Артем Зинченко - Женщины для умственно отсталого
Её ровная спина, тонкая шея, бархатистая кожа, пухлые щеки. Копна рыжих волос, под которыми высокий лоб. Темные брови, красные, и без помады, губы. Плотное, для её роста, телосложение. Она была слегка косолапая, но это ей даже шло. Она сидела напротив меня, подобрав под себя ноги, скрестив их в форме позы лотоса. В легкой белой майке и красных шортах. Ещё в очках, в черной оправе, той формы, что казалось, подчеркивала красоту её больших голубых глаз. Ну и веснушки, куда же без них!
Внезапно, нас потревожили. На кухню ворвалась соседка Алисы. По крайней мере, я понял это именно так. С громким гулом она пронеслась по длинному коридору, а достигнув кухни, устремилась к раковине. Отпив прямо из крана воды примерно на пол литра, она, кажется, успокоилась.
— О, господи — этот сушняк! — причитала соседка, пытаясь привести дыхание в норму.
Она была высокой. Гораздо выше Алисы, но не дылда, каких вы могли наблюдать. Блондинка. Курносая, с родинкой над верхней губой, и такими же, как и у Алисы, темными бровями. Наверняка, она была не натуральной блондинкой, в любом случае, во-первых — это было не важно, а во-вторых — я в этом не разбирался до конца. Волосы были заплетены в косичку. Это самое главное.
— Кажется, нас не представили, — уставилась она на меня.
— Арсений — Вероника, Вероника — Арсений, — представила нас Алиса.
— Очень приятно, Арсений! — улыбнувшись, она протянула руку.
Я протянул руку в ответ. Это блядское рукопожатие! Ну, вы наверняка с этим сталкивались. Хотя бы раз — точно. Когда девушка протягивает вам свою ладонь, с намеком на обычное рукопожатие, которое всегда заканчивается тем, что девушка оставляет в вашей ладони едва ли часть своих пальцев, а вам не остается ничего, кроме как смутиться, из-за испорченного знакомства. Так и было со мной.
Она немного усмехнулась, а затем полезла в холодильник.
— Чего-нибудь выпьешь? — спросила Вероника, не то меня, не то свою соседку.
Я промолчал, а потом заметил на себе взгляд Алисы.
— Да! — резко ответил я. — Пива, если есть.
Вероника достала из холодного ящика две банки Балтики. Протянула одну мне.
— Спасибо, — приложив холодную банку к виску, ответил я.
Вероника приложила банку точно как я. Это заставило меня улыбнуться.
Алиса работала над портретом, словно ничего вокруг нее не было. И нас тоже. Её соседка заглянула через плечо Алисы, уставив свой прищуренный взгляд на лист бумаги. Затем посмотрела на меня. Затем снова на лист. На меня — на лист. На лист, а затем снова на меня. Хлопнула Алису по плечу, а затем спросила:
— Не куришь? Угостишь сигаретой?
— Да, конечно, — я достал из кармана пачку Кэмел, а затем открыл банку пива.
Она взяла из пачки сигарету, и ушла куда-то в другую часть квартиры. Мы снова остались наедине.
— Если хочешь, — начала Алиса, оторвавшись от работы, — можешь пойти, покурить. Я пока тоже сделаю перерыв.
Я согласился. Встал из-за стола, и забрав сигареты, двинулся за Вероникой. Алиса, тем временем, достала из холодильника бутылку колы. А Вероника курила на балконе, в гостиной. Гостиная, кстати, была большая. В ней помещалось много всякого — и шкаф-горка, и компьютерный стол, и журнальный столик, и большой кожаный диван, и репродукции на стенах в стиле барокко, и большая плазма, а чуть ниже, на полках шкафа — игровая консоль. Я не заметил сразу, но в какой-то момент мой взгляд упал на высокий и прокуренный стеклянный бонг, в углу гостиной. Я прошел по ковру по балкон.
Вероника подвинулась, предложила мне зажигалку, я закурил.
— Как вы познакомились? — улыбнувшись, спросила она, посмотрев на меня оценивающим взглядом. Таким взглядом, которым смотрят проститутки и гаишники. Навряд ли Вероника была гаишником. Да и проституткой вряд ли. Забейте, короче.
— Она пришла на форум, где я вел дискуссию на тему того, как плохо быть писателем.
— Да ты гонишь! — воскликнула она. — Я-то сразу и не узнала!
— В смысле? — улыбнувшись, переспросил я.
— Подожди… — протянула она, пулей выскочив с балкона в гостиную, а затем куда-то коридор. Вероника, кстати, была в сером трико, и темной футболке, ну так. Мало ли.
Она вернулась через пару минут, я едва ли успел скурить половину сигареты.
— Подпиши, плиз! — раздалась Вероника, держа в руках экземпляр моей книги, протягивая мне ручку. Тот самый экземпляр, с фотографией на обложке.
Улыбнувшись, я взял ручку и поставил свой автограф, на своем же красивом лице.
— Спасибо! — забирая ручку, ответила она, а затем снова куда-то убежала. Вероятно, побежала искать рамку для плотной книги, чтобы повесить мой автограф на стену.
Мы не успели поговорить более, потому, как сигарету я докурил, окурок потушил о пепельницу, а Вероника не вернулась. Оставив дверь балкона нараспашку, я вернулся на кухню. Вероника, сидевшая на моем месте, завидев меня в проходе коридора, тот час же освободила мне место. Я сел напротив Алисы, а Вероника ушла в гостиную.
— Отдохнул? — спросила она, с небывалым энтузиазмом в голосе.
— Ну, вроде как, — улыбнулся я, в ответ.
— Прости Веронику, просто она твоя фанатка…
— Да ничего, я только рад!
Мы поулыбались друг-другу, а затем она серьезно выдохнула, заглянув в свой лист, и сказала:
— Теперь постарайся не двигаться. Я буду рисовать твои носогубные складки, так что здесь нужно филигранная точность.
— Как скажешь, — ответил я, отхлебнув напоследок немного пива из открытой банки.
Алиса погрузилась в работу. В какой-то момент я очень сильно почувствовал запах травки. Кажется, это была Вероника. Вероятно, она закрыла дверь на балкон — лучше бы её открыть, иначе все могло пропитаться запахом конопли.
— Ника! — громко окликнула свою соседку Алиса. — Перестань дуть, пока у нас гость!
— Ладно-ладно… — приуныв, ответила она из гостиной, а затем, громко распахнула дверь за балкон.
Тем лучше. Хотя, я был бы не против, затянуться, пару раз. Почему бы и нет.
— Извини, за травку. Ты ведь не против?
— Перестань извиняться, — стараясь сдержать улыбку, ответил я.
— Да, — ответила она. — Извини.
— Еще раз!
Она улыбнулась. А я не мог. Потом, мы все-таки закончили с моей носогубной складкой, а чуть позже и со второй. Алиса показала мне результат. Я оказался впечатлен. Конечно, то была незаконченная работа, однако в ней было куда больше таланта, чем в любом завершенном скетче из тех, что рисуют профессиональные художники.
Там было все. Все мои поры, все мои следы от ветряной оспы. Мои пухлые щеки и даже впалые глаза, точнее — мешки под ними. Что тут ещё говорить, я ведь оказался поражен!
