Магия торжествует (ЛП) - Эндрюс Илона

Дерек молча ждал.

— Я решила не париться насчет этого, — сказала я ему. — Я убрала это в то же место, где храню такие вещи, что Земля — это шар, а лед холодный. Я знаю об этом, и когда мне понадобится, я достану это и стряхну пыль, но до тех пор у меня есть воспоминания о моем детстве, где Ворон заботился обо мне. Это мои воспоминания. Я решаю, как к ним относиться, поэтому я предпочитаю помнить его как человека, который вырастил меня и научил выживать. Мне приятнее вспоминать таким образом.

— Но правда ли это?

— Я не знаю. Он мертв, и я не могу спросить его. Ты можешь помнить своего отца как человека, который прятал тьму внутри себя, или ты можешь помнить его как ущербного человека, который любил свою семью и умер, когда им овладел лупизм. Ты должен решить для себя, с чем ты можешь жить…

Вспышка белого света расколола рубиновое пламя погребального костра. Я встала. Неужели, дорогой папочка все-таки решил взять трубку.

Свет превратился в человека. На нем была длинная мантия с капюшоном. Нет, не мантия, а плащ, подбитый волчьим мехом и скрепленный на груди толстой золотой цепью. Белая ткань была накинута на его широкие плечи, ниспадая в пламя.

И он не был моим отцом. Ни капельки.

Мужчина опустил капюшон. Он был высоким, по крайней мере, шесть футов шесть дюймов, может быть, шесть футов семь дюймов. Европеец. Светлые волосы длинной гривой спадали на плечи. Богато украшенное металлическое ожерелье обвивало его шею, явно золотое. Красивое лицо, широкое, с квадратной челюстью, четко очерченными скулами, прямым носом и проницательными глазами под изгибом густых светлых бровей. Глаза смотрели на меня с царственным высокомерием. Бледно-голубые радужки слегка светились. Я не могла сказать, было ли это от пламени или его магия сделала их люминесцентными.

Он открыл рот.

Нас окатило технологической волной. Человек и багровое пламя исчезли. Пламя просто погасло, и костер превратился в кучу пепла.

Тогда ладно.

Дерек откинулся назад и расхохотался.

Я одарила его суровым взглядом.

Он даже не заметил.

— Есть на этот магический огонь гарантия, потому что, как по мне, он лагает?

— Он не лагает.

Он затрясся от смеха.

— Давай, смейся больше.

— Мы добирались сюда полтора часа, потратили два часа на то, чтобы раздобыть дрова и развести костер, и вызвали не того парня. Ты набрала не тот код города?

— Тебе следует отправиться в турне со своим шоу. Снимешь немного бабок на своих шуточках.

Он засмеялся еще громче.

— Так всегда? Мне просто интересно, для твоей семьи обычно пытаться вызвать гунна Аттилу, а вместо него получить Чингисхана?

— Я даже не собираюсь отвечать.

— Может быть, тебе стоит попробовать позвонить ему по обычному телефону, — предложил Дерек. — Я могу помочь набрать номер. Знаешь, выполнить тяжелую работу.

— Ты успокоишься?

Он растянулся на траве, фыркая.

— Нет.

— Я куплю тебе новые ножи, если ты заткнешься.

— Мне не нужны новые ножи. Я хочу свои старые ножи. — Он поднял голову. — Дай мне вяленое мясо, которое ты спрятала в бардачке, и я успокоюсь.

— Решено.

Он перекатился на ноги, достал из багажника «Джипа» бочку с водой и вылил ее на пепелище. Мы сели в «Джип», и я отдала ему вяленое мясо. Звуки принятия пищи голодным оборотнем наполнили машину. Я направила «Джип» в сторону Атланты.

Дерек перестал жевать.

— Хоть кто-то отозвался. Какой-то бог, или король, или что-то в этом роде.

Я кивнула. В этих голубых глазах была сила. Я должна спросить тетю, можно ли перехватить призыв огня и у кого хватит магии для этого.

Он усмехнулся.

— Что теперь?

— Можно было подумать, что у него была подготовлена целая речь. Сейчас он, вероятно, где-то кипит от злости.

— И это меня беспокоит.

— Я всегда прикрою твою спину, — сказал Дерек. — Даже с жуткой магией.

— Я знаю. Спасибо.

— Не за что.

Мы катили в сторону Атланты, где одинокие электрические огни манили к себе, обещая иллюзию безопасности.

* * *

— РАССКАЖИ МНЕ ЕЩЕ раз о блондине, — попросил Кэрран.

— Высокий. Мускулистый. Дорогой плащ, подбитый мехом, застегнутый золотой цепью. Самодовольный. Идеально причесанные волосы. — Я отпила чай.

Мы сидели на кухне. Пока меня не было, Кэрран уложил сына спать. Они с Джули уже поужинали. Я тоже попозже перекусила. Джули сидела напротив меня за столом и пила чай. Дерек вытащил ножи из сгоревших обломков «Джипа», расстелил на столе кусок брезента и старательно чистил их. Большинство клинков выжили в огне, но пара синтетических рукояток расплавилась.

— Не забудь о собачьем ошейнике, — сказал Дерек.

— Не об ошейнике, а о металлическом ожерелье, — сказала я. — Ошейники расстегиваются сзади. Оно же расстегивается спереди.

— Что за металлическое ожерелье? — спросила Джули. — Скифское? Фракийское?

— Тяжелое, богато украшенное, с тремя стилизованными золотыми когтями.

— И ты уверена, что это был не переодетый твой отец? — спросил Кэрран.

— Да. Глаза были другими.

Мой муж скрестил руки на груди.

— Как долго ты смотрела ему в глаза?

— Около трех секунд, пока я ждала, когда он заговорит. — Я указала на него чайной ложкой. — Я знаю, о чем ты думаешь. Перестань так думать.

Джули сохраняла невозмутимое выражение лица, но ее глаза смеялись надо мной поверх края чашки. Дерек казался стойким.

— Что я должен думать? Сначала кто-то посылает тебе красную розу.

— И нож. И коробку с пеплом.

— Вот именно. Это угроза? Это условное объявление войны?

Я пожала плечами.

— Может быть, это подарок от социально неловкого садовода.

Джули рассмеялась в свой чай. Дерек притворился, что не услышал, но уголки его рта приподнялись.

— Вот именно. Потом ты звонишь отцу, и появляется какой-то золотоволосый красавчик, одетый так, чтобы произвести впечатление.

Я взмахнула ложкой.

— Тут я с тобой согласна. Никто не разгуливает в плаще с меховой подкладкой посреди лета в Атланте с идеально причесанными волосами. Похоже, он почувствовал мой призыв огня, надел все свои царственные шмотки, подготовил речь и только потом вмешался.

— А потом техническая волна. — Дерек быстро улыбнулся.

Кэрран облокотился на стол.

— Итак, ты скажи мне, что я должен чувствовать по этому поводу. Вдобавок ко всему, твоя тетя взорвала «Джип» и переутомилась.

Тете было очень трудно проявиться во время технологий, и поскольку большая часть ее силы была потрачена на зажигательную бомбу, она какое-то время спала. Я подходила к ее кинжалу, когда мы вернулись домой, но получила только тишину.

Я развела руками.

— В чем моя вина?

— Я такого не говорил. Я выражаю общее разочарование этой ситуацией.

— Я тоже расстроена. У меня есть Серенбе. Двести человек погибли, а у их семьей нет ответов. У меня мертвый мистер Такер, Ю Фонг в коме, древние существа появляются из кошмаров моей тети и нападают на нас, мой отец мобилизуется, и вдобавок ко всему прочему по нашему городу разгуливает фейри-убийца, который, вероятно, надеется убить тебя, меня или нашего сына, предпочтительно всех троих. Моя чаша переполнена, а ответов у меня ноль. Пшик. Nada[4].

Мы уставились друг на друга.

— Нам следует провести спарринг, — сказал он. — Мы оба почувствуем себя лучше.

Точно. Мне так сильно хотелось бить кулаками и пинать других, что у меня болели конечности.

— Хорошая идея. Нет, это лучшая идея на свете.

Кто-то постучал во входную дверь. Дерек понюхал воздух, взял большой нож и взвесил его в руке.

— Что не так? — спросила я.

— Извращенец, — сказал Дерек и направился к двери.

О нет, ты этого не сделаешь.

— Я открою.

Я опередила Дерека и распахнула дверь. На пороге стоял мужчина в серых брюках, светло-серой рубашке на пуговицах, закатанной до локтей, и потертых темных ботинках. Лысый. Средний рост, среднее телосложение, ничем не примечательные черты лица, ни красивый, ни уродливый. Вы пройдете мимо него в толпе и даже не взглянете повторно. Сайман в своей нейтральной форме — чистый лист для полиморфа, который мог выдать себя за любого человека на планете. Позади него на подъездной дорожке стоял темный фургон с тонированными стеклами.