Аверс (СИ) - Розга
— Что будем смотреть? — лениво поинтересовался у любовницы.
— Сам выбери, — стушевалась Ника, она завороженно смотрела на приготовления и согласна на любое, пусть он поставит скучную документалку.
— Значит выберем мелодраму, — постановил Терновский и опомнившись переспросил. — Тебе нравятся мелодрамы?
— Да, — растерянно заморгала Ника, мужчина не прекращал попыток выяснить ее мнение по многим вопросам, чем сильно ее смущал.
— Моя мама обожает «Гордость и предубеждение» девяносто пятого года, я его в детстве с ней несколько раз посмотрел, — говоря, Лев начал тыкать кнопки пульта. — Ты видела?
— Не помню, наверное, нет, другой помню с Кирой Найтли, — упоминание мамы заставило сердце екнуть, неодобрение близкого человека Терновского ранит ее хуже ножа, и она заранее боялась до икоты его родителей и маму особенно.
— Этот тоже стоит внимания, он более английский что ли, правда длинноват, придется на несколько вечеров растянуть, — увлеченно рассказывал мужчина.
Терновский обладатель множества личных банковских счетов. Есть один созданный специально для оплаты различных плановых расходов, с него ежемесячно списываются деньги по коммунальным платежам, к нему же подключены многочисленные подписки. Не только его, но мамы и семьи крестного. Лев не выбирал и не сравнивал платные кинотеатры, наиболее популярные оплачиваются автоматически. Быстро отыскав нужный телесериал, бросил пульт рядом, разлил вино, подал Нике бокал и притянул ее поближе, обхватив одной рукой за плечи, не забыв поправить плед. От обстановки в комнате исходило ощущение уюта. Ника впервые за очень долгое время осознала, что в безопасности. Заиграла музыка начальных титров, приятный мужской голос произносил имена актеров, на экране холеные женские пальцы вышивали цветы муслиновыми нитками. Фильм удачно дополнял теплую атмосферу. Вино приятно обволакивало язык и спускалось в желудок. Из горстки лакомств Ника украдкой выуживала пекан и клюкву, кешью иногда. Кожа на ягодицах оставалась горячей и болезненной, но девушка не испытывала тревоги по этому поводу и, уж, конечно, не малейшего следа обиды. Произошедшее идеально вписывалось в ее картину мира, не подлежащую исправлению.
— Можно я цветы разведу? — улучшив момент, попросила Ника. — Здесь их совсем нет.
Она обжилась и теперь совсем не знала куда себя деть, оставалась одна целыми днями. Лев ее не запирал и не пренебрегал, они проводили вместе каждый вечер и выходные целиком. Но он продолжал много работать. Девушка привыкла вести очень уединенный образ жизни и на самом деле вообще никого не знала в городе, кроме любовника. Прислугу она до сих пор воспринимала в штыки и с ними лучше поддерживать деловые отношения, иначе беды не оберешься. В прошлом Ника остро понимала разницу между собой и своими нанимательницами и слышала, что другие служанки говорят за спиной своих хозяев. Зависти не избежать, поэтому обеим сторонам нужно держать дистанцию.
— Разводи, не жалко, — легко согласился Лев.
Девочка у него совсем неприкаянная. Одиночество не самый приятный спутник. Как разбавить он точно не знал. Устроить к себе в офис не вариант, ушлые рыбки из кадров и бухгалтерии мигом ее рассекретят и девчонке достанется. Ничего прямо сказано не будет, отравят ей существование улыбаясь, не дадут нормально работать, а главное влиться в коллектив. Зарабатывать ей не надо, тут Терновский брал все на себя, обеспечить ей нормальное общение не получится.
— Я не спрашивал, — заходя издалека сказал Терновский. — Какое у тебя образование, милая?
— Я школу закончила и все, — мрачно пробормотала девушка, невольно чувствуя, что сильно теряет в глазах мужчины.
— Хочешь в институт? — не сморгнув предложил Лев.
— Нет, — бурно отреагировала Ника, отрицательно мотая головой.
Ее родители давили на дочерей по учебе очень слабо. Гордились их успехами, хвастались перед родственниками и знакомыми, не забывали подбодрить в случае неудач, стараясь не демонстрировать лишнего разочарования. Все люди разные. Сестрам Ники не в чем упрекнуть родителей. Ника тоже не стала бы упрекать, но ее учеба в школе со средних классов превратилась в нескончаемый, изматывающий марафон и остановка равнозначна смерти. Был такая старая повесть Стивена Кинга — «Долгая прогулка», вот примерно, как там. Она сама загнала себя в невыносимые условия, в полном согласии со своей натурой. Она не могла постоянно выше, быстрее, сильнее. И никто не мог. Объяснить это маленькой девочке было некому. Школу она закончила с золотой медалью. По ЕГЭ максимальные баллы. Вернуться в ту же систему образования на более высшем уровне? Минимум пять лет нескончаемой пытки.
Лев мог бы ее заставить. Он прикажет, и она сделает. По всему, Терновскому глубоко безразличны ее академические успехи. Ее бурный отказ заставил его приподнять брови, и тема увяла сама собой. У Ники мелькнула мысль, что при таком отношении человека, уверенно стремящегося занять главное положение в ее жизни, учеба покажется не такой страшной.
Они посмотрели две серии телевизионного сериала, допили вино. Мужчина разорил мешочек с орехами и выловил для Ники весь пекан и клюкву, сложив их отдельной кучкой поближе к ее краю подноса.
К составленному на работе списку практик они так и не вернулись.
Глава 10. Невеста
Ника долго жила в одиночестве, она по крупинке отстроила свою замысловатую раковину, со многими тайными и плавными поворотами, находясь еще в кругу семьи. Родственники не могли бы ее понять, принять ее сущность, ей не стоило посвящать их. Вообще в любых обстоятельствах не стоит открывать так много. Родителям и сестрам незачем знать о сексуальных предпочтениях друг друга. К сожалению, ее сексуальное самоопределение требовало значительной перестройки и внимания, гораздо больше, чем у других. Поэтому Ника предпочитала прятаться, никому ничего не рассказывать. До того, как она ушла из дома, одиночество касалось многих сфер ее личности, она отгораживалась от родных тонкой, но постепенно нарастающей стенкой внутренней раковины. Берегла себя, спасала их. Круг ее общения лишь казался широким, стоило переступить порог, вырваться из привычного окружения и не осталось никого. Потом появился Аркадий. Внутренние течения его мыслей, так похожие на проявление животных, хищнических инстинктов, велели ему отбить Нику от стада, чтобы рвать без помех. С Никой такие меры применять не стоило, она не убежит, о помощи не попросит. Но охота пуще неволи. В не такой уж глухой деревне она осталась совершенно одна, даже знакомых легко перечесть по пальцам. Было холодно. Ника привыкла организовывать жизнь, не стремясь к общению.
Освоенные навыки не подводили ее и со Львом. Тут не хватало изнуряющей работы, нервной, под постоянные придирки домовладелиц. Оставалось слишком много свободного времени и нужно было его как-то реализовывать. Ника устраивала себе долгие прогулки, относительно новый район не мог похвастаться особой зеленью, но залив совсем недалеко. Девушка обладала поистине крепким здоровьем, вынося без малейшего чиха весенние питерские ветра с воды, иногда по ощущениям обгладывающие плоть с костей своими безжалостными порывами.
Еще до разрешения Терновского она присмотрела неподалеку маленький магазинчик, торгующий не только срезанными цветами, но и комнатными. Внутрь не заходила, шансов на согласие мужчины у нее было не много, решила не травить душу заранее. Лев согласился неожиданно легко. Ника чувствовала беспокойство, она привыкла помещать свои желания в тесную клетку и вот они оказались в огромном вольере. Выбираться из клетки страшновато, пока не совсем получалось.
Внутри магазинчик оказался больше, чем ожидалось, рассматривая наружную витрину. Узкое помещение уходило вглубь, на расстояние чуть ли не всемеро длиннее, чем короткая витринная сторона. Терновский жил в элитном районе города. Услуги здесь тоже стоили недешево и выбор поражал. Нике нравились растения, пройдя мимо холодильника с букетами и вазами, заполненными разноцветьем на любой вкус, она сразу направилась к горшкам. Долго рассматривала и выбирала. Продавщица присматривалась к ней со смешанными чувствами. Ника дорого одета, но провинциальная патина, наросшая за предыдущую пятилетку, за месяц не стерлась с нее окончательно. В Питере живут добрые люди, разительно отличающиеся от тех же москвичей или жителей курортных городков. Внезапный снобизм продавщицы полностью отвечал установкам владелицы данного заведения. Молодая женщина, Дина Станиславовна, занималась цветочным магазином походя, относясь к нему не серьезней, чем к более замысловатой игрушке, по сравнению теми, что были в детстве. Ее персонал, числом три человека, мог удержаться на работе лишь полностью, громогласно и многословно разделяя ее жизненные принципы. Никому не мешало и восхвалять ее на каждом шагу. Дина Станиславовна преклонялась перед столичными жителями, к провинции ничего плохого не имела, презирала скорее автоматически. Ее отношение отражалось на поведении менеджеров по продажам.
