Паранойя. Почему он? (СИ) - Раевская Полина Александровна "Lina Swon"
-Вот как? Даже не знаю, что сказать…
-Думаю, «спасибо» будет вполне достаточно.
-Конечно, - усмехнулся он и постучал себе по лбу пальцем. – Спасибо, маленькая, у меня нет слов… Это невероятный сюрприз.
-Надеюсь, тебе понравится.
-Даже не сомневайся.
-Ладно, -улыбнулась я и набравшись смелости, порывисто обняла его и прильнула губами к гладко -выбритой щеке. – До свидания, Серёжа, - шепнула напоследок и прежде, чем он успел отреагировать, подхватила сумку и помчалась домой.
-И всё-таки что мне делать с этой абракадаброй? – бросил он мне вдогонку.
-Уверенна, ты догадаешься, - подмигнув, послала я ему воздушный поцелуй, на что он с усмешкой отсалютовал.
-Даже не сомневайся.
Я, конечно, сделала вид, что не сомневаюсь и вообще типа мне до фонаря – вся такая из себя самоуверенная загадка, как мама учила, но на самом деле никакой уверенности не было и в помине. Напротив, шла всю дорогу и костерила себя за идиотскую выдумку.
Соригинальничала дура. Как будто ему больше делать нечего, как только сидеть и разгадывать шифры. Хотя с другой стороны – а почему, собственно, нет? Если уж ему такая малость в лом, то о чём тогда вообще говорить?!
И вроде бы оно всё так, но сколько не пытаюсь себя убедить, а все равно понимаю, что с ним готова о чём угодно, только бы он рядом был.
Наверное, вот так женщины и теряют из-за мужчин гордость. Эта мысль поражает и в то же время смешит. Пытаюсь представить себя в роли коврика для чьих-то волосатых ног и передергивает всю.
Ну, уж нет! Еще чего не хватало?! Любовь любовью, конечно, но всегда нужно сохранять собственное достоинство и вообще саму себя. Как правильно говорила Монро: «С мужчиной должно быть хорошо, плохо жить я и сама могу.» Так что давай, Серёженька, не подведи. Не хочу разочаровываться ни в тебе, ни уж тем более, в себе, а вероятность этого весьма высока. Как бы я тут не рассуждала красиво и правильно, достаточно будет одной его улыбки, чтобы развенчать мой самоуверенный образ. А что будет, когда он за меня всерьез возьмётся, лучше, наверное, даже не представлять…
-Настя, где ты опять была? - вырывает меня из моих мыслей мамин голос. От неожиданности вздрагиваю и с удивлением обнаруживаю, что за всеми этими рассуждениями, сомнениями и страхами даже не заметила, как дошла до дома.
-А-а… привет, - растерявшись, взмахиваю рукой невпопад. У мамы от изумления взлетает бровь, но, как ни странно, она не комментирует мой жест, просто подходит ближе и нахмурившись, касается моего лба тыльной стороной ладони, отчего изумленно замираю уже я.
-У тебя лицо горит, ты нормально себя чувствуешь? Как горло? – обеспокоенно спрашивает она, заглядывая мне в глаза. Поскольку у меня хронический тонзиллит, и рецидивы часто случаются летом, то ничего удивительного в ее вопросе нет, но мне не по себе.
-Нормально. Видимо, забыла нанести солнцезащитный крем, - отвожу взволнованный взгляд, боясь, что она всё по нему поймёт, но мама, к счастью, озабочена услышанным.
-Ну, ты даешь, дорогая моя! Сколько раз я тебе говорила, вреднее солнца ничего для кожи нет! Это пока она у тебя сияет, а после тридцати это все даст о себе знать, и никакая эксфолиация, филлеры и лифтинги не помогут. Нужно беречь себя с молоду…
Она начинает известную песню, и я перестаю слушать, просто киваю. Мне хочется поскорее подняться к себе и принять душ. Между ног влажно и это жутко смущает, поэтому я соглашаюсь со всем, что мама говорит, чтобы не затягивать очередную лекцию.
-Ты опять меня не слушаешь, – замечает Жанна Борисовна недовольно.
-Слушаю. Просто я рано встала…
-А к чему эти вылазки ни свет, ни заря? У тебя сейчас каникулы: спи, отдыхай, наслаждайся свободным временем. Последнее беззаботное лето перед поступлением.
-Ну-у… рассвет очень красивый, я вдохновилась, -пространно тяну, понимая, что звучат мои доводы крайне неубедительно, но у мамы они почему-то вызывают мягкую усмешку. Заправив мне прядь волос, она ласково проводит ладонью по моей щеке и с какой-то ностальгией вдруг выдает:
-В тебе так много от отца…
Я не знаю, как реагировать на это заявление. Мама редко дает волю чувствам, а уж, когда дело касается папы, они колеблются исключительно в диапазоне «ненавижу» и «на дух не выношу», поэтому не вижу смысла лукавить и говорю, как есть:
-Странно, что это вызывает у тебя улыбку.
-А почему нет? – пожимает она плечами. – Я любила твоего отца.
-Мне казалось, от этой любви давно уже ничего не осталось.
-От неё осталась ты, - отправляет она меня в нокаут.
-Да, и ты всегда ненавидела меня за это, - не могу удержаться от шпильки, но маму так просто не проймешь.
- Не говори глупости, - поморщившись, отмахивается она и как ни в чем не бывало выдает. - Просто больше всего нас разочаровывают именно те, кого мы очень сильно любим, и справиться с этим разочарованием, порой, не просто. Конечно, я не должна была переносить его на тебя, но…
-Почему ты говоришь мне об этом сейчас? – грубо прервав, спрашиваю с деланным безразличием, чтобы не выдать своих истинных эмоций. Внутри меня бушует ураган, и с каждым маминым словом сдерживать его становиться все трудней.
-Я просто устала постоянно воевать с тобой. Мне кажется, ты уже достаточно взрослая, чтобы попытаться пойти мне навстречу и не воспринимать всё в штыки, - спокойно парирует она. У меня же вырывается смешок.
Как, однако, у нее всё просто – воевать она устала…
А не пошла бы ты к черту! – хочется выплюнуть ей прямо в лицо. Но вопреки обидам и боли, которых во мне накопилось слишком много, я молчала, чувствуя, как внутри загорается огонёк надежды. Недолюбленный ребёнок во мне готов был забыть о несправедливости, жестокости и безразличии, которые так часто мама проявляла, лишь бы она просто была той мамой, с которой мы танцевали под Мадонну в нашей комнатке на подселении; с которой пекли вафли на старой, искрящей вафельнице и, поливая сгущенкой, лопали за просмотром какого-нибудь глупого бразильского сериала. И хотя я понимала, что мама сейчас просто оторвана от своих привычных занятий и знакомств, и ей необходимо себя чем-то занять, ребенок во мне все же был сильней обид и горечи, поэтому вместо того, чтобы послать её, куда подальше, я согласилась на перемирие.
-Тогда может, проведем сегодня день вместе: посмотрим город, заедем в салон - почистим перышки, а потом пообедаем где-нибудь? Как тебе идея? – довольно улыбнувшись, с энтузиазмом предложила она.
Как ни странно, но идея пришлась мне очень даже по душе. Нужно было отвлечься, иначе я весь день буду таращиться в телефон и сходить с ума от ожидания, да и заехать в салон бы не помешало. Смешно, но с появлением Серёжи все эти пилинги, обвертывания, массажи, маски и прочие примочки обрели, наконец, смысл, поэтому и на это мамино предложение я ответила согласием, а после поспешила принять душ.
Правда, как только сняла сарафан и взглянула на себя в зеркало, так и застыла. На шее красовались два бурых пятна, и я не сразу поняла, что это такое. До сегодняшнего дня я ни разу не видела засосов и почему-то представляла их себе совершенно по-другому: как-то покрасивее что ли… Поэтому сейчас смотрела на них с сомнением, но в тоже время, вне всякой логики испытывала странное, волнующее чувство. Скользила кончиками подрагивающих пальцев по Серёжиным меткам, и дыхание перехватывало. Я вспоминала, как он целовал меня; как касался; как обжигал кожу своим горячим дыханием и шептал все эти с ума сводящие вещи. Никому до него я не позволяла даже намека на что-то подобное, всегда пресекала любые поползновения в свою сторону. Парни, подкатывающие на разных тусовках, чтобы перепихнуться, казались мне смешными и нелепыми, а девчонки, дающие им, вызывали недоумение. Я не была ханжой или кем-то, кто собирался хранить себя до свадьбы, но искренне не понимала, что такого должно происходить, чтобы потерять голову. Теперь же не знала, как забыть то чувство, то парализовавшее меня открытие, когда я ощутила, что взрослый, опытный мужчина, точно знающий, чего он хочет и как это получить, хочет именно МЕНЯ.
