Я тебя не помню - Амина Асхадова
– Она, кстати, изменилась. Тихая стала, зашуганная, – сказал Вяземский. – Не такая как раньше. Не цепляет, согласись, Дан?
– Закрой рот. С тобой еще не обсуждал, – бросил я.
– Тебе надо снять напряжение, Дан, – протягивает Вяземский и подзывает в нашу сторону двух брюнеток. – Смотри, какая походка от бедра. Все для тебя сделают, Дан. Выбирай любую.
– Мне похер. Обе одинаковые.
Вяземский удовлетворенно кивает, притягивая к себе ту, что ближе. Я смотрю на него искоса и достаю телефон. Ко мне молча присаживается незнакомка и примитивно трется, вызывая раздражение.
– Я тебя приглашал две недели назад, – напомнил я. – Ты снова в горах отдыхал?
– Когда ты женился и всю родню созвал?
Я кивнул.
– Слушай, дела появились, – отмахнулся он.
– Ты один не явился. Как и весной тебя одного не было.
– Ты меня в чем-то подозреваешь что ли? – спрашивает Вяземский, а в глазах уже туман. – Давай потом поговорим, у меня стояк и мозг не варит.
Проходит несколько минут прежде, чем Вяземский прощается и утаскивает девушку наверх. Я с раздражением скидываю женскую руку со своих брюк и велю сидеть смирно.
– Что-то не так? – с обидой спрашивает девушка.
– Беги отсюда, девочка, – бросил, не глядя. – Сейчас здесь будут жестить.
Через несколько минут на телефон поступает звонок о готовности. Даю добро, хотя в груди все так жжет хреново. Дружба не должна так кончаться. Но предатели должны гореть в аду.
Вскоре из клуба выводят народ. Охрану скручивают в первую очередь, это наводит шума, но Вяземский не слышит. Он занят своим стояком.
– Господин Багров, все готово, – доложили мне спустя время. – Его отвезут загород. Нужно пару дней, чтобы подготовить почву. Когда вы приедете, он будет готов рассказать абсолютно все.
Я кивнул. Значит, девку от него вывели и его самого одели. Сейчас Вяземский не расколется, надо дать ему понять, что мне обо всем известно.
– Живым только оставьте. Иначе со всех вас шкуру сниму.
Еще несколько дней я провел в Москве, ожидая, пока Вяземский начнет говорить. Мне он нужен был готовенький.
На душе было чертовски хреново. Но не более того дня, когда пропала Настя, поэтому на место иду решительным шагом и почти не морщусь, когда нахожу в подвале уже изрядно подбитого Вяземского.
– Какого черта?! – взревел тот, отхаркиваясь.
Почва была подготовлена, можно приступать. Несколько дней не прошли даром, лицо Вяземского было опухшим от ударов. Раскалывался долго, сказали.
– У меня были аналогичные мысли, когда понял, что на моем корабле завелась крыса.
– Ты, бля, о чем?!
Вяземскому на полу неудобно, но подняться он уже был не в силах. Он злится, но в глазах, сука, проскальзывает очевидный страх. На него вышли. Карты у меня на руках. Я медленно ступил к нему, присел и схватил за грудки.
– Она моя была. Только моя, блядь. И о ней знал только ты, ублюдок, – выплюнул я. – Кстати, можешь доложить Назару, что ребенок мой.
– Я тебя не понимаю… – ухмыльнулся Вяземский.
– Понимаешь. Все ты понимаешь, крыса.
Метнув взгляд на охрану в углу комнаты, Вяземский пытается рыпаться. И даже в процессе умудряется врезать мне в скулу, охрана кидается мне на помощь, но я стопорю их рукой.
И с силой отшвыриваю Вяземского к стене. Тот вписывается головой в стену и на некоторое время теряет сознание, а когда приходит в себя, то начинает визжать как не в себя.
– Распечатки с твоих телефонов, звонки Назару, ваши схемы – все у меня. Ты еще когда ко мне в дом заявился, у меня чуйка сработала, да только поздно копать я начал. Пока Настя не начала вспоминать тебя, шакала.
– Я не трогал ее! Все делал не я! – завизжал Вяземский.
Вот и славно. Я вышел на верную тропинку. Значит, я был прав, и Настя еще многое вспомнит о Вяземском.
Вынув пистолет из-за пояса, я медленно поглаживаю его, снимая пыль. И рассматриваю бывшего друга в халате, в котором его забирали из клуба с девкой.
– В московскую больницу ее привез ты. Медсестра Насти раскололась, составила твой фоторобот, больницу и камеры тоже нашли. Я был там. Медсестру по фамилии Нечаева помнишь?
В глаза Вяземского проскользнул ужас.
– Ты думал, что достаточно привезти ее туда под другим именем, и все сойдет с рук? Говори, с кем ты действовал. За молчание буду отстреливать как бездомную псину.
– Мы же дружили, блядь, Багров, – харкает кровью Вадим.
Я играючи прицелился, но не шутил.
– Я клялся себе, что не повезет тем ублюдкам, когда я выйду на них. Наша дружба не смягчает обстоятельства. Скорее – наоборот. Ответа не будет?
Я снял оружие с предохранителя, целясь ниже бедра.
– Я не виноват. Тебя просто натравили на меня! – процедил Вяземский.
Я выстрелил, тяжело дыша. Вяземский заорал, но это не принесло мне должного облегчения.
– Время не вернуть, Вяземский. Ты прав, Настю не сделать прежней. Теперь все, что нас связывает – это общий ребенок. Но я матерью клялся, что отстрелю руки тем, кто до нее дотронулся. А мать мне дороже. Следующая – твоя рука, Вяземский, – выплюнул я.
– Назар хотел ее убить! – заорал Вяземский.
Я остановился, поглаживая теплый металл.
– А я ее спас! Он хотел от нее избавиться, как только я сказал ему о твоей русской невесте.
– Быстрее, – потребовал я, горя желанием отстрелить ему все, что только можно. Прав был Шах, заподозрив Вяземского в измене.
– Назар выманил ее из дома видеосообщением, где ты трахаешь какую-то девицу. Подумала, ты ей изменяешь. Мы стояли возле твоего дома, караулили ее. Блядь… – чертыхается Вяземский, скрючиваясь
