Порножовщина (ЛП) - Карделло Рут

Они очарованы концепцией войны и задают шквал вопросов. Была ли война такой, какой ее изображают в фильмах? Не видев фильмов о войне, я не могу ответить на этот вопрос.

Убивал ли я когда-нибудь кого-нибудь? Правда неприятна, но я не сдерживаюсь. Я рассказываю им, что я сделал и почему. Я также разделяю печальную иронию того, что вся наша миссия была основана на лжи.

Был ли необходим такой исход войны? Я принимал решения, которые считал правильными для каждой ситуации, в которой я находился. Мне хотелось бы думать, что правительство поступало так же. Не знаю, как было на самом деле. Я даже не понимаю, как узнать наверняка.

— Убивать людей, чтобы защитить их. Это не имеет смысла, — заявляет Кристин.

— В то время мне казалось, что смысл был. Война продавалась как борьба добра со злом.

Джордж спрашивает:

— Что такое зло?

— И откуда ты знаешь, что есть что? — добавляет Аври.

Я поджимаю губы.

— Вы спрашиваете не того человека. Я из тех, кого некоторые могли бы назвать морально серыми. Я бы отдал свою жизнь за ребенка или невинного человека, но без колебаний стер бы половину человечества с лица Земли, если бы они пришли за Эшли или моим подразделением.

— Твоим подразделением? — Деклан машет одной из своих маленьких ручек. — Они все еще живы?

Я рассказываю, что знаю об ужине в честь награждения от Джека и Хью.

— Хотя я ничего из этого не помню. Минуту назад я пил с режиссером Фальконом. В следующую я просыпаюсь лицом вниз на столе Эшли, и мне говорят, что последние восемьдесят лет я провел в роли ножа.

— Это невозможно. Идея превращения человека в столовое серебро — это научная фантастика, — заявляет Джордж.

Деклан качает своей маленькой головкой.

— Невероятно, но не невозможно. Твоя оценка этого события основана на неполной информации. Человеческая наука не может быть использована для определения возможности того или иного происшествия, поскольку их теории постоянно развиваются и меняются.

— Не могли бы вы сейчас стать ножом и доказать нам, что вы способны существовать в этом состоянии? — спрашивает Кристина.

Я качаю головой и рассказываю им о том, что моя первая реверсия произошла из-за большого количества дофамина в той почти смертельной смеси, которую дал мне Фалькон.

— Даже если бы я мог сейчас снова превратиться в нож, я не смог бы вернуть себе человеческий облик — по крайней мере, не в одиночку.

Аври постукивает своими маленькими ножками по плитке, как человек может постукивать пальцем по столу, высказывая свою точку зрения.

— Какой стимул требуется?

Должен ли я им сказать?

— По словам Джека и Хью, они могут стать столовыми приборами, если будут думать о чем-то плохом или же хорошенько сосредоточатся на том, чтобы уйти. Они не могут вернуться, не… сблизившись с женщиной. Они пробовали иначе, но это единственный работающий метод.

Джордж присвистывает.

— Ты рассказываешь хорошие истории, Рэймонд.

— Спасибо? — я смеюсь, но затем становлюсь серьезнее. — Только это не история — это реальность. Каким-то образом мы привязываемся к определенным женщинам, и они способны вернуть нас.

Аври выгибается назад, размахивая половиной своих маленьких ножек в воздухе.

— Я понимаю почему. Химическая реакция во время секса влияет на выделение гормонов.

— Я не возвращался к ножевой форме с самого первого дня, так что не уверен, что Эшли вообще сможет меня вернуть. И я не хочу, чтобы она вынуждена была узнать это. У нас был секс, много секса, и я надеюсь, что это продолжится, но я не хочу, чтобы она была со мной из чувства долга.

— Интересно, — говорит Деклан, кружа вокруг меня. — Ты предпочел бы свободу Эшли своему существованию?

Я резко вдыхаю и смотрю правде в глаза о своих чувствах к ней.

— Да, я бы так и сделал.

— Ты хороший человек, — мягко говорит Кристина.

Я качаю головой.

— Я — нет. Это она особенная.

— Да, она такая, — соглашается Аври.

Роботы подходят ближе, кружат и изучают меня, как пациента, для которого ищут лекарство. В конце концов Деклан говорит:

— Мы тоже хотим, чтобы Эшли была свободна. Я предпочитаю верить тебе без доказательств.

— Я тоже, — вмешивается Кристин.

— Да, — в унисон говорят Джордж и Аври.

Из-под стола неуверенный голос спрашивает:

— Я думаю, ты мог бы вернуться без необходимости сексуальной стимуляции. Ты возвращался только один раз?

— Нет, я возвращался три раза. Один раз из-за гнева. Еще два раза, потому что чувствовал, как Эшли зовет меня к себе.

Плоский квадратный робот с пропеллерами, а не колесами, взлетел и приземлился в нескольких футах от меня и остальных. Его бока были из прозрачного стекла. Лица видно не было.

— Джон? — спрашиваю я.

— Да, — его пропеллеры замедляются и останавливаются.

— Приятно познакомиться.

— Я тоже рад с тобой познакомиться, — за его стеклом вспыхивают огни. — Тебе следует попробовать вернуться к ножу, а затем в человеческий облик.

— Ни Хью, ни Джек не могут сделать это сами…

Джон прерывает:

— Возможно, потому, что они боятся.

— Я не понимаю.

У Джона снова вспыхивают огни.

— Они могут бояться, что их женщины бросят их, если они почувствуют себя свободными.

Мои глаза сужаются.

Хью и Джек боятся? Нет.

— Джек говорил, что он опустошен тем, что все люди, которых он любил, мертвы.

— А Хью? — спрашивает Аври.

— Он черпает уверенность в тех, кем себя окружает.

Джордж крутится, но без радости.

— А ты?

Я думаю, прежде чем ответить.

— Я привык, что мне не на кого положиться.

Джон подает звуковой сигнал, прежде чем сказать:

— Тогда докажи себе, что ты ни в ком не нуждаешься.

— Хотя бы ради этого, — тихо говорит Кристин.

Аври утверждает:

— Если ты можешь измениться без Эшли, но все равно выбираешь ее, то это…

— Любовь, — медленно произношу я. — Я думаю, это любовь.

— Так сделай это, — бросает вызов Деклан.

Я качаю головой, пытаясь осознать, что они просят меня сделать.

— Я не знаю процесса… нет инструкций.

— Кое-что ты знаешь, — утверждает Джон. — Подумай об уходе.

Аври постукивает ногой по моему колену.

— А в виде ножа подумай об Эшли и о том, как сильно ты хочешь увидеть ее снова.

— Ты думаешь, это так просто?

Джордж крутится.

— Мы понятия не имеем, но как же это захватывающе! Я наслаждаюсь этим почти так же, как наслаждался бы, наблюдая, как ты занимаешься сексом с Эшли.

— Границы, — я повторяю инструкции Эшли, приведенные ранее, но в более резком тоне. — И этого никогда не случится, если только ты не захочешь, чтобы твоя маленькая собачья голова была оторвана и засунута тебе в задницу — если она у тебя вообще есть.

— Оооо, — произносит Аври, стуча ногами по полу. — Никогда не становись между мужчиной и его женщиной.

Я улыбаюсь, потому что она права.

Мы с Джорджем обмениваемся взглядом, который бывает у мужчин, когда они приходят к взаимопониманию. Он откатывается на несколько дюймов назад.

Джон подлетает ближе.

— Не думай о том, что могут или не могут сделать Джек и Хью, Рэй. Напиши свой собственный код. Доверяй себе.

— У тебя получилось? — спрашиваю я.

Его огни вспыхивают по схеме, которую я не понимаю, как интерпретировать.

— Я привнес страх в свой код, и это было непросто. Я мог бы убрать его, но моя работа продолжается, и я хочу понять, что значит быть живым. Как я могу полностью понять это, если я не чувствую негативной стороны вопроса? Как я могу научиться быть храбрым, если я никогда не позволю себе бояться?

Вау. Эти роботы весьма мудры.

— Хорошо, я сделаю это. Я изменюсь в форму ножа и постараюсь вернуться.

Джон пролетает прямо перед моим лицом.

— Не пытайся — делай. Исключи вариант неудачи. Иди и возвращайся. Все просто.

Я киваю.

— Спасибо, Джон. Хорошо. Я сейчас вернусь, — сделав глубокий вдох, говорю я.