Невольница драконов. Семь дней на любовь (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

— Ханнари, — позвал он обеспокоенно. — Никто тебя не торопит, поверь мне. Мы будем ждать столько, сколько ты посчитаешь нужным. Выносить и родить дракона — дело нелегкое, и никто не будет насильно тебя торопить.

Он говорил это так уверенно, словно в отношении нас уже все решено и обжалованию не подлежит. Я же не могла разделить этой веры, все еще чувствуя копошащихся букашек страха и ужаса перед вполне возможным расставанием.

Не верить проще, чем погрузиться в иллюзорный фантом возможности, чтобы потом тебя больно щелкнули по носу.

Возможно, даже я слишком увлеклась своей сказкой, но счастливого финала никто для меня не напишет, а разочаровывать или переубеждать Кирраса нет никакого желания.

— Верю, — улыбнулась, прогоняя с лица печаль, чтобы не портить утро окончательно. — Будете воздерживаться от близости?

— Ни за что, — однозначно ответил он. — Вот этого я тебе обещать не буду, ни под каким углом. Часто, много и взаимно.

— Чувствую, мне все же придется переехать в спальню наверху, чтобы хоть иногда переводить дух.

Дракон только пожал плечами, весело улыбнувшись, и резко перевел взгляд к дверям, в которые через несколько секунд, пыша гневом, вошел Тайрос.

Глава 32

По выражению его лица было понятно все.

Слишком красноречивым, слишком полным был этот взгляд, чтобы я не осознала происходящее.

Летящая и щекочущая крылышками еще вчера надежда жалобно сжалась и замертво рухнула, болезненно поджав лапки. Свет в комнате словно пропал, спеленутый темнотой, в которой становилось душно дышать, а легкие наполнились густым дымом, скребущим горло.

Чашечка в руке дрогнула, тоненько звякнув о блюдечко, и две пары глаз уставились на меня с драконьей хищностью, рисуя мишень на лице, в которую точно попадет огненный залп, разрушая хрупкие баррикады моей ложной надежды.

— Ханнари, — прошептал Тайрос. Сорвался с места, за пару шагов оказался рядом, ставя меня на ноги и вдавливая в себя. — Тш-ш-ш… Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Тебе не отвязаться от нас просто так.

Вжавшись носом в темную ткань сюртука, пахнущую раскаленным железом, я громко сопела, прогоняя выступившие на глазах слезы.

Не нужно было начинать верить. Так было бы проще.

Одно крохотное сомнение в собственном выборе, и въевшиеся под кожу драконы ненароком заняли там все место, и покидать его не хотели, цепляясь когтистыми лапами за плоть.

— Повелитель был прав, — просипела я, чувствуя, как закаменело тело Тайроса, и ставшие стальными пальцы больно ухватили за плечи.

— Когда ты с ним говорила, Ханнари? — низко пророкотал он, все еще позволяя мне прятать лицо в собственной груди.

Зря я это сказала. Нужно было промолчать!

Ханнари, Ханнари, года идут, а ты не умнеешь!

— Вчера. Он… приходил поговорить.

— О чем? — так же напряженно произнес Киррас. — Почему ты сразу не сказала?

— Разве это важно? Он не сказал ничего нового. Твердил мне про важность выбора и прецедент в новом витке конфликта между домами. И оказался прав.

— Нет, неправ.

Тайрос собрал мое лицо ладонями, отрывая от своего сюртука, и погладил подушечками пальцев щеки, оставляя горячие отпечатки полос на коже.

— Нет, прав, Тайрос. Не нужно больше стараться и что-то придумывать. Это изначально дурная затея. И да, я знаю, что из Янтарного нас выставили именно по этой причине, и крайне обижена, что вы со мной не поделились, придумав какую-то чепуху. Все так, как и должно было быть. Есть дракон, а есть пламя. И я не ваше.

Последние слова дались очень тяжело, и горло сперло, как бывает перед тем, чтобы заплакать.

Лицо Тайроса на глазах мрачнело.

За спиной послышался хруст и тихий звон осыпавшегося осколками фарфора.

Чашечка в ладони Кирраса не пережила напора, расколовшись на части, как и моя дрогнувшая последний раз душа.

Молчание становилось гнетущим. Пальцы дракона на моих плечах медленно разжались, вслед за ними опустились руки, отпуская меня и позволяя почувствовать, как без них холодно.

— Ты больше не хочешь?

— Нет, — я покачала головой, завешивая лицо волосами. — Это только все усложняет. Когда закончатся дни тепла, я уеду из города, и мы навсегда попрощаемся. Так будет лучше для всех.

Дракон отступил, словно ошарашенный моими словами, а я лишь поежилась, прогоняя липкие мурашки с рук, ежовыми иголками коловшие кожу.

Конкретно сейчас мне хотелось провалиться сквозь землю или вернуться на несколько дней назад, чтобы этого никогда не случалось. Не прятаться в подворотне, а сломя голову бежать домой, запершись за всеми дверями и притихнув до конца срока.

Не узнай я их, все было бы проще.

Черт, повторяюсь…

— Ты все решила?

— Да. С этого момента мы забудем о том, что пытались. Наш договор останется прежним, с теми же условиями и без изменений. И только до конца тепла. А после…

— Ты уже сказала, что планируешь уехать, — рыкнул Тайрос и отвернулся. — Мы тебя услышали. Можешь не напоминать.

— Хорошо. Хорошо… Я… пойду подышу.

На негнущихся ногах постаралась как можно быстрее уйти на балкон, где высоко вставшее солнце светило лучисто и ярко, никак не украшая мой мрачный день.

Внизу шумел город. Люди бродили по улицам, с такой высоты напоминая муравьев. Где-то щебетали птицы, воркуя и распевая веселые песенки, а мне хотелось только вытрясти из себя все тоску, тяжелым камнем прибившую тело к стулу.

Впиваясь ногтями в ладони, я крепко сжимала кулаки, понимая, что не контролирую ситуацию вовсе.

Вся собранность стекла горной водой по скале, оставив меня опустошенной и разбитой, сломанной и задавленной.

Что от меня останется, когда я уйду? Лишь тень прежней жизни, которая уже никогда не вернется в привычное русло, поторопившись по протоптанной почве, которой не суждено стать новой рекой.

Громко и ровно продышавшись, я прогнала слезы с глаз и собрала волю в кулак.

Полтора дня осталось в запасе. Так немного, если подумать, и я буду круглой идиоткой, если не возьму все из-за глупой опаски связать себя с ними. Я и так уже оплетена драконами с ног до головы и не потеряю ничего нового, и так оставшись пустой, словно треснувший сосуд.

Полтора дня, чтобы запомнить нашу связь на всю оставшуюся жизнь. Полтора дня на смирение и принятие. Полтора дня, за которые я обязана наполнить себя вновь.

— Тайрос! Киррас! — вернувшись обратно в комнату, натолкнулась на гробовую тишину.

Ушли. Опять.

Глава 33

Автор должен страдать.

Я убедилась в этом, сев за работу и до самого заката мучая перо. Чем больше я писала, тем сильнее и надрывнее получался текст, несущий в себе разрушение и боль. Даже перечитать не всегда получалось: слезы подступали к глазам, а в горле образовывался ком, и я откладывала редактуру на некоторое время.

Впервые у меня появилась мысль не писать счастливый конец. Оставить правдоподобности больше места, которая не была милостива, разбивая о реальность розовые грезы. Возможно, подсознательно мне хотелось заставить читателя страдать вместе со мной, чтобы самой не было так больно. Но чем больше я изливалась на бумагу, тем сильнее проникалась чувством полной апатии, перевернувшей мое неравнодушие в неестественное безразличие.

Это просто оглушение, оно пройдет.

Внутри дома послышались шаги и какое-то шуршание.

Решив, что на сегодня работы достаточно, я собрала бумаги и аккуратно убрала их в кожаный футляр. Стараясь ступать тихо, потянулась к источникам звука, высовывая голову из-за занавеси.

— Закончила? Сегодня будет особенный ужин, романтический, — словно напряжение, звенящее в воздухе, — миф, спросил Тайрос, внимательно приглядываясь к пучку салата, который держал в руках.

Киррас пробежал мимо, на ходу чмокнув меня в висок. Водрузил большой мешок с продуктами на кухонный стол и облегченно вздохнул.

— Не хочешь пока навести красоту?