Цена моей одержимости (СИ) - Шевченко Юлия

Не могу сдержать громкого смеха. Я и не сомневался, что мамаша побежит звонить Дине, чтобы та на подмогу примчалась. Наверняка, еще и Катенька ей нажаловалась после нашего расставания.

— Это не твое дело, Дина! — в голосе сталь. — Ни ты, ни мама не имеете права лезть в мою, блядь, жизнь!

Вечные заговоры за мной спиной дико выбешивают. Им обоим что, скучно живётся?

— Да если бы мы не вмешивались, ты бы уже давно в канаве какой-нибудь оказался! И все из-за этой суки!

— Дин, ты себя слышишь вообще? Что за дичь ты несёшь?

Разворачивается. Хватает Алису за локоть и толкает со всей силы к двери. Едва успеваю ее подхватить, иначе бы проехалась лицом по дереву. К себе прижимаю. Чувствую бешеное биение сердца. Как ее потряхивает каждый раз от всхлипов.

Она сейчас так сильно напоминает ту самую девчушку, встреченную мною в доме родителей. Чистая, невинная, беззащитная и такая одинокая.

Что, Воронцов, мозги совсем ручкой тебе помахали? Очнись, она тебя предала. Нечего ее защищать. Но и Динке не позволю тут командовать. Дохрена разошлась. Пора завязывать.

Заталкиваю советы внутреннего голоса куда подальше. Бывшую девушку все же от себя отодвигаю. Неровен час и, правда, снова во влюбленного идиота превращусь, которому тут же нож воткнут. Прокрутив его пару раз, чтобы вообще хуево было.

— Давай я сам разберусь со своей жизнью, сестренка.

Вытолкнуть бы ее из дома за шиворот. Да только не хочется потом выслушивать недовольства отца и матери. Мне их тирады за несколько дней уже достаточно. В печенках, блядь, оба уже сидят. Теперь же туда добавилась и Дина. Смотрит на меня злобным, презренным взглядом. Насрать. Пусть думает, что хочет. Я же никогда не указывал ей на то, с кем она должна встречаться. Хотя на правах старшего брата мог спускать ее поклонников с лестницы.

— Только потом не приходи ко мне с бутылкой вискаря. Вытаскивать тебя из алкоголизма больше не буду, — проходит мимо притихшей Алисы. — Вот так благодарность за спасение маленького мальчика из-под обломков его некогда родного дома, — издевательски хлопает меня по плечу. — Жаль, что ты променял близких людей на какую-то сраную девку.

Бум! Словно пуля навылет, не задевающая жизненно важные органы, но вновь заставляющая мордой в грязь упасть. Вновь ощутить себя напуганным, почти мертвым ребенком, у которого практически на глазах погибли все родные.

До сих пор, кажется, что слышу их крики. Звук взрыва. В нос ударяет едкий запах дыма. Дом рушится в считанные секунды, а меня заваливает его огромными обломками. Раз и темнота накрывает плотным покрывалом, лишая всего.

— Тимур, — Алиса дотрагивается до моей руки, но я тут же сбрасываю ее как ядовитую змею. Мне неприятные ее прикосновения.

— Давно надо было трахнуть тебя, Задорожная, — ахает. В глазах обида. Губы дрожат. — Силой взять на этой самой кровати.

Хватаю за запястья и разворачиваю спиной к постели. Алиса трясет головой, умоляет ничего с ней не делать, отпустить. А в меня будто дикий зверь вселился, готовый разодрать ее в клочья. Воле своей подчинить. Показать, для чего она в моем доме.

Как трофей. Как дорогая игрушка.

— Тимур, не надо! — искренняя мольба. — Ты не понимаешь, что делаешь. Пожалуйста! Хватит!

— Сука! — бросаю ее на кровать. — Долбанная сука!

Резко разворачиваюсь. Внутри эмоции кипят. Хочется выплеснуть их на того, кто под руку попадется. Дрянь белобрысая. Слезами своими меня задобрила. Поверил в ее мольбу. Отпустил. Мчусь по лестнице вниз. В кабинет. Наливаю себе виски в стакан до самых краев. Залпом выпиваю половину, не получая должного расслабления. Мышцы напряжены. Скулы от злости сводит. А желание лишь одно. Пошлое. Первобытное. Заставляющее гореть все внутренности.

— Тварь! — запускаю стаканом в стену. Потом бутылкой. — Ненавижу!

На части рвет от эмоций. И виной тому Алиса Задорожная, которую в дом приволок. Трахнул бы в номере отеля и благополучно ручкой на прощание помахал. Но нет. Я как мазохист к себе ее забрал, перевернув всю жизнь с ног на голову.

Глава 27

Алиса

— Чем ты снова приворожила моего брата, Задорожная? Золотой дыркой между ног?

Резко подпрыгиваю на месте, схватившись за сердце и придерживая махровое полотенце. Только что из душа вышла, а тут, прямо на моей кровати, сидит Дина Воронцова. Моя когда-то лучшая подруга. Теперь превратившаяся в совершенно чужого человека. Как в прочем и вся их семья.

После моего побега мы с ней ни разу не общались. Похоже, она тоже считает меня предательницей. Смотрит, по крайней мере так, словно я ничтожество.

— Дина, давай…

— Какого хрена ты, — тычет в меня пальцем? — снова появилась в жизни Тимура? Мало что ли горя нашей семье принесла? — обвинения летят подобно острым иголкам, вонзаясь в нежную кожу. — Решила окончательно все уничтожить? Чтобы Тимур совсем с родителями рассорился и даже на пороге родного дома не появлялся? Ты сраная дрянь. Сука, с которой я всем делилась. Считала тебя своей лучшей подругой, а ты предала нас.

Поднимается на ноги. Наступает на меня. Явно хочет задавить и морально, и физически. Да только с огромным усилием воли я остаюсь стоять на месте.

Всю трясет. Стараюсь унять нервную дрожь. Дина так язвительно меня оглядывает, что хочется прикрыться паранджой от ее уничтожающего взгляда. Думаю, Ирина Львовна настроила ее против меня еще пять лет назад. Только это может объяснить резкое прекращение нашей дружбы и ненависть Дины.

— Дина, твой брат… он… Ай!

Громко вскрикиваю от боли в локте. Дина так сильно вцепляется в него ногтями, что кожу может содрать за одну секунду.

— Знала бы я, что ты уже несколько дней живешь в этом доме, давно бы вышвырнула тебя на улицу, — лицо перекошено от гнева и ненависти. — Думаю, Тимур не знает о твоем маленьком секрете, да?

Застываю. К горлу ком подступает. Дышу через раз. Не хочу снова возвращаться в тот роковой день. Не хочу заново все переживать. Но эти люди из семьи Воронцовых всегда мне будут напоминать самые ужасные месяцы в мое жизни.

— Ему же явно невдомек, что его милая, нежная Алиса сделала аборт. Безжалостно избавилась от плода вашей любви.

Ее слова как удар под дых. Когда скручивает пополам, а воздуха в легких совсем не хватает. Как будто смертоносный вирус выпустили в воздух, и он проникает в тело. Добирается до жизненно важных органов. Травит. Медленно убивает.

— Дина, ты совершенно не понимаешь, о чем говоришь, — во рту горечь, перед глазами все плывет.

— Да неужели? — издевательски улыбается, все-таки отпустив мой локоть. Потираю ушибленное место. — Не строй из себя униженную и оскорбленную, Задорожная. Мы обе знаем, какова ты на самом деле.

— Тебе не понять, что я пережила за эти пять лет, Дина, — все внутренности переворачиваются, за грудиной печет. — Такое и врагу не пожелаешь.

Дина хохочет в полный голос. Не верит, не поверит. Для нее уже все решено. У нее своя какая-то правда.

— Убийца!

Не выдерживаю и влепляю Дине звонкую пощечину. На что она лишь посмеивается и ядовито усмехается. Дина наслаждается болезненными для меня словами. Издевается.

— Не смей! Слышишь меня?! Не смей, никогда больше такого говорить. Ты ничего не знаешь. И не тебе меня судить.

Голос предательски дрожит, но я не могу позволить ей сломить меня, унизить. Только не так, только не упоминанием нашей…моей доченьки.

— Батюшки святые, — с сарказмом, гадко усмехаясь. — У кого-то зубки появились, — снова смеется. — Неужели, Алиса яйца отрастила? — чуть приподнимает полотенце, от чего отскакиваю назад. — Да нет, — наигранно грустит. — Обычная рогатка, которую ты наверняка раздвигала перед всеми мужиками Нью-Йорка. Не рассчитывай, что Тим оставит тебя здесь надолго. Скоро он узнает, какая ты на самом деле сука, и вышвырнет тебя на улицу. Вернется к Кате. Своей будущей жене.