Служить цели (ЛП) - Синклер Шериз

Тишина.

— Но ты была с Джоуи, а он настоящая шлюха, жаждущая боли, — Салли взвизгнула, когда Узури ткнула ее локтем в ребра.

— Ты ведешь себя невежливо, — упрекнула ее Узури. Несмотря на то, что она была тихой проказницей, Узури считалась самой вежливой и уважительной из саб «Царства Теней».

— Прости, мне не стоило…

— Все в порядке, Салли, — успокоила ее Анна. — Джоуи в прошлом. — Хотя она должна была признать, что его отсутствие создало болезненную пустоту в ее жизни. Но, каким бы восхитительным он ни был, зависимость Джоуи стала изматывающей. — Он хотел, чтобы Госпожа командовала 24/7, и, как ты и сказала, ему нужен более высокий уровень боли.

Оливия склонила голову набок.

— Я заметила, что, когда в твоих сценах больше доминирования, чем садизма, ты выглядишь более удовлетворенной.

— Если твои предпочтения в сценах изменились, может быть, и ты тоже изменилась? — мягко спросила Линда.

Изменилась. Это отвратительное слово охладило кожу Анны, как мокрый снег в метель. На экране Дженнифер Грей впервые ссорилась со своим отцом. «Малышка» взрослела, становилась женщиной. Я уже женщина. Я все это прошла.

— Ты знаешь, я действительно ненавижу это слово — «перемены», — сказала Анна тонким голосом. Будто все еще была девчонкой.

— О, Анна, — Линда соскользнула с дивана, чтобы сесть справа от Анны, прижалась плечом к ее плечу и мягко сказала: — Все в этом мире меняется. Лето сменяется осенью, а осень — зимой. Континенты сталкиваются, и появляются горы, а от этого изменяется климат. На этой планете и в этой Вселенной ничто не стоит на месте.

Перемены. Одна только мысль об этом вызывала тошноту внутри.

— Некоторые из нас предпочли бы вечное лето, — она выдавила из себя полуулыбку. — И предпочли бы, чтобы наши сцены не уплывали у нас из-под ног.

— Сэм говорил, что часть силы в твоих сценах исходила от гнева, и что ты выбираешь рабов, которые питаются этим гневом и болью, — Линда замолчала, и в этой паузе прозвучал невысказанный вопрос — «Это изменилось»?

— В этом-то и проблема, — Анна допила свою колу, жалея, что в ней не было алкоголя. — Я не так уже зла на мужчин. Больше нет.

— А что вызвало такую злость на них? — спросила Узури. — Случилось что-то такое, что… — ее смуглая кожа потемнела от румянца, и она перевела взгляд на экран телевизора.

Анна повернулась и внимательно посмотрела на подругу, испытывающую тревогу за нее. На днях этой девушке придется рассказать о том, что произошло в ее прошлом. Терпение Зета в отношении так называемых строгих лимитов сабы долго не продлится. Он уже установил ей крайний срок, который быстро приближался.

Но сейчас не время. Ее голос смягчился:

— Нет, Узури. Скорее, куча работы и разочарование в семье.

— Семья отлично может заморочить голову, — тихо произнесла Салли и скривила рот в несчастной гримасе.

Вспомнив, что Салли рассказывала о своем нелюбящем отце, Анна крепко сжала ее руку.

— Эй. Это все в прошлом, верно?

— В прошлом, — Салли выдавила из себя улыбку. — Так чем же провинилась твоя семья?

Желая убрать боль из глаз Салли, Анна проявила большую откровенность, чем обычно.

— Мой отец был профессиональным военным, очень старомодным человеком. Он верил в то, что девочек нужно защищать. Они не могут драться, и его дочка, конечно, не должна делать ничего такого, что могло бы причинить ей боль.

— К черту все, — через секунду Оливия указала пальцем на Анну и ухмыльнулась. — Итак, из-за того, что твой отец хотел защитить тебя, ты тут же занялась опасной работой. Сначала морская пехота, а потом и работа копом.

Ошеломленная Анна уставилась на нее.

— Я… я никогда не думала о своем выборе карьеры в таком ключе, но, — она отсалютовала Оливии, — возможно, отчасти это правда. — Хотя ген чрезмерной защиты, который доминировал в ее семье, вероятно, также сыграл свою роль.

— Я знала, что ты была офицером полиции, но морпехом? — Узури вытаращила глаза.

— У тебя была тяжелая работа, — добавила Ким. — Итак, охота за головами веселее, чем быть полицейским?

— Не совсем. — Ее братья и Дэн, офицер полиции из «Царства Теней», выяснили, почему она ушла из правоохранительных органов, но она никогда ни с кем это не обсуждала. Но… здесь… здесь она могла делиться и получить огромную порцию сочувствия. Осознание этого вызвало комок в ее горле.

Она откашлялась, чувствуя себя так, словно вскрыла старую рану.

— Мне нравилось быть офицером полиции, и я думала, что мне понравятся люди, с которыми я буду работать. К сожалению, в участке, куда меня определили, если у тебя не было яиц, то ты всех бесил. — Она изобразила плаксивый голос лейтенанта: — «Женщины-полицейские подвергают риску настоящих полицейских и занимают рабочие места, необходимые мужчинам, чтобы содержать свои семьи». — По мнению лейтенанта, женщины-офицеры годились только для того, чтобы приносить кофе или, возможно, заниматься «висяками[5]».

— О, это действительно отстой, — сказала Салли.

— Мужчины могут быть отстойными, — пробормотала Ким.

— Значит, ты послала их к черту, — одобрительно заключила Оливия.

— Ты завязала им яйца в форму кренделя перед уходом? — спросила Линда, и все расхохотались.

— Если бы я это сделала, то чувствовала бы себя сейчас намного лучше. — Но с годами, по-видимому, разочарование и обида ослабли. Она знала, кто она. На что она способна. И доказывала это себе снова и снова.

— Тебе нравилось ловить мошенников? Поэтому ты стала охотником за головами? — спросила Узури.

— Да, мне нравится погоня. Хотя у меня есть лицензия частного детектива, и время от времени я берусь за дела по просьбе друзей. Я предпочитаю просто посадить плохого парня в тюрьму, независимо от того, делаю ли я это как полицейский или как охотник за головами.

Больше всего, помимо Роберта, в работе охотника за головами ее бесило то, что ее дяди старались удержать ее в офисе, не давая рисковать собой на улицах.

— Остальные тебя не дискриминируют за то, что ты женщина? — спросила Салли.

— Не в таких в масштабах. Я возглавляю команду по поиску беглецов, — она усмехнулась. — И, хотя я не потерплю, чтобы меня считали менее компетентной, чем мужчину, мне изредка приходится доказывать это кулаками.

Линда, мать двоих взрослых детей, понимающе улыбнулась.

— Держу пари, ты дралась из-за этого еще в начальной школе.

— Я приходила домой с фингалом под глазом и синяками на теле чаще, чем оба мои брата вместе взятые, — Анна усмехнулась. Оглядываясь назад, теперь уже без злости, она должна признать, что ее детство прошло неплохо.

— Мне не нравится жестокость, — прошептала Узури, глядя затравленным взглядом.

Анна смягчила голос. Поделись с нами, Узури.

— Тебе приходилось с кем-то драться?

— Нет. Я не умею, — Узури вжалась в подушки.

Анна посмотрела на Оливию, и та постучала по часам на руке… крайний срок, который Зет установил для Узури, скоро должен был наступить, и тогда они с этим разберутся.

— Я тоже не бросалась в драку в свое время, — Бет обняла Узури за плечи. Бывший муж Бет оставил ей шрамы, которые никогда не исчезнут. — Но я этому научилась.

Салли обняла Узури с другой стороны.

— Ты собираешься присоединиться к нашим занятиям по самообороне? Джессика не сможет ходить какое-то время, а Кари из-за ребенка посещает занятия через раз. Было бы хорошо, если бы пришел еще один человек.

— Может быть, — сказала Узури. Но, судя по тону, было понятно, что «может быть» означает «нет».

Будучи слишком мягкосердечной, чтобы настаивать, Салли сменила тему.

— Кстати, завтра днем ты сидишь с ребенком?

Узури помотала головой.

— Нет, послезавтра.

— Завтра с ребенком сижу я, — сказала Анна. Мама и тетя Джессики приезжали на пару дней после рождения Софии, потом приехала мама Зета. Но Зет был не из тех мужчин, которому требовалась помощь со добрых родственников, особенно любящих бабушек.