Мануэль - Киллерёныш
Сильный удар по голове свалил его на пол. Свет померк. Сознание отключилось...
Глава 14
Маленькая комнатушка больше походила на заброшенный полутемный чулан. Окна не было. Тускло-светящая голая лампочка свисала с потолка на коротком витом шнуре. Пахло сыростью. На стенах темнели безобразные пятна плесени.
Разглядеть всё это удалось не сразу. Сначала попытка приоткрыть глаза, произвела эффект взорвавшейся рядом гранаты. В голове гудело. В виске тупо пульсировала сильная боль.
Обретя способность видеть, Игорь осмотрелся и предпринял неловкую попытку подняться. Но встать он не смог; помешали сковавшие руки наручники. С большим трудом ему удалось доползти по грязному полу до старой железной кровати и забраться на неё.
Скорее всего, за ним наблюдали, потому что, едва он пришел в себя, как появился шеф.
Свищ вошёл в карцер не спеша, придвинул ногой стул, сел, повозился, устраиваясь поудобней, закурил.
Пару минут он молчал, разглядывая Игоря из-под тяжелых век.
— Ну что, Грач, долетался? — наконец начал он. — Я ж тебя предупреждал, не иди против Султана, он очень опасный тип. Теперь вона чем обернулось. Ты не думай, я тебя не со зла здесь держу. Меня Султан попросил тебя найти, да к нему доставить. А там уж ваша разборка. Мое дело — сторона.
— Где мальчик?
Только этот вопрос беспокоил сейчас Игоря.
— А что с ним? — вполне искренне удивился Свищ. — Я пацана не брал, я не отморозок какой-то. По понятиям живу. Это люди Султана; с него спрос.
— Ну, и когда... – Игорь запнулся, сплюнув сгусток крови. – Когда меня Султану сдавать будешь?
— А че мне спешить? — осклабился Свищ. — Он мне че, сват, брат? Пусть бабульки зашлет сперва, как обещал.
— Так ты меня продаешь, выходит?
— Ни хрена не выходит! — разозлился Свищ, швыряя недокуренную сигарету в угол. — Ты мне тоже никто! Тебя так и так Султан завалит, а я между вами не хочу влезать. А так хоть лавэ срублю. Все, базар окончен, сиди здесь, жди.
Свищ резко поднялся, и не глядя больше на Игоря, вышел, захлопнув дверь.
Игорь закрыл глаза, проклиная собственную глупость. «Что же с Антошкой?..» — сверлила единственная мысль.
* * *А Антон тем временем тоже приходил в себя. Голова была тяжелой, неподъемной, словно чугунная гиря. Слегка подташнивало. Руки были скручены веревкой, на глазах тугая повязка — совершенно непрозрачная. Очень хотелось пить. В воздухе витал сладковатый дурманящий запах. Кровать как-то странно покачивало. Или это ему казалось спросонья?
Он попытался сначала сесть. Вроде получилось. Опершись спиной о стенку, Антон попробовал встать, но пол ощутимо качнуло и мальчик свалился обратно на кровать. Нет, не показалось; пол действительно качался под ногами.
Занемевшими пальцами мальчик стянул повязку на лоб. Зажмурился. Потом из-под ресниц осмотрелся. Первое, что он увидел, было странное круглое окошко над кроватью, в которое ярко било солнце. Антошка, опираясь о стену, поднялся, и взглянул в него.
И снова зажмурился. Ослепила его блестящая поверхность воды. То ли озеро, то ли море — не разобрать.
Тут за спиной кто-то негромко и деликатно кашлянул. Антошка, вздрогнув, оглянулся.
Вошедший оказался маленьким улыбчивым человечком. Солнечный луч блеснул на его совершенно лысой, отполированной голове.
— Ну-с, как спалось, молодой человек? — словно добрый доктор, спросил он.
— Спасибо, неплохо, — мрачно сказал Антон. — Я пить хочу. И где я? Почему вы меня связали?
— Не волнуйтесь, сейчас и пить принесут, и поесть. А связали вас ненадолго. Вот как отойдем подальше от берега, и развяжем. Отдыхайте пока.
Больше всего этот мужчина походил на хорька. Такой же вертлявый, остроносый, с такими же бегающими крохотными глазками.
Он вышел, и вскоре вошел с подносом.
Большая стеклянная бутыль с жёлтой прозрачной жидкостью, ваза с фруктами, булка и толстый нарезанный батон колбасы остались на столе, когда дядька испарился за дверью.
Есть не хотелось, а вот содержимое бутыли, а это был очень вкусный освежающий напиток, Антошка выпил довольно много.
Потом мальчишка повторил трюк, виденный им в каком-то боевичке. Он приподнял вазу и с силой шарахнул ею об угол кровати. Черепки разлетелись по всей комнатке. Пока на шум не прибежали, Антон успел спрятать самый острый на его взгляд осколок, размером с ладонь, под матрац.
Тут же влетели двое с крючковатыми орлиными носами. Увидев разбитый кувшин, они молча собрали, всё что от него осталось и ушли. Уходя, один из «орлов» смазал мальчика по затылку, скорей для порядка, чем со зла.
Антошка вынул осколок, осмотрел его, перепрятал под подушку, лёг, пошевелил затекшими от веревок руками, и тихонько заплакал.
* * *А вот Игорю не спалось. Он подошел к двери, с силой стукнул пару раз ботинком, проверяя на прочность.
— Че нада? — тут же раздалось снаружи. — Будешь шуметь, ваще свяжем на хер! Глохни, падла!
Игорь отошел, прогулялся по периметру комнатенки, поковырял ногой половые доски.
«Вот так влип», – мелькнула малоутешительная мысль. Пол крепкий, стены и подавно… За дверями «орлы» Свища толкутся.
* * *То ли во сне, то ли сквозь дрему, почудилось Антошке, что кто-то вошёл в каюту, посмотрел на него, поцокал языком и провёл по ноге тяжёлой тёплой ладонью, царапнув её перстнем.
* * *Игорь сел на скрипучую сетку кровати и попытался скованными за спиной руками отломить от неё проволочку. Получалось плохо; сталь почти не гнулась, острые зазубрины расцарапали до крови пальцы.
А время тянулось очень медленно. И сколько его ещё осталось?
* * *Только когда начало темнеть, Антон очнулся. Он сел и замотал головой, прогоняя всё ещё одолевающие его остатки слабости.
Так… Вода за круглым окном… Покачивание… «Отойдём от берега»… Что же получается? Он на корабле? Это каюта… А окно – иллюминатор… Как же он сразу не сообразил! Здорово, выходит, его обработали…
Но что же делать? Бежать? Но если это корабль, то куда? Ничего хорошего его не ждёт. Мальчик понимал это очень отчётливо. А может и не стоит ждать? Может сразу…
Антон достал осколок...
Лучшее, что в его короткой жизни было, это несколько дней когда он видел Игоря… Мальчик улыбнулся, вспоминая ночь… когда Игорь стал его мужчиной… а он – его мальчиком… Как же он тогда был счастлив!
Антон вложил осколок между коленей, зажал покрепче, и поднёс нему руки…
* * *Игорь чуть бы не выл от бессилия. Но вдруг его что-то дёрнуло.
