Роман Трахтенберг - Путь самца
Ну конечно, для правильного ведения служебных романов надо вначале хорошо изучить соперника, не лениться, и полученный опыт много вам даст.
За что мне, по большому счёту, нужно благодарить стриптизерш, так это за одну важную вещь. Они показали мне, что женщина – такое же животное, как и мужчина. Она, то есть человечица, точно так же хочет трахаться! И она, то есть баба, точно такое же сексуально-озабоченное создание, алчущее удовольствий.
Просто обычные тётки в обычной жизни обычно сей факт тщательно скрывают и обычно лицемерят: «Это только вы, мужики, грязные скоты, думаете лишь о сексе. А нам он не нужен!» На самом деле – это просто пиар. Просто они так набивают себе цену, преследуя две банальные цели: либо развести тебя на деньги (типа, раз секс нужен тебе – платишь ты), либо, что ещё хуже, выскочить за тебя замуж (вот тут они уже изо всех сил доказывают, что порядочные). Доказывают со слезами на глазах, с истериками, с заламываниями рук и ног, выкручиванием пальцев, дополненным грудными стенаниями. Сара Бернар, по сравнению с ними, актриса самодеятельного театра студии при заборо-строительном ПТУ.
Что касается стриптизерок, то в отношении меня эти цели разбивались о две железобетонные стены: я женат и не подаю, ибо сам сир и наг. Что же касается денег, то брать их с меня, человека, дающего им работу и решающего их проблемы, во-первых, грешно; во-вторых, нереально; в-третьих, самонадеянно и глупо. Наверное, поэтому – выгадывать все равно нечего – они и были честны со мной: откровенно говорили о своих желаниях, что у женщин бывает редко, спрашивали совета – давать этому или тому, и т. д. Не раз, кстати, случалось, что подходила ко мне девочка и шёпотом просила: «Ромка, у меня три месяца парня не было. Хочу, понимаешь, секса. Я сегодня всю ночь не спала, все думала. Может, давай, а?» – «Ну давай, – соглашался я. – Ты, конечно, не королева красоты, зато я Бэтмэн и всем помогаю. Раздевайся».
А почему не помочь? Мы же друзья.
Сейчас я уверен, что стоит после программы сказать: «Бабы, пошли ко мне пить!» – и они пойдут. Они все равно пьют во время работы, почему бы не продолжить и после? Потом в разгар пьяного веселья можно спросить: «Ну, кто пойдёт со мною в спальню?» Самая шустрая, находчивая и весёлая скажет, что она. Уламывать её не надо. Сама запрыгнет на тебя, кончит, слезет, скажет спасибо и предложит позвать кого-нибудь ещё… Если, конечно, надо…
Ну разумеется, все это большой секрет нашего маленького коллектива. И, разумеется, такой прекрасный гарем создавался не сразу. Начало моей клубной карьеры вспоминается с ужасом. В тот трудный момент мне недоставало знания жизни и женской психологии, чтобы клеить танцовщиц. Да мне вообще было не до них. Я тогда тарахтел со сцены без умолку ровно четыре часа. С десяти до двух ночи. Микрофон был на шнуре, и его приходилось таскать в руке. Радиомикрофон стоил денег. И несчастные 800 долларов повергали хозяина то в уныние, то в ярость, хотя даже за одну программу он на мне зарабатывал намного больше. Музыку ставила барменша, которой я кричал через весь зал. Бабы танцевали по три танца кряду, а потом отдыхали. Я не отдыхал совсем. Они зарабатывали деньги, а я отсасывал… Но всё же, несмотря на ряд трудностей, думаю, именно эти годы были самыми зажигательными в моей карьере. У меня было желание выплеснуть все, что я знал, на зрителя, хотелось признания и любви (зрителя к артисту), творчества и совсем-совсем немного денег, чтобы случайно не умереть от голода. Каждый день тогда отличался от предыдущего; как брат от сестры. Иногда вся программа состояла только из шутовской поэзии, и не было ни одного анекдота за весь вечер. Иногда только из афоризмов. Или только из анекдотов.
В штате тогда состояли всего две танцовщицы, которые и исполняли самый тривиальный стриптиз, хотя выглядели обе крайне нетривиально. Одна вся в татуировках, как синяя птица, и в пирсинге, который у неё был даже на клиторе. Звали её Коряга, и встречалась она с самыми настоящими индейцами, с которыми завсегда везде ништяк, а я – в очках и фраке – был совсем не в формате её оттяга.
Вторая танцовщица, Оглобля, являлась миру в образе чётко выраженной наркоманки. Её квадратные глаза никогда не закрывались. Хотя никто её ни разу не поймал на наркоте, и вены её были непорочными, как воды Иордана, все равно ощущение создавалось такое, что она пользовала всё, что можно. Из неё получилась бы хорошая иллюстрация к книге, которую я купил по случаю: «Как узнать, какие наркотики употребляют ваши дети».
Впрочем, обе красочные девицы вскоре уволились, так и не оставив мне на память о себе никаких интимных заболеваний, тьфу ты, воспоминаний. Зато на их место взяли уже четверых.
К этому моменту кипучая энергия нереализованного режиссёра шоу дала о себе знать, и я стал усиленно предлагать наполнить программу драматургически выдержанными танцевальными, шутливыми номерами, более соответствующими стилю кабаре, нежели тупой, бездарный стриптиз. Голые бабы есть везде, и это банально. Хозяин клуба согласился со мной и сказал, что даже будет оплачивать мне и артисткам репетиции. Что, разумеется, всех обрадовало. И вот тогда одна из наших девочек сказала: «Где же здесь в клубе репетировать? Негде. Пойдём ко мне домой».
«Ага, – обрадовался я про себя. – Лёд тронулся. Поплыли».
Там все и случилось. Прямо перед репетицией. Приятно и запоминаемо. Медленно и торжественно. Ведь тогда ещё было далеко до известности, до нормальных заработков. Это пришло потом. Через пару лет. А тогда мы были просто друзья.
Первой появилась известность. И первую стриптизершу, которая повелась на модное имя, звали… не помню как. С ней у нас, кстати, не срослось.
Потом у меня появились деньги, а потом и авторитет в клубе. И я уже сам разбирался с девочками, нанимал, увольнял. Вот с этого времени уже можно говорить о каких-то служебных романах. Без которых – прости, любимая, – в цивилизованном мире шоу-бизнеса не обойтись. Ибо, какой же нормальный мужчина может спокойно переодеваться в одной гримерке с красивыми молодыми бабами и при этом не естествовать?!
Скажите, как можно сидеть в малиннике и не съесть ни ягодки? Как может бармен не пить? Как может гаишник не брать денег? Или тот, кто крутит сигары, не курить? Это аномалия. Продавцу алкоголя надо пить в свободное от работы время, чтобы разбираться в ассортименте, иначе он не сможет его продавать. А когда тот, кто крутит сигары, сам не курит, ему нет доверия, как и лысому производителю шампуня.
В стриптиз-клубах начальники должны быть бабниками! Иначе как они поймут, хороша тётка или нет.
И вот здесь мы затронули глобальную проблему – девочка может быть очень хороша!
