Алана Инош - У сумрака зелёные глаза
Аида, иронически блестя глазами и глядя на его голову, проговорила:
– Завидую я твоей причёске, Алекс... В такую жару – самое то. Сама бы такую себе сделала, да боюсь, Алёна будет против. Слушай, кто-нибудь у вас умеет стричь?
– Зейлин у нас за парикмахера, – ответил Кельц.
– Мне бы стрижечку покороче, – сказала Аида, оборачиваясь к красноволосой охотнице. – Сможешь?
Та кивнула.
– Запросто. Пойдёмте на кухню, там удобнее всего.
Неприятный холодок досады пролился мне в живот. Я-то надеялась, что Аида всё-таки передумала... Но, видно, её намерение избавиться от длинных волос было твёрже, чем я полагала.
На кухне она села на табуретку, и Зейлин накрыла ей плечи какой-то старой тряпкой и воткнула в розетку шнур машинки, разложила на столе насадки.
– Сверху можно оставить чуть длиннее, – объяснила Аида, обрисовывая руками форму своей будущей стрижки. – А на затылке и висках снять побольше. Книзу свести на нет.
Машинкой Зейлин владела ловко. Поставив для начала самую длинную насадку, она забрала волосы Аиды в руку и довольно безжалостно приподняла – огромную, прекрасную кипу волос. Машинка зажужжала, а я отошла к окну, не в силах смотреть на это.
– Алён... – послышался смеющийся голос Аиды. – Ну что ты!
Я не могла заставить себя смотреть, как машинка равнодушно срезает тёмные, атласно сверкающие пряди. Внутри у меня всё горестно сжималось, в горле стоял ком, а Аида только посмеивалась.
– О, какое облегчение! – сказала она наконец довольным голосом.
А Змей вручил мне пучок отрезанных волос.
– На, сохрани на память, – усмехнулся он.
Лёгкая шёлковая мягкость защекотала мне руки, ласково обвивая пальцы... Как бы прощаясь. В глазах поплыла мокрая солёная пелена. Зейлин между тем спросила:
– Внизу сколько оставляем?
– Думаю, сантиметра хватит, – ответила Аида. – Можно даже меньше. – И спросила уже другим тоном, нежным и озабоченным: – Алён... Ну, ты чего там – плачешь, что ли? Не надо, ерунда какая! Не расстраивайся, отращу потом, если захочешь. Полгода – и готово, ты же знаешь.
Змей тоже принял участие в моём утешении. Его тёплая ладонь легла мне на плечо.
– Да ладно тебе, в самом деле. Волосы – не зубы, вырастут. Была бы голова цела.
Я попыталась взять себя в руки: действительно, стыдно кукситься по такому поводу. Уткнувшись лбом в стекло, я стискивала зубы и слушала жужжание машинки за спиной. Аида спросила:
– Где мы можем разместиться на ночь?
– Здесь уже нет свободных комнат, а вот в соседнем доме полно места, он пустой, – ответил Змей. – Душ работает, все комнаты в вашем распоряжении. В одноэтажных домиках – тоже можно, только там на кроватях нет постельного белья.
Зейлин спросила:
– Ну как, достаточно? Или ещё короче?
– Ммм... – задумалась Аида. – Ну, сзади можно ещё чуть-чуть снять.
По дороге в соседний дом я старалась на неё не смотреть. Мне казалось, волос на её голове почти не осталось, Зейлин оболванила её до безобразия.
– Повезло нам, что мы встретили Алекса, – сказала Аида, ставя сумки на пол в просторной гостиной на первом этаже. – Целый дом в нашем распоряжении! Шикарно заночуем. О, даже камин есть. Интересно, его можно затопить? Но первым делом – в душ, после такой разминки и дневной жары это просто необходимо. Алён... Да ты что, в самом деле? Ну-ка, иди сюда.
Аида взяла меня за руки, и мне пришлось на неё посмотреть – не без внутреннего напряжения. Остригла её Зейлин действительно очень коротко и по-мальчишески. На макушке волос было чуть больше, чёлка совсем не прикрывала лба, а по бокам и сзади остался полусантиметровый ёжик, аккуратно подбритый на висках и по линии роста волос над шеей. Тесно прижав меня к себе, Аида уткнулась своим лбом в мой. В уголках её глаз собрались смешинки.
– Малыш, ну что за беда... Неужели ты меня из-за этого разлюбишь?
– Спасибо, что хоть не налысо, – усмехнулась я.
Аида взяла мою руку и положила себе на затылок. Ёжик защекотал мне ладонь, и это неожиданно оказалось очень приятным ощущением – пушисто и забавно. Теперь, когда волосы не отвлекали на себя столько внимания, я по-другому увидела лицо Аиды – чётче, резче, яснее, особенно глаза. Утопая в их изумрудной нежности, я не смогла воспротивиться поцелую. Впиваясь всё крепче и ласково, но настойчиво проникая всё глубже, Аида скользнула руками ниже моей талии. Я обняла её за шею и, ероша её короткие волосы, прильнула к ней всем телом. Поцелуй становился непривычно жёстким и яростным – до столкновения зубами, до боли, едва ли не до заклинивания челюсти, но соответствовал новому облику Аиды, также более суровому и жёсткому. Напряжение, нараставшее и копившееся во мне, пока я наблюдала за мастер-классом, достигло своего пика. Была бы моя воля – я улеглась бы прямо здесь на полу, но Аида всё-таки оторвалась от моих губ.
– Душ, милая, – повторила она, взволнованно дыша. – Сначала – душ.
Её руки уже начали меня раздевать, а я расстегнула на ней брюки. Вся одежда полетела на пол, и мы, почти не размыкая губ, втиснулись в узкую душевую кабинку, рассчитанную на одного человека. Стоя под струями воды, целовались – долго, безудержно, до головокружения. О мыле и мочалках мы, как оказалось, забыли: было не до того. Я устремилась за ними, но из объятий Аиды было невозможно вырваться.
– Куда?! – засмеялась она, прижимая меня к стенке.
– Так ведь мыло...
– К чёрту.
Она мучила и кусала мою грудь, как будто хотела что-то высосать из неё. От страсти Аиды горела моя кожа; похоже, наутро всё тело будет в засосах... Ну да плевать.
Слава Богу, хоть полотенца в шкафчике нашлись. Одним я обернула волосы, а вторым обмоталась сама; Аида же слегка промокнула тело и энергично вытерла голову.
– Вот так, и никакой возни, – сказала она.
Едва я постелила постель, как Аида сразу повалила меня на неё и принялась щекотать и тискать. Визжа и хохоча, я извивалась под ней змеёй, а потом, спохватившись, зажала себе рот: не услышали бы в соседнем доме... Аида тем временем покрывала всё моё тело дорожками из поцелуев, от которых в моей душе распускались гирлянды радужных цветов.
Между тем небо заворчало, вспыхнуло молнией, а в окна забарабанил дождь: неимоверно жаркий день логично завершился грозой. Ураганный ветер сотрясал стёкла, ветвистые молнии раскалывали небо, а я выгибалась дугой в экстазе под ласками Аиды. Раскаты грома заглушали мерный скрип кровати и мои стоны; пока Аида вытворяла языком выносящий мозг сладкий беспредел, я запускала пальцы в её стриженые волосы. Особенно мне нравилось гладить ёжик на затылке – такой ровный, пушисто-щекотный. Кажется, я нашла замену ощущению от метёлки длинных волос на своём лице и груди...
