Укротить сердце (ЛП) - Хантер Ава
Уайетт потирает руки.
― Приготовил несколько воздушных шариков, наполненных молоком. Поместил этих малышей в амбар Вулфингтонов. Они и не поймут, что произошло.
Все, кроме Дэвиса, начинают смеяться.
Дэвис с серьезным выражением лица качает головой.
― Однажды… это зайдет слишком далеко, Уай.
Я бросаю взгляд на Дэвиса. У него такое же суровое выражение лица, как и в тот раз, когда он застукал нас с Уайаттом, когда мы в детстве тайком ходили за пивом к реке. Мы были слишком молоды, безрассудны, и он фактически пригрозил содрать с нас шкуры.
― Дэвис прав, ― говорит Стид. ― Их папаша сидит в тюрьме за то, что застрелил кого-то из-за ссоры. Яблоко от яблони недалеко падает. Я бы не стал связываться с тем, что ты не можешь контролировать.
― Заканчивай с этим, ― приказывает Дэвис Уайетту. ― Прямо сейчас.
Их взгляды сталкиваются.
― Ладно, черт с тобой, ― говорит Уайетт.
Несмотря на его ворчание в знак согласия, я сомневаюсь, что Уайетт подчинится. Мой младший брат показывает большой средний палец любому, кто говорит ему, что делать, особенно Дэвису.
Позади нас раздается грохот закрывающейся двери. Фэллон врывается к нам, заставляя Уайетта выпрямиться в кресле.
Кивнув Стиду, она говорит:
― Я ухожу, папочка. У меня смена.
Стид берет дочь за руку, удерживая ее рядом с собой. Смотрит на всех нас.
― Девочка слишком много работает. ― В голосе старика слышится чувство вины. Потому, что из-за болезни Стида именно Фэллон пришлось взять на себя основную нагрузку в магазине в свободное от родео время.
Фэллон закидывает сумку на плечо и пожимает плечами.
― Кто-то должен это делать.
Форд закидывает сапог себе на колено.
― Дакота не может помочь?
Фэллон фыркает.
― Нет. Моя старшая сестра сейчас слишком занята, чтобы даже думать о возвращении домой. ― Она наклоняется, чтобы поцеловать Стида в щеку. ― Люблю тебя, папочка.
Она хлопает Уайетта по затылку, проходя мимо, и направляется к грузовикам на подъездной дорожке.
Форд поднимает брови.
― Она в бешенстве.
Уайетт засовывает руки под мышки.
― Не смотри на меня.
Стид вздыхает.
― Мы не сказали Дакоте о раке.
Дэвис вздрагивает.
― Господи, Стид.
Стид протягивает узловатую руку.
― Я не хочу ее волновать. И я не хочу, чтобы она возвращалась домой. Она наконец-то открыла свою пекарню. Не хочу больше вмешиваться в ее жизнь. У нас у всех много забот.
― Кстати… ― Форд смотрит в мою сторону. ― Не хочешь рассказать нам о визите «DVL Equities» на прошлой неделе?
Все три брата смотрят на меня.
За то время, пока я водил группу на однодневную конную прогулку в Йеллоустоун и снаряжал лошадей, я впервые оказался в одном месте с братьями.
Я наклоняюсь вперед и упираюсь локтями в колени.
― Валиант прислал своих парней. Они предложили купить ранчо, и я сказал им, чтобы они шли в жопу. Они ушли.
Уайетт недоверчиво поднимает бровь.
― Так просто?
― Не-а. ― Я провожу рукой по лицу. ― Я так не думаю. Они угрожали. Говорили, что лошади могут заболеть. Может случиться пожар. Всякое такое дерьмо.
Дэвис и Форд ругаются в унисон.
― Я навел справки у своего знакомого, ― говорит Стид. — «DVL Equities» играет грязно. Воскрешение — еще один город в их списке на уничтожение.
Я скрежещу зубами.
― Я не продам ранчо, Стид.
― Тебе не нужно, чтобы они снова появлялись у тебя дома, парень.
Задумчивый голос Уайетта разрывает тишину.
― А что, если мы все-таки продадим его?
Мне нужно время, чтобы осознать всю тяжесть того, что только что предложил мой младший брат. Форд и Дэвис хмурятся, но я понимаю, что пытается сделать Уайетт.
Он дает мне выход. Дает его всем нам.
У меня в груди все сжимается от этой мысли.
Что, если я продам?
На прошлой неделе я был так уверен в своем ответе. Продать? Ни за что, черт возьми. Это наше ранчо. Это моя жизнь. Мы подведем город, если продадим. Торговый центр, казино или, того хуже, Уолмарт20, поглощающий суровый горный склон Монтаны, вызывает у меня тошноту.
Но что, если мои братья захотят уйти? Что, если это лето пойдет насмарку, и мы будем вынуждены продать? Мы уже в минусе, и без успешного сезона вряд ли доживем до следующего года.
Мне не нравится, когда меня загоняют в угол. Я втянул всех в эту историю, и это моя обязанность ― вытащить нас.
Никогда еще я не чувствовал себя таким чертовски беспомощным и взбешенным.
― Чарли? ― обращается ко мне Форд своим мягким южным говором. ― О чем ты думаешь?
Я смотрю в огонь, крепче сжимая бутылку пива.
― Пока не уверен.
― Если все идет наперекосяк, ищи другой путь, ― говорит Стид, на его лице появляется мудрая ухмылка. ― Ты найдешь решение, сынок.
― Надеюсь на это.
У Форда загорается мобильный телефон, и он показывает мне экран. Первый пост в нашем аккаунте в Инстаграме ― фотография въездного знака на воротах ― Ранчо «Беглец» на фоне яркого неба цвета индиго. Подпись гласит ― Добро пожаловать на ранчо «Беглец».
Текущее количество подписчиков: 150.
В голове всплывает образ Руби в начале этой недели. Она объездила все ранчо, беседуя с нашими сотрудниками и наемными работниками. Я застал ее в лобби-баре за ноутбуком, где она увлеченно щелкала мышью, ее красивое лицо было сосредоточенным и целеустремленным.
Она настроена решительно, и я это ценю. Там, на хребте, я поверил ей, когда она сказала, что спасет ранчо. Но сейчас, когда я сижу здесь со своими братьями и Стидом Макгроу, я уже не так уверен.
― Это спасет нас, Чарли? ― Форд смотрит на меня с сомнением.
Я закрываю глаза, не в настроении выслушивать критику старшего брата.
― Черт, если бы я знал.
Я знаю только то, что если мы не сможем выплатить кредит, то станем банкротами. Наша маленькая община останется без работы.
Эта мысль пронзает мне сердце. Я испытываю больше стресса, чем могу вынести.
Я допиваю остатки пива. Зря. Жидкость тяжело оседает в моем животе.
― Я ухожу. Увидимся в другой раз.
― Увидимся, бро. ― Уайетт кивает мне, его глаза спрашивают, все ли со мной в порядке.
― Наслаждайся костром. Последняя прохладная ночь перед наступлением жары. ― Я хлопаю его по плечу, когда прохожу мимо, и направляюсь к своему грузовику.
Серебристый лунный свет пробивается сквозь сосны, вытянувшиеся вдоль двухполосной проселочной дороги, когда я еду обратно на ранчо. Прохладный ночной воздух уносит мои заботы, откладывая их на другой раз.
Уже поздно, ближе к одиннадцати, когда я подъезжаю к своему дому. Я притормаживаю из-за фигуры, переходящей дорогу.
В свете фар я вижу Руби. Она босиком, в белой майке и обрезанных синих джинсовых шортах, которые демонстрируют ее длинные ноги. На ее бедре висит сетчатый мешок для белья, который мы выдаем гостям.
Я хмурюсь.
Какого черта она здесь делает?
Ранчо безопасно, но все же. Я не хочу, чтобы она разгуливала одна так поздно ночью.
Я останавливаю свой грузовик рядом с Руби. В лунном свете она выглядит еще красивее.
― Работаешь в ночную смену?
Увидев меня, она подходит к окну со стороны водителя.
― Я не стирала с тех пор, как приехала сюда, ― говорит она, сверкая ослепительной улыбкой. Затем она смеется и отходит от окна. ― Так что, возможно, тебе стоит держаться на расстоянии.
Я усмехаюсь. Руби могла бы быть вся в коровьем дерьме, и я бы все равно посмотрел еще раз.
― Иди в дом и займись этим, ― говорю я ей. ― Я не хочу, чтобы ты гуляла здесь одна.
Она колеблется и смотрит на свое белье.
― Ты уверен? Я не хочу тебе мешать.
― Уверен, ― обещаю я.
Я паркую грузовик у дома и выпрыгиваю. Когда Руби подходит ко мне, я беру мешок с вещами. Она поднимается за мной на крыльцо и заходит в дом. Ее босые ноги шлепают по деревянному полу, и, включив свет, я понимаю, какой чертовски неудачный шаг я только что сделал.
