Их любимая (СИ) - Блэк Дана
Договор с братьями на Риту - сразу понял и в очередной раз убедился в правдивости гадания. Ну как, как эти китайцы еще до нашей эры умели предсказывать то, что случится сейчас?
- Нарушил, было дело, - признал. - Чем мне это грозит?
Он помолчал, стоя у закрытого окна. А я прокрутил в мыслях пункты договора - не на бумаге их печатали, они в памяти выцарапаны, пером и кровью, как в сделках с дьяволом. Все эти годы я не забывал. Знал, что дал слово. И не кому-то, а братьям.
Может, и выдержал бы, не попадись Стрелецкая мне в клубе тогда, перед новым годом. Но то судьба была, и теперь...
- Ты лишишься всего, Арес, - голос наставника долетел до меня через мысли приглушенно, но четко. - Лишишься, если не отступишься. Единственный способ наказания избежать - затаиться. Ничего не предпринимать.
- Совсем ничего? - усмешка сама наползла на разбитые губы, и я поморщился. Резко поднялся. - Так не получится. Не тот момент. Мне останавливаться нельзя.
Ведь пока я буду в стороне стоять - ее и сына уведут у меня из-под носа. Промедление - смерть моя, проклятие, я до старости обречен буду мучиться, словно узник, цепями греметь, это так ясно, так просто, мне увидеть Риту стоило один раз, чтобы увериться - с другими женщинами не жизнь, а подобие, сотый слепой экземпляр, с оригинала сделанный.
- Через неделю загляну, - двинулся к двери.
- Ты не понял, Северский, - долетело мне в спину. - У тебя нет столько времени.
- То есть как? - машинально развернулся на эти слова. - Хочешь сказать, что я до следующей недели не доживу?
В моем голосе недоверие, на губах снова улыбка. Так люди смеются над фильмами ужасов, чтобы тревогу ослабить, заглушить страх. А страх я чувствую, он по коже ползет, шевелит волосы на затылке, и мне в этой душной комнате сквозняк чудится, словно налетевшим ураганом с особняка сорвало крышу, и там, на улице, дома и машины закручивает в снежный буран.
Да, у нас с братьями не все гладко. Но не убьют ведь они меня?
Такого не было в договоре.
- До следующей недели, - твердо повторил, глядя на Лао и вышел.
На улице никакого бурана. Солнце высоко в небе и жарит, как полчаса назад. Но едва я сделал шаг с крыльца, как возле самого уха оглушающе, громко просвистел ветер и врезался в выбеленную кирпичную стену у меня за спиной.
Какого черта?
Обернулся и тупо уставился на дырку в стене, на кирпич, что осыпается на крыльцо. В ушах звенит, я этого звука не слышал долго, казалось, забыть успел.
Но это был выстрел.
Отшатнулся в сторону и оступился на ступеньках, когда следующая пуля угодила в окно. Стекло брызнуло в стороны, а я будто оглох, я персонаж, что из жизни шагнул вдруг в немое кино.
Что, бл*ть, это за херня?
Обернулся и взглядом нашел черную сверкающую на солнце машину. Из окна высунулся незнакомый бородатый тип в надвинутой на глаза черной бейсболке, в руках у него пистолет. За рулем еще один мужик. И в салоне, кажется, тоже.
Третий выстрел - и прохожие с визгом рассыпались в стороны. Центр города, будний день, прорва народу...
Сука.
Замер на месте, пока эти мудаки обстреливали особняк учителя. Пуля за пулей врезались в закрытые деревянные ставни двух его комнатушек, а я просто стоял и будто спросонья, никак сообразить не мог, что мне делать.
Пальба прекратилась так же резко, как и началась. Где-то вдалеке ожила сирена. Бородатый убрал пушку, сдвинул бейсболку козырьком назад и крикнул:
- Арес? Севастиан передает доброе утро!
Он скрылся в салоне, и машина, взвизгнув шинами, развернулась. Она молнией метнулась в соседний двор, а я посмотрел на разбитые окна.
Решить дело с братьями миром?
Да я идиот.
Из-за Риты Стрелецкой только что на глазах сотни людей стрельбу устроили. Дом моего учителя, памятник истории. Это уже через час во всех новостях будет, у Севастиана мозги отшибло? Это лишь доброе утро, а дальше что? Нельзя забирать себе женщину и при этом пускать в ход оружие, какая же это любовь?
Наша фамилия одна из самых уважаемых в городе, мы с братьями давно изменились, стали честными бизнесменами.
Я думал и я ошибся.
Они хотят разобраться, как раньше, вернуться в прошлое, по головам шагать?
Ладно, вызов я принимаю.
И от Стрелецкой не отступлюсь.
Добрый вечер, девочки! Большое спасибо всем, кто дождался) продолжим?)
Глава 30
Глава 30
РИТА
Я слышу, как он ходит в соседней комнате. И не потому, что у нас дома картон вместо стен. Просто я, словно в детстве, сижу со стаканом в руках и прижимаюсь к нему ухом.
Муж по телефону говорит, до меня доносится его еле разборчивое бормотание. Чтобы расслышать Диму, пришлось окно закрыть, за которым устроили концерт птицы. И все равно, я не понимаю ни слова, знаю лишь, что муж уже проснулся.
На часах полдень. Никогда он так долго не спал. Будто от того, что он теперь ночует в соседней комнате у него сон наладился.
- Ну и пусть, - выговорила себе под нос и поставила стакан на тумбочку, рядом с графином. Соскочила с постели и прошлепала к шкафу, распахнула дверцы и уставилась на свои костюмы.
Сегодня я еду в офис и легкомысленное летнее платье не подойдет. Нужно что-то простое и в то же время строгое.
- Вот это, - пробормотала и вытянула плечики с белым сплошным комбинезоном. Гриша вечно с него хихикает потому, что комбинезон застегивается лишь на молнию сбоку и чтобы пойти в туалет нужно снять верх.
Но мне нравится ткань, мягкая и почти не мнется, к тому же, его мне мама подарила.
- Гол! - с улицы закричал сын, едва я распахнула окно.
Выглянула во двор и улыбнулась. Гриша в восторге от этого дома, кажется, что ему и компания для игр здесь не нужна. Сын весело гоняет мяч по зеленой травке и пинает его в беседку, которая служит воротами. Если бы мы остались в коттедже Северских - обязательно поставили бы ему здесь сетку.
Но мы не останемся.
Не в этой жизни.
Не на этой планете.
- Куда-то собираешься? - прозвучал с порога недовольный голос Димы, когда я уже переоделась и перед зеркалом собирала волосы белой заколкой-бантом.
- Гулять, - отозвалась глухо. Не люблю я все эти прически делать - пока соберу свою гриву во что-то приличное - руки перестаю чувствовать. Затекли. Но я продолжаю делать вид, что прической поглощена.
- Гулять, - эхом повторил Дима и прошелся по комнате. Он сел на постель, и в зеркале позади меня отразилась его фигура, крупная с широко расставленными ногами. Стрелки черных брюк такие острые, словно муж всю ночь у гладильной доски простоял, как какой-нибудь рабочий у станка на заводе.
- Гол! - снова сам себя похвалил на улице Гриша.
Дима посмотрел в окно, покрутил ремешок часов и выдал:
- Не пойму, с чего ты решила, Марго, что и дальше можешь мне врать. Я звонил в офис и знаю, что ты собираешься на работу, - его тон холодный, это просто лед с острыми краями, и у меня мурашки бегут по коже, а муж наверняка видит все эти пупырышки, покрывшие мои голые руки.
- А если на работу, то что? - развернулась и задрала подбородок. - Почему нужно отчитываться? Ты ночуешь в другой спальне. И мы теперь больше, как соседи, чем...
- Чего? - рыкнул муж и поднялся. - Соседи, Маргарита? Тогда я тебя сейчас по-соседски, как в фильмах для взрослых, нагну у подоконника, порву твой чертов костюм и стребую долг за проживание в моем доме. Ведь купил его я? Хочу взять оплату натурой и трахнуть тебя у окна.
- Ты что несешь? - машинально отступила от мужа и врезалась спиной в зеркало. От растерянности даже рот приоткрыла - столь дико было услышать от Димы подобное. Наша интимная жизнь за семью замками закрыта, словно грязная тайна. У нас все консервативно, ночью, без света, с обязательным душем до и после, и никаких разговоров во время, все по одной схеме, даже очередность поз.
- Так они с тобой разговаривали, такими словами? - вдруг спросил Дима. - И тебе нравилось. Так нравилось, что переспала со всеми тремя, - муж искривил лицо в брезгливой гримасе. И у меня на глазах, словно какой-нибудь маргинал, сплюнул прямо на пол.
