пижамные штаны из шелка.
Затем переводит взгляд ниже и озадаченно хмыкает.
— Опять? — спрашивает нахмуриваясь.
Выглядываю из-за порога и смотрю на очередные мешки со строительным мусором. Соседи снова выставили, а ругаться с ними мне совсем не хочется.
— Они вчера тоже стояли, — равнодушно пожимаю плечами.
Мы сталкиваемся взглядами. Неловко как-то. Потому что это происходит впервые, с того момента, как он был во мне.
То, чем мы занимались вчера, будто ближе нас делает. По крайней мере, я теперь понимаю оттенки блеска в его глазах и знаю, какой он, когда Ване… приятно…
— Вчера я… хм… не заметил, Тай.
Соболев вручает мне квадратную коробку и на пятках разворачивается к соседской двери.
— Сейчас приду. Можешь пока погреть, — небрежно выговаривает через плечо.
Больше всего в этот момент меня бесит то, что я на собственном пороге, как дура, стою с пиццей и, глядя на широкую спину в обычной черной футболке, чувствую, как внутри приятное тепло разливается.
Приехал. Я, правда, не надеялась.
Думала, что никогда больше не появится. А его «я позвоню» просто так было сказано. Из жалости, что ли.
Мысленно саму себя ушатом ледяной воды окатываю и копья в сердце втыкаю.
Стоп, Тая. Ты опять плывешь по этому парню. Напридумывала себе то, чего нет.
— Тая? — зовет Ваня.
— Что?
— Иди, — кивает на дверь. — Грей.
— Сам погреешь, — ворчу, залетая в квартиру. — У меня самообслуживание, Соболев, — громко кричу.
Кинув пиццу на стол, усаживаюсь и хватаю вилку. Остервенело жую своё овощное «беспеперонное» рагу, из-за запахов от коробки кажущееся пресным, и прислушиваюсь к звукам в подъезде.
Разговор с неряхами-соседями проходит на повышенных тонах и это меня пугает.
Хлопок двери разрушает тишину и мой страх.
— Они извиняются, что так вышло, — сообщает Ваня.
— Угу, — запивая водой, киваю.
— Самообслуживание, значит?
Он забрасывает ладони в карманы джинсовых шорт и осматривает помпезное великолепие моей вечерней трапезы. Свеча задорно играет пламенем и отбрасывает блики на бокал.
— Красиво у тебя тут.
— Спасибо, — мямлю под нос. — Тарелка в шкафу, микроволновка вон стоит.
— Лады.
Закусив губу, слежу за тем, как перекатываются мышцы на спине, когда Ваня лезет в шкаф. Вид красивой мужской задницы в шортах малость смущает. Тем более. еще живы воспоминания, как именно она выглядит вообще без одежды.
