Я возьму тебя
— Ну и куда ты свалила, деревня? Не знаешь, что реферат нужно было подать, а не бросать? — спрашивает тихим, напряженным голосом, но в этом голосе дрожат эмоции и плещется ярость.
Наверное, за его спиной еще прислужники.
Неосознанно вжимаюсь в стену еще больше, опустив вниз мокрые от слез ресницы.
— Я по-твоему всегда должен со стеной общаться? — спрашивает нагло.
Через миг его пальцы ложатся на мои плечи как горячее клеймо. Сжав меня, он вздергивает меня вверх, юбочка взметнулась облачком от резкого жеста.
Я смущенно опускаю ее вниз, нервничая.
Вид у меня тот еще! Помятая, зареванная.
— Ревешь, новенькая?
Наклоняется, роняя свежее мятное дыхание с легким привкусом табака. Так близко и горячо. Почему он снова припер меня к стене, амбал? Припечатал намертво своими здоровенными, горячими ручищами! А его дыхание падает сверху и протягивается дорожкой до моих губ, заставляя моё сердце на секунду замереть.
— На меня смотри!
Снова приказ, как удар.
Я осмеливаюсь поднять на него взгляд и снова теряюсь. Всегда это происходит, когда смотрю в его тигриные глаза — напряженные, искристые, полные азарта!
Возникает головокружение, скользит странный жар по всему телу. Грудь ноет, живот тоже стягивает комком, а внизу бьется пульс. Так низко, я даже не знала, что могу быть настолько чувствительной и ощущать, как кровь приливает к самым интимным частям тела.
Я быстро отдергиваю взгляд с глаз Марка на его лицо. На мужественный подбородок, выбритый до синевы, крупноватая челюсть и красивые губы. Он проводит по ним кончиком языка, вызывая во мне ужасный вихрь ощущений.
Я бы откусила ему этот гадкий язык.
Но для этого пришлось бы касаться его губ, и сама эта мысль кажется мне и уродливой, и прекрасной.
— Слезы вытирай, мелочь! — небрежно смахивает крупной шершавой ладонью влагу с моего лица. — Не хватало чтобы ты меня еще залила или мои учебники!
Фу, какой он отвратительный! Но почему щека горит от его небрежного жеста.
Я краснею…
Марк отодвигается совсем немного и изучает прищуренным взглядом.
— Коленки стесала? Ну ты даешь! — фыркает. — Под ноги смотреть надо!
Киваю согласно.
Пусть этот мучительный разговор как можно скорее закончится!
Но внезапно Марк присвистывает.
— М-да… Лишь бы ты хромоножкой не осталась! Хромоножек у меня в рабынях еще не было!
Его издевательские слова вызывают у меня новый прилив горячих слез.
— Слышь, ты! — сплевывает в сторону. — Чтобы в медпункт сгоняла!
Через секунду он поступает еще более странно.
— Пока доковыляешь, — хмыкает. — Дай посмотрю, вдруг тебе нужна реанимация?
Миг, и он деловито присаживается возле меня.
Его мускулистые бедра расставлены широко в стороны, по обе стороны от моих ног, между ними торчит гигантская выпуклость, точно в районе ширинки.
Татуированные пальцы скользят по ноге, от самой щиколотки до коленки, дико обжигая нежную кожу. Вслед за ними по ногам вверх ползёт жар… Дыхание сбивается, а по коже бегут мурашки. Острые и колючие.
Сердце стучит бешено, отстукивает барабанный ритм, пока Марк неспешно изучает мою ногу, потом выдергивает еще одну салфетку из пачки и быстро собирает кровь по ноге.
— Жить будешь. Крови много, но так ссадина. Царапина. Пусть просто обработают, — говорит неожиданно хриплым голосом.
Его руки застыли уже на моих коленях, а потом внезапно скользнули выше, уже на бедра, забрались под юбочку.
Я издала тихий, протяжный выдох от неожиданности, а он тем временем продолжил и задрал руки так высоко, сжав попку, что я чуть не вскрикнула. Мгновенно впала в ступор, не в силах пошевелиться, потому что пальцы мажора впились в ягодицы, а потом один из его пальцев пополз под трусики, поглаживая кожу.
— Какая ты там… — выдыхает шумно. — Гладкая или с пушком, а?
Просовывает палец глубже...
