Репутация плохой девочки (ЛП) - Кеннеди Эль

Время от времени я приходила домой и заставала одного из них в своей постели с девушкой, потому что другой запирал их в их собственной комнате. И потом, с другой стороны: все мои старшие братья садятся в машину, чтобы научить меня водить, потому что мой отец к тому времени не мог вынести этого стресса. Учат меня играть в бильярд и стрелять в дартс. Как правильно пить и наносить удар.

Это кучка вонючих, отвратительных скотов. Но они мои скоты.

— Да, наверное, так и есть. — Хотя я не особенно хочу думать о создании такой большой семьи, когда я представляю, что мы вшестером, должно быть, сделали с вагиной моей матери, я немного меньше виню ее за ее непринужденную враждебность по отношению к нам. — Хотя и не в ближайшее время.

— Я верю, — говорит он. — Хочу большую семью, я имею в виду. Я бы даже был бы домоседом-домашним папой. Стирал подгузники, готовил обеды и все такое.

— Точно. — Я фыркаю от смеха при виде Эвана, стоящего во дворе с двумя руками, полными крошечных голых детей, в то время как дом горит позади него. — Найди себе сладкую мамочку, чья матка еще не полностью превратилась в опилки.

Он пожимает плечами.

— Что, черт возьми, мне еще делать, ты знаешь? Давай будем честными, я споткнулся и попал в бизнес с Леви. Я не так уж много сделал, чтобы заработать это, разве что в основном приходил вовремя на работу. У Купера есть планы и амбиции. Он запускает свой мебельный бизнес и еще много чего. Так почему бы не быть парнем, который остается дома с детьми?

— Я бы действительно не подумала, что ты такой человек.

Эвана никогда не интересовало, чего от него ожидают — во всех тех случаях, когда общество говорит нам найти работу, жениться, завести детей и умереть с ипотекой, которую мы не можем себе позволить, и долгом по кредитной карте поколения.

— Наверное, я думала, что у тебя всегда есть план однажды сесть на свой байк и отправиться в путь по открытой дороге или еще какое-нибудь клише.

— Это отпуск, а не жизнь. Мне нравится пляжная жизнь в маленьком городке. Где все друг друга знают. Это хорошее место, чтобы создать семью.

И все же в его голосе звучит неуверенность.

— Но?

— Но что, черт возьми, я знаю о том, чтобы быть отцом, верно? Учитывая мой пример для подражания, я бы, наверное, навсегда оставил шрамы и на своих детях.

Я сажусь, чтобы встретиться взглядом с Эваном. В его легкомысленных словах я слышу его боль, годы травмы, похороненные под бравадой. Он корит себя за то, что с ним сделали, потому что рядом больше некому взять вину на себя.

— Ты был бы хорошим отцом, — тихо говорю я.

Еще одно пожатие плечами.

— Эх. Может быть, я бы не совсем их испортил.

— Но ты должен быть больше, чем просто веселым папой, — напоминаю я ему, когда он тянет меня обратно вниз. Я кладу голову ему на грудь и перекидываю ногу через его бедро. — Учись дисциплине. Нельзя, чтобы твои дети закончили так же, как мы.

— Ужас. — Он целует меня в макушку.

Даже после того, как мы закрыли глаза, мы все еще бормочем о том или ином до поздней ночи, пока наши слова не расходятся еще больше, и в конце концов мы засыпаем. Обнаженные под звездами.

ГЛАВА 14

Женевьева

Солнце поднимается сначала медленно, затем внезапно взрыв света заставляет мои веки открыться. Я просыпаюсь с песком в заднице, и я даже не могу винить похмелье. Потому что это он. Это всегда он.

Все еще голая на земле с прошлой ночи, я подтягиваюсь, чтобы достать свою одежду. Я нахожу свой телефон наполовину закопанным, а нижнее белье свисает из кармана джинсов Эвана. Есть дюжина пропущенных звонков и сообщений от моего отца и Шейна, спрашивающих, где, черт возьми, я.

Я опаздываю на работу более чем на час, и, судя по их все более обеспокоенным сообщениям, они готовы отправить поисковую группу и начать обзванивать больницы.

Эван все еще спит на одеяле. В магазине меня ждет ад, но я все равно не могу оторвать от него взгляда. Длинные линии его тела, загорелые и сильные. Воспоминания о прошлой ночи проносятся по моим конечностям, как шквал крошечных искр. Я бы сделала все это снова, продолжил бы с того места, на котором мы остановились, и к черту ответственность и обязательства.

И в этом проблема.

Он переворачивается, обнажая спину, и я впервые понимаю то, что было слишком темно, чтобы разглядеть прошлой ночью. На нижней части спины, чуть выше правого бедра, среди других татуировок есть изображение небольшой пляжной бухты с двумя характерными пальмами, согнутыми ураганами и перекрещивающимися друг с другом. Идентичные тем, что были позади меня. Это наше место. Наше единственное идеальное место на земле.

Что только усложняет задачу.

Эван шевелится, когда я собираю волосы в пучок и достаю ключи из песка.

— Привет, — бормочет он, восхитительно сонный.

— Я опаздываю, — говорю я ему.

Он резко выпрямляется с озабоченным выражением лица.

— Что случилось?

Только когда я тру глаза, я понимаю, что мое зрение затуманилось от слез. Я глубоко вдыхаю, выдыхая слабую струю воздуха, которая заставляет меня чувствовать себя немного шатко.

— Это была ошибка.

— Подожди. Подожди. — Он хватает штаны и встряхивает их, чтобы начать одеваться, в его движениях заметна поспешная паника. — Что случилось?

— Я же говорила тебе, что мы не можем этого сделать. — Я отступаю назад, смаргивая влагу с глаз. Все, что я хочу сделать, это убежать. Убегаю от него так быстро, как только могу, потому что каждая секунда, проведенная в его присутствии, ослабляет мою решимость.

— Жен, эй. Остановись. — Он хватает меня за руки, чтобы успокоить. — Поговори со мной.

— Мы не можем продолжать это делать. — Я умоляю его понять то, что, как я уже знаю, выходит за рамки его рассуждений. — Мы не подходим друг другу.

— Но откуда это берется? Прошлой ночью…

— У меня есть люди, которые рассчитывают на меня. — Отчаяние забивает мое горло. — Мой отец, мои братья. Мы все работаем над тем, чтобы удержать бизнес на плаву. Я не могу отмахнуться от них, чтобы прятаться с тобой всю ночь. — Я проглатываю огромный комок печали. — Пока мы рядом друг с другом, я не могу доверять себе.

— Что в этом такого особенного? — Он в отчаянии отворачивается, дергая за его волосы. — Мы хорошо провели время, и никто не пострадал.

— Мы оба опаздываем на работу, потому что не спали всю ночь, трахаясь, как подростки, чьи родители уехали из города. Когда мы повзрослеем, Эван?

Он поворачивается ко мне, темные глаза сверкают от разочарования.

— Что такого плохого в желании быть с тобой? Почему ты хочешь наказать нас за это? — требует он, указывая между нами. — Почему ты наказываешь себя за то, что заботишься обо мне?

— Я просто решила начать больше заботиться о себе. Это означает, что я впервые в жизни несу ответственность. Я не могу этого сделать, когда каждый раз, когда я вижу тебя, я забываю, что что-то еще существует. Вот почему я не попрощалась с тобой перед отъездом. Потому что я знала… — Я останавливаюсь, прежде чем остальная часть этого чувства может вырваться наружу.

— Ты знала что?

Я колеблюсь, вспоминая боль, которую я видела на его лице прошлой ночью когда он признался, как сильно мой уход повлиял на него. Огромный кусок меня откололся и просто исчез. Я причинила ему сильную боль, намного большую, чем я предполагала. И причинение боли Эвану вызывает у меня тошноту в животе. Мне не нравится это делать, и я не хочу делать это сейчас, но … Я не уверена, что у меня есть выбор.

— Прошлой ночью ты сказал, что хотел бы, чтобы я рассказала тебе о ситуации

с Рэндаллом, — наконец говорю я.

— Ага … — Его тон настороженный.

— Ну, я пыталась. В ту ночь я не сомкнула глаз. Я не спала всю ночь размышляя о том, что я натворила, переживая свое унижение. Это был не совсем ужасный момент, но это определенно был тревожный звонок. Было очевидно, что вечеринки превратились в проблему и начали затуманивать мой разум. Я бы ни за что не появилась на пороге дома Кайлы Рэндалл посреди ночи, если бы была трезва.