Темный Падший (ЛП) - Джаспер Эль
Обхватив меня руками за шею, Эли приподнимает и усаживает меня на свои бедра. Я обхватываю его ногами за талию, и тепло разливается по телу, и я сильнее прижимаюсь к нему. Он целует меня и пинком закрывает за нами дверь.
Мы натыкаемся на закрытую дверь, и я пальцами шарю за спиной, чтобы запереть ее. Железный засов впивается мне в позвоночник, но я не обращаю на это внимания. Я почти вытягиваюсь на нем во всю длину, упираясь пятками ему в спину, прижимая растущий между ног жар к его твердому ребру. Я запускаю пальцы в его волосы и откидываю его голову назад, чтобы получить лучший доступ к его рту. Я пользуюсь этим в полной мере. Я пробую на вкус его губы. Кусаю. Лижу. Затем я крепко целую его, и мое сердце, как ни странно, бьется немного быстрее. Я чувствую внутреннее беспокойство, и терпеть оно становится все сильнее.
— Я не могу дождаться, — бормочу я, задыхаясь. — Сейчас, Элигий.
Эли позволяет мне соскользнуть с его бедер и прижимает меня к двери. Глаза, потемневшие от неистового вожделения, удерживают мой взгляд, пока он расстегивает застежки на моих тонких кожаных ремешках и ножнах для клинка, позволяя тому и другому упасть на пол. Он хватает мою облегающую рубашку за подол, и ткань скользит по коже, когда он снимает ее и бросает на пол. Точно так же я стягиваю его рубашку через голову, сбрасываю ее и провожу ладонями по рельефным мышцам его груди, ниже, к животу, по гладким контурам его твердой, широкой спины. Он прижимается губами к моей шее, и я даже больше не напрягаюсь.
Эли умеет все контролировать.
Заводить.
Кончиками пальцев Эли спускает бретельки моего лифчика с плеч и расстегивает его, и мои тяжелые груди освобождаются от шелковистого материала. Бюстгальтер оказывается в растущей куче одежды на полу. Прохладный воздух овевает кожу, и Эли одной рукой находит мою поясницу и притягивает меня ближе. Он опускает голову, целует мою ключицу и опускается ниже, его губы скользят по выпуклости моей груди. Схватив его за волосы, я притягиваю его рот именно к тому месту, где хочу. В эротическом поцелуе он посасывает меня, заставляя кожу пылать, и накрывает ладонью другую грудь. Я прижимаюсь своим пахом к его паху, еще ближе, горячая, ноющая. Дрожь удовольствия пробегает по телу каждый раз, когда его язык и губы касаются чувствительной точки, заставляя пульсацию между бедер усиливаться. Я запускаю руки в его шелковистые волосы и держусь за них.
Он отрывает рот от моей груди, холодный воздух древней комнаты охлаждает мою влажную кожу, и он опускается ниже, проводя языком и зубами по моим ребрам. Опускается на одно колено, проводит губами по моему пупку, бедру. Умелыми пальцами он стаскивает с меня ботинки, носки, расстегивает темные джинсы, стягивает их вниз и снимает с меня. Все это отбрасывается в сторону. Не теряя времени, он цепляет мои трусики, опускает их вниз и снимает. Отбрасывает. Мое сердце подпрыгивает. Дыхание застывает в легких.
Те же умелые пальцы поднимаются к моим ребрам и крепко прижимают меня к двери. Он дразнит сначала внутреннюю сторону одного бедра, затем другого, и во всех моих чувствительных местах разгорается огонь. Я стону, почти теряя рассудок, и опускаю его голову вниз.
В тот момент, когда язык Эли проникает внутрь меня, я взрываюсь, прижимаясь к прохладному дереву двери. Пальцы Эли впиваются в пространство между моими ребрами. Из меня вырывается всхлип. Ничего не могу с собой поделать. Едва могу дышать.
Затем он встает и относит меня на кровать. Комната залита молочным сиянием, тени тянутся, хватают и упускают. Эли опускает меня и заходит мне за спину, и его дыхание овевает обнаженную кожу моей шеи.
— Я хочу тебя вечно, — говорит он. — Я всегда этого хочу. — Он нежно покусывает мое плечо, заставляя меня вздрогнуть. — Тебя.
Ботинки, джинсы и боксеры Эли сняты и свалены в темную кучу. Когда он снова находит меня, то прижимается твердой, словно вырезанной из камня грудью к моей спине, и я выгибаюсь навстречу, и на мгновение его руки обхватывают меня, скользят по животу и притягивают к себе. Не слышно ровного, быстрого стука его сердца, но я чувствую, как дрожит его тело. Он шепчет «Я люблю тебя» по-французски. Я ощущаю в нем каждую каплю сильных, собственнических чувств. Все для меня.
Эли поворачивает меня, нависает надо мной, опираясь на предплечье. Темными глазами, полными любви, он молча изучает меня. Затем его губы накрывают мои. Его поцелуй эротичный, глубокий, медленный. Я обхватываю его ногами за талию, скольжу пятками по его икрам.
Эли стонет и одним движением входит в меня. Он делает глубокий вдох, замирает и бормочет еще несколько французских слов. Они звучат приглушенно, и я их не понимаю.
Его твердый член заполняет каждый дюйм моего тела, претендуя на свое место глубоко внутри, и я держусь изо всех сил. Он начинает раскачиваться, его твердые бедра касаются меня, а тело давит на меня.
Медленная дуга удовольствия разрастается и разгорается, посылая осколки ослепительного света за веки моих глаз. Крик вырывается из горла, когда оргазм пронзает меня, и в то же время оргазм Эли вырывается из него, снова и снова, когда он овладевает мной собственнически, заявляя на меня права самым древним способом. Неконтролируемым. Вышедшим из-под контроля.
Идеальным.
Когда мы оба возвращаемся на землю, Эли остается внутри меня, медленно двигаясь, его дыхание отрывистыми вздохами касается моей шеи, он целует меня, крепко обнимает меня, крепко прижимает к себе, и в этом крепком объятии я чувствую больше эмоций, больше любви, чем даже в самих словах.
Это так сильно. Это так прекрасно.
И я хочу, чтобы это никогда, никогда не заканчивалось.
Часть 6: БЕЗУМНЫЕ АНГЕЛЫ
Мне никогда не бывает так страшно, как когда все тихо.
— Сэр Артур Конан Дойл, «Паразит»
Если с Райли что-нибудь случится, не думаю, что переживу это. Моя любовь к ней возросла в четыре раза с тех пор, как я впервые понял, что люблю ее. Она идеально мне подходит, и я хочу, чтобы она оставалась со мной до тех пор, пока мы будем вместе. Мысль о том, что кто-то столь могущественный, как Темный Падший, может манипулировать ею во сне, приводит меня в ужас. Она думает, что может постоять за себя в любой ситуации, и, по большей части, так оно и есть. Но с Падшим? Я не так уверен. Они уже занялись ею. Я должен буду обеспечить ее безопасность.
— Эли Дюпре
Мысль о том, что я отправила земного ангела в какой-то богом забытый мир пыток и безобразий, терзает меня. Я не могу перестать думать об этом. Я знаю, что мне придется это исправить. Если это убьет меня, я исправлюсь. Взгляд Йэна, взгляд Человека, прикованного к Земле, не дает мне покоя. Он неотразимый. Глубокий. Я постоянно вижу его в своей голове.
Это выводит меня из себя.
Я готова найти Падших и надрать им задницы.
Команда тренируется еще один день. Уроки Тристана и Гавана бесценны. Они настоящие мастера фехтования, и я могу только представить, какими они были в расцвете сил. Что ж, они и сейчас в расцвете сил; ни одному из них на вид не больше тридцати пяти. Но я имею в виду в их первоначальном расцвете сил.
Они тоже крутые, как черт, и не дают слабины, когда дело касается их учеников. Вампиры не потеют, но бессмертные потеют, и оборотни тоже. Как и люди со способностями. Они оба измотали меня до предела. После того, как мы несколько часов отрабатывали стойки, нам, наконец, выдали клинки. Это было нелегко. И даже близко не так просто, как те маленькие клинки, с которыми я привыкла работать. Черт возьми, нужно прицелиться и бросить. Или нанести удар. С мечом нужно быть начеку. И с твоими собственными частями тела.
После этого мы разбились на пары. Сначала наши наставники по очереди занимались с каждым из нас. Тристан — действительно уникальный парень для фехтования на мечах. Невозможно было подумать, что кто-то настолько крупный может двигаться так элегантно. У него это выглядит так, будто он делает это без усилий.
