Тебе не сбежать (СИ) - Икс Ирина
У меня от злости лицо пошло пятнами….
— Ах вот ты как заговорил….
Я хотела отойти от него и отвернуться, но он не позволил мне этого, перехватив за талию, и крепко прижимая к себе.
— Но я не спал с ней Лиза, слышишь? Даже не собирался. Мы просто болтали и всё. Это был обычный треп, не более того….
Я ничего не ответила.
— Я ведь хочу быть только с тобой, Лиза. Всегда. Я бы не решился на подобное, никогда. Просто решил проучить эту идиотку, показать как низко она пала предлагая мне себя вот так.
Он стал нежно покрывать мое лицо поцелуями, а мне стало от этого противно и мерзко, я толкала его и била в грудь кулаками.
— Отпусти! Я найду деньги и все тебе верну! Не трогай меня своими мерзкими руками, Тардашевски!
— Лиза….
— Нет! Отстань! — я изловчилась и смогла ударить его ногой между ног. Он зашипел, сгибаясь пополам, но меня так и не отпустил.
— Идиотка! Где ты собираешься найти миллион у. е, а?. Ни хера ты их не найдешь….- он шипел, еще сильнее сжимая меня в своих руках, до болезненности и синяков. — Не делай себе еще хуже, Донцова, поняла? Я ведь могу перестать быть таким добреньким и понимающим. Могу стать плохим. Ты не захочешь увидеть как я злюсь, Лиза, поверь мне….
— Да пошел ты….
Глава 11
— Эй, ну и куда ты идёшь….?Слышь….? Донцова, твою мать!
Тардашевски не спешит со мной расставаться и хватая за рукав, насильно волочит обратно в сторону футкорта на первом этаже. Там остались наши вещи, и наверное он хочет попрощаться с Ярыгиным, и сообщить, что мы отчаливаем восвояси.
Так я думаю, пока он тащит меня на первый этаж, но по факту, происходит совершенно противоположное…..
На все мои возмущенные возгласы, он реагирует молчанием и хмурым выражением лица. Злится, и сильно сжимает мое плечо. Вот таким неприятным способом я оказываюсь в итоге, на сиденье его машины, пристегнутая ремнем безопасности, и естественно закрытая на внутренний замок внутри.
Сам он также молча, уходит обратно в ТЦ.
— Сволочь…..- злюсь на него неимоверно. Такой Тардашевски меня пугает до невозможности. Он и в хорошем своим настроении довольно непредсказуем и слишком вспыльчив, а теперь когда он закрылся от меня, даже не отвечает когда прошу отпустить моё плечо, ведь мне же и правда больно, страх перед тем, что он может сделать что-то страшное, усилился в разы, и стал более реальным.
Гребанный Тардашевски!
Я почему-то убеждена, что он и правда довольно опасен, и слова о том, что мне лучше не знать его плохого — это не просто слова. Знаю что с таким человеком как Тардашевски лучше всегда дружить, ведь войну с ним я проиграю и это факт.
Но обида, она на то и обида, что заставляет меня творить всякие глупости…..
Тардашевски возвращается в машину, где-то минут через десять. За это время я успеваю несколько раз садануть стекло его машины, чуть ли не до трещин, продумать все вероятные исходы того что может произойти со мной, если Тардашевски в ближайшее время не появится на парковке.
Но к счастью, он возвращается быстро.
Молча садится за руль машины и также молча и невозмутимо спокойно заводит ее мотор. Трогается.
Тардашевски стал поворачиваться назад, чтобы проверить помеху сзади и по бокам, и при этом он лишь мельком глянул на меня.
Я с ним не разговаривала тоже. Просто сидела насупившись. Гневалась.
— Куда ты меня везешь? — мой голос был какой-то глухой, подхрипловатый. Я и сама не понимала отчего у меня такой голос.
Тардашевски ничего не ответил, только сильнее сжимал руль. Его лицо заострилось и напряглось. Костяшки рук побелели, видимо оттого что он сильнее сжал баранку авто.
— Выпусти меня сейчас же, слышишь?!
Мне хотелось закричать и врезать Тардашевски чем-нибудь потяжелее. Так и не терпелось сбить с его физиономии этой невозмутимый настрой. Он по-моему охерел. Я же не вещь! Как он смеет вообще, так бесцеремонно меня хватать и затаскивать в машину как барахло.
Я стала дергать ручку двери, в бесцельных попытках выбраться из машины на ходу. Сама не понимаю что я хотела этим добиться, или что доказать хотела, но Тардашевски только криво усмехнулся, отчего он начал казаться мне еще опаснее и загадочней. Другой бы на его месте постарался бы меня приструнить как-то.
Зарычал бы на меня. Ударил по рукам. Что-то другое сделал, в таком же духе, такое же резкое и пугающее.
А этот только молчит и криво улыбается на все мои потуги. Мне стало страшно и одновременно приятно.
Приятно от того, что он не срывается и не бьет. Даже не прикрикнул на меня.
Неужели и правда так сильно любит?
Не врал.?
Отчего-то эта мысль согрела меня изнутри, заставив отпустить ручку и спокойно откинуться на сиденье. Расслабиться.
Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Тардашевски заехал в уже знакомый мне двор, двухэтажного особняка своих родителей. Я приготовилась к тому, что когда вылезу из машины, сразу припущу в сторону калитки, и оттуда побегу на остановку автобуса. Что бы Тардашевски там себе не думал, но я в его доме не останусь.
Ни за что!
Хватит мне на сегодня этого дерьма. Я пасс.
Николас остановился напротив дома, и стал отстегивать сперва себя, а потом меня.
Ой, можно подумать, что я не знаю как отстегивается ремень безопасности! Хоть у моих родителей и нет машины, но я же не дура все же. Там же все элементарно…
Когда я наконец освободилась от пут, собралась вылезти из машины на улицу сразу же, но не тут-то было.
Тардашевски резко схватил за руку, совсем не трепетно притягивая к себе мою голову, за волосы. Он сжал её сразу двумя руками, и стал жестко мять и целовать мой рот своим ртом и языком. Мне не нравилось как он это делает, и я хотела его оттолкнуть, однако Тардашевски это предвидел и жестко зафиксировал мои руки своей рукой. Сам же он напирал так сильно, что вжал меня в сидушку, в самый её угол, и я даже дышать могла с трудом, не то что освободиться или как-то отталкивать парня.
Мычала и билась, и от обиды у меня даже слезы потекли…..
Он наконец, отстранился от меня, а я смогла вздохнуть свежий воздух, без которого легкие уже просто жгло.
— Тардашевски, ты что себе позволя…..ешь….
Пока пыталась прийти в себя и возмутиться, Тардашевски успел выскочить из машины, обогнуть её спереди и сбоку, после чего, открыл дверь с той стороны с которой сидела я сама. Схватить меня на руки, и не давая мне никакой возможности опомниться, потащить в сторону своего дома.
Когда внес внутрь, даже не стал разуваться. Сразу потащил куда-то по лестнице наверх. Сильно подозреваю что то место где мы оказались, это и была его временная комната, которую выделили его родители, чтобы мы могли остановиться у них, пока мою бабушку будут оперировать.
Когда мы оказались внутри, Тардашевски опустил меня на пол.
— Наша комната здесь. Раздевайся, Лиза.
Я не собиралась исполнять его требования.
— Нет. Я иду домой. Выпусти меня! — решительно направилась в сторону двери. Но Тардашевски перехватил меня за талию, и довольно грубо, совершенно не деликатничая и довольно больно, бросил на кровать, а сам залез сверху и прижал меня к ней своим телом.
Он казался спокойным, но его глаза словно два огонька, были способны прожечь дырку у меня во лбу. Взгляд был циничным.
Тардашевски молча позволял мне елозить под ним, в безуспешных попытках выбраться. Позволял царапать себя, и даже не моргнул глазом, когда я чуть не укусила его за руку. Только отодвинулся и все. Молча.
Наконец, он сказал. Тихо, но я ловила каждое его слово и вздох.
— Не стоит принимать мое внешнее спокойствие, за чистую монету, детка. — он ласково убрал челку с моего глаза, которую я пыталась сдуть, по-дурацки выдувая из себя воздух через рот. — Я терплю твои истерики до сих пор, только лишь потому, Донцова, что действительно хочу договориться с тобой по-хорошему. Понимаешь?
Он нагнулся к моей шее и оставил невесомый поцелуй. Точнее это сперва он был легким и невесомым, но потом, он похоже решил не останавливаться на достигнутом, и я ощутила как он всасывает в рот нежную кожу, чтобы судя по всему оставить засос. Гад.
