Джана Астон - Тот Самый
– Я живу здесь, – говорит он с абсолютно спокойным выражением лица. – Не в отеле, это было бы… – он выдерживает паузу, вспоминая мою формулировку, – по-миллиардерски странно для меня. Я живу в жилой башне. В кондоминиуме, а не в гостиничном номере.
О.
– А еще я просто паркуюсь. Мы пойдем в Парк Любви. В паре кварталов, – он указывает мне за плечо, – отсюда.
Вот же дерьмо. Я постукиваю пальцем по подбородку, пытаясь придумать, как выкрутиться из этой фальшиво гневной ситуации, когда Сойер наконец-то прекращает имитировать невозмутимость и усмехается.
– Ты ужасная актриса, Эверли.
– Это не так! – Не могу поверить, что он сказал мне это вот так просто. Моя драма на высоте.
– Это так.
– Поверь мне, ты бы удивился, узнай, с какими ролями мне приходилось справляться, – хвастаюсь я. Постойте. Мне, вероятно, не стоит говорить этого вслух. Я хмурюсь и прикусываю губу.
– Я и не сомневаюсь, мисс Сапожки. Ты стала постоянным источником веселья моей жизни, это точно. Даже еще до того, как мы познакомились. А сейчас мне все время тебя мало.
– Ты не думаешь, что я немного перегибаю? – Я задерживаю дыхание. Все думают, что я постоянно немного перегибаю.
– Нет, никогда.
Двадцать седьмая глава
Мы выходим с парковки, и он берет меня за руку, словно делает так всегда в течении всей нашей жизни, и это мило. Не уверена, куда мы идем, но как только мы заворачиваем за угол площади Пенн на пятнадцатой улице, я вижу огни парка Любви прямо перед нами.
– Ты ведешь меня в Рождественскую деревню? – Я чувствую, как усмешка расцветает у меня на лице. Каждый декабрь в городе открывают уличный базар, напоминающий традиционную предрождественскую ярмарку в Германии. Я слышала о нем, но в течение трех с половиной лет в Филадельфии так и не сходила ни на один.
– Я думал, мы можем прогуляться, а затем поужинать.
Это идеально. Погода сегодня превосходная, как раз достаточно прохладная для создания предрождественского фестивального настроения, но при этом на улице не мерзко. Парк уставлен деревянными киосками, в которых представлен широкий ассортимент ремесленных изделий, керамики, украшений, игрушек, почти всего, о чем вы могли бы подумать. Ну, и конечно, еды. Претцели, штрудели, имбирные пряники, блины, штоллен, братвурст, шоколад и бельгийские вафли. Заканчивает круг пара киосков с вином и горячим шоколадом, что вызвало бы у вас полнейший восторг.
Мы идем вдоль выстроенных в линию киосков по периметру фонтана, сейчас переделанного в гигантскую рождественскую ель, которая, должно быть, раза в два выше обычной ели. Здесь полно народа, и мы ходим между всем этим, пока Сойер уверенно держит меня за руку. В одном из киосков мы обнаруживаем щенка, играющего со своей матерью, к слову, его зовут Сэм. Мы обсуждаем матерей, которые так сильно любят читать, что называют детей и домашних питомцев именами книжных героев или в честь авторов книг. Говорим о том, как раздражало в первом классе, когда все называли меня старомодным именем Бэверли, и как я решила отбросить букву Б и вместо этого стала представляться всем Эверли. Но в тайне я любила каждую книгу, написанную Бэверли Клири и все еще храню их в укрытии чердака над моей спальней в доме родителей.
Мы покупаем глинтвейн со специями, который я так люблю, и Сойер отказывается даже пробовать, а штоллен, который по моим ожиданиям, должен был бы оказаться сухим, словно бискотти, скорее напоминает пряничный пирог и по факту, это вкусно. Мы смеемся, когда наталкиваемся на рождественские украшения, сделанные из старых читательских библиотечных билетов, и решаем купить их для обеих наших матерей.
Атмосфера вечера несомненно романтическая, и городские огни освещают это место словно фрагмент Северного полюса, перенесенного в городской парк как по волшебству.
Я замечаю киоск с немецкими сосисками и тащу туда Сойера.
– Когда я говорил об ужине, то имел в виду зарезервированный столик в Дель Фриско, -говорит он, выглядя немного сбитым с толку.
Я качаю головой.
– Ты можешь его отменить? Я хочу остаться здесь и поесть сосиски, стоя в толпе народа, – молю я.
Он соглашается, и я заказываю два хот-дога с горчицей для нас обоих. Сойер поднимает руки вверх, когда я проталкиваюсь перед ним к киоску, чтобы заплатить.
– Прости, я должна заплатить за ужин, – объясняю я, пока сворачиваю свой хот-дог подобно бурито.
– Почему это? – спрашивает он, откусывая свой.
– Моя соседка по комнате сказала, что вежливо накормить тебя перед тем, как трахнуть, – говорю я так громко, чтобы он услышал. Сойер откашливается, продолжая жевать, и глотает еду, перед тем как ответить. Медленно сексуальная усмешка растягивает его губы.
– Ты позвонишь мне утром? – В его глазах мерцает веселье.
– Нет. – Я неспешно качаю головой. – Я не уйду, поскольку буду ожидать от тебя завтрак в постель, раз уж я накормила тебя столь дорогостоящим ужином, – я указываю на сосиски, – и доставила тебе оргазм.
Он кивает, и внезапно настроение меняется от веселого до сексуально напряженного. Его глаза пристально смотрят на мое лицо, а толпа, шум и свет отходят на задний план моего сознания. Мне нравится то, как Сойер смотрит на меня, словно подловил меня. Словно хочет от меня чего-то большего. Словно он заинтересован во мне.
Его рука ложится мне на поясницу, а корпус наклоняется ближе. Дыхание парня касается моего уха и посылает волны трепета через мое тело.
– С удовольствием, – бормочет он и затем нежно целует меня за ушком.
И я влажная. Настолько, что мне придется снять эти трусики до того, как Сойер поймет, что они мокрые. От одного простого поцелуя. Он даже не сказал ничего грязного, но мое сердце гулко колотится в груди.
Я хочу его. Прямо сейчас. И тот факт, что мы находимся в общественном парке, медленно возвращает меня в реальность. Сомневаюсь, что мне удастся убедить его заняться со мной сексом за мастерской Санты, которую окружает толпа, так что для меня же лучше собрать себя в кучу.
Мы заканчиваем есть и идем мимо киосков по бульвару JFK, покупая горячий шоколад, когда на улице начинает холодать. Я сжимаю ладонями бумажный стаканчик, наблюдая, как поднимается и рассеивается в ночном воздухе пар. Сутулясь, я пытаюсь согреться, делая глоток шоколада.
– Тебе холодно. Пойдем отсюда.
Да! Да, да, да!
Я играю на этом и киваю, соглашаясь, когда мы поворачиваем в направлении, откуда пришли. Прогулка длится недолго, и через несколько минут мы уже в холле Ритц-Карлтон. За мгновение до того, как я могу осознать происходящее, мы уже сидим. В лаунже отеля. И ждем напитки. Как так вышло? Почему мы вообще решили выпить? Я думала, мы направлялись совсем не сюда. Думала, мы уже перешли к следующей фазе, фазе секса. Реально горячей, грязной фазе секса, которую можно проходить раз за разом.
