Ты моя, девочка! (СИ) - Голд Лена

— Следуйте за мной, — говорит и выходит из кабинета. А мы за ним.

Я сжимаю руку Алекса. Сейчас я готова сделать всё, что он пожелает. Я увижу маму до операции. Обниму. Поцелую. А через пару дней, дай Бог, она прийдёт в себя.

— Спасибо. — шепчу одними губами, встречаясь с ним взглядом. Он ничего не отвечает, лишь кивает. Его выражение лица мне не нравится. Он снова смотрит по сторонам. Кого хочет увидеть? Что вообще, чёрт возьми, происходит?

Заходим в лифт и поднимаемся на пятый этаж. Столько людей в больнице, словно нет здорового человека. Мне не терпится увидеть мамочку. Родную мою. Любимую.

Алекс, словно скала рядом со мной. Сейчас мне ни капли не страшно с ним. Так и хочется обнять его сильно-сильно. Прижаться всем телом. Но… Я ещё не знаю подвоха… Если есть, конечно. Вдруг что-то задумал? У меня же всегда так… Живу счастливо и думаю, что никто и ничто не сможет испортить мне жизнь. А потом, БУМ, и всё вдребезги разбивается. Как в тот день, когда Алекс условие поставил.

— Здесь, — врач кивает в сторону палаты. — Подождите тут. Я отправлю медсестру, она будет с вами.

— Хорошо. Мы подождём. — высокомерно бросает Лекс, и снова неприятно становится. Так не обращаются с людьми, которые намного старше! — Чёрт! Забыл вазу с цветами. Я быстро, Окей? — обращается ко мне.

— Ладно, — шепчу я, опуская его руку.

Он уходит, а я жду в кародире. Время будто замерло. Так бывает всегда, когда чего-то ждёшь с нетерпением. Мысленно считаю до шестидесяти и обратно. И так несколько раз. Но Алекс не появляется.

— Женя, — слышу позади голос человека, которого прямо сейчас готова задушить. Своими руками. Поворачиваясь, вижу своего бывшего мужа перед глазами. Боже… Джинсовые штаны и черная кожанка. Обувь в грязи. А сам на бездомного похож. Любовница не хорошо смотрит за ним, значит… Впрочем, мне плевать!

— Миша?! Какого чёрта? — произношу сквозь стиснутые зубы. — Зачем припёрся, придурок? Из-за тебя она в таком состоянии! Как ты смеешь появляться тут?

Я неосознанно повышаю тон, забывая, что нахожусь в больнице. Как я могла полюбить такую сволочь? Да не любила я его! Какая к чёрту любовь, если каждую ночь тихо прикрадываешься в комнату, дабы мужика не разбудить. Да! Я именно так и делала. Избегала, чтобы не приставал. А сейчас, буквально тошнит от него.

— Я хотел попросить прощения, родная. — он умоляюще смотрит на меня, а я не верю ему ни капли! Либо классно играет, либо любовница выкинула его, как вещь ненужную. Но мне его не жалко! Совсем!

— Иди в задницу! Я тебя ненавижу! — говорю, и, заметив, как он приближается ко мне, делаю шаг назад.

Первый. Второй.

Вжимаюсь спиной в стену. Идти некуда.

— Ты будешь послушной девочкой, какой была всегда, Шевченко, — угрожающе смотрит на меня. Но я его не боюсь. И что он мне может сделать в больнице, среди стольких людей. Хотя, кажется, рядом нет ни души.

— Женя! — рычание Алекса звенит в ушах. Бывший поворачивается в его сторону, а я в одно мгновенние оказываюсь рядом с Гордеевым.

— О-го. Значит, я был прав. Нашла себе другого и…

— Заткнись! — перебивает бывшего Алекс, — Жень, — протягивает мне вазу с цветами, — Иди к маме. Разрешили. И наполни вазу водой, малыш. — так ласково и нежно произносит, улыбаясь. Взглядом успокаивает.

Я ничего не говорю. Забираю цветы с рук любимого и иду в палату. Но дверь за собой не закрываю — оставляю чуть приоткрытой. Больше всего хочу узнать, что скажет Миша. Зачем он припёрся и вообще чего он хочет, после того, как в мой дом другую привёл?

— Михаил, значит! — не спрашивает, утверждает Алекс.

Дальше я не слушаю. Не хочу. Не могу. Знаю, бывший наговорит всяких гадостей, хотя мне до лампочки. Поверит ли ему Алекс? А кто его знает… Он ещё вчера условия ставил. От малыша избавиться приказывал. Словно зверь бесчувственный. А сегодня, будто я для него самый драгоценный человек. Мои проблемы — его проблемы…

Я не разбираюсь в людях. Не вижу ничего плохого ни в одном человеке, пока тот меня не подставит. Да. Такое я пережила много раз…

Мама лежит в постели. Подхожу к ней и опускаюсь на колени, поставив вазу на тумбочку, стоявшую рядом. Целую родную руку. Бледная. Наверное дали снотворное и она спит. Мне хочется расцеловать её. Обнять и объяснить всю ситуацию. После операции, когда прийдёт в себя, именно это и сделаю.

Мама всегда верила мне. Ни разу не сомневалась. Не думаю, что слова Миши для неё что-либо значили. Просто разволновалась.

Столько раз она прикрывала меня от своего мужа. Моего отчима. Это была роковая ошибка — выйти замуж за него. Он бил меня, не щадил. Я отправлялась в институт с синяками на лице. Косметика не помогала. Одногруппники шептались за спиной, как только я отворачивалась. Как же было стыдно…

Мама не могла видеть меня такой. Плакала днём и ночью, а я лишь успокаивала, говоря, что всё рано или поздно будет хорошо. Вроде пару лет так и было… Меня не били, не говорили пошлых слов. Я была нужной. Именно нужной! Миша не любил меня. Ему нужна была прислуга и мои деньги, которые я зарабатывала без устали до двух-трёх часов утра. А он… Тратил их на чипсы и пиво.

Но теперь всё позади. Нужно наслаждаться каждым днём, проведённым с любимым. С Алексом.

Будущего у нас нет. Зачем я ему нужна — понятия не имею. Но он чётко дал понять, что от меня детей не хочет. Может… Просто навёл справки, узнал, что мать больна и решил помочь… Может, он не такой уж и бесчувственный?

Поднимаюсь, беру вазу с цветами и направляюсь в ванную. В частной больнице все удобства под рукой. Но тут каждое доброе слово врачей нужно оплачивать кругленькой суммой. Ну и пусть. Зато мама будет здорова.

Ставлю наполненную водой вазу с разноцветными розочками на тумбочку и иду к двери. Хочу услышать голос Алекса, и что он скажет моему бывшему.

— Я тебя выслушал. Не перебил. А теперь слушай меня ты. — стальной тон Лекса режет слух. Он зол. — Я прекрасно знаю, почему она от тебя ушла. Знаю, как подло ты поступил, приводя в её же квартиру шлюху.

Боже… Откуда он всё это знает…

Марина..!

Когда успела?

Сжимаю челюсть до скрипа зубов. Ну зачем, Марин? Зачем? Надеюсь, хотя бы скрыла, что отец он. Ведь Лекс не хочет от меня малыша! Рано или поздно прикажет избавиться.

— О-о-о… Так она ещё и про личную жизнь наболтала?…

— Заткнись! Я сказал, не перебивай! Не забывай, где ты находишься. Про Женю забываешь раз и навсегда, если не хочешь оказаться в инвалидной коляске! Она развелась. Вычеркнула, плюнула на тебя! Сейчас она моя женщина. Сечёшь, что это значит? — словно зверь, рычит Алекс. Старается сдержаться, но не очень хорошо получается. Миша ещё не в курсе с кем дело имеет, — Явно ты не просто так примчался… Квартиры у неё нет. И работы с сегодняшнего дня не будет. Так что, получить тебе нечего. Свободен. Можешь идти.

— Как это — квартиры нет? — слишком громко говорит бывший.

— Не ори, твою мать! Я так и знал! Из-за денег. Держи! Позвонишь на этот номер вечером, расплатимся!

Я отстраняюсь от двери, взяв стул ставлю его возле кровати и сажусь. Алекс даст ему денег? Это неправильно. Я не допущу этого! Миша никакого права на мою квартиру не имел! Она была моя.

Слышу какие-то протесты бывшего. Затем тяжёлые шаги и звук закрывшейся двери. Поднимаясь на ноги, смотрю на Гордеева. Он не отводит глаз с моей мамы.

— Что он сказал? — спрашиваю, приближаясь к нему. Он поворачивает меня к себе спиной и обнимает за талию. Опускает подбородок на плечо и тихо, с хрипотцой в голосе шепчет на ухо:

— Не строй из себя дурочку, Жень, — говорит он. Его горячее дыхание щекочет и обжигает кожу, одновременно. Он знает, что я подслушивала. — Твой бывший из-за квартиры пришёл… Которой нет.

— Я догодалась. Ты собираешься давать ему деньги? — шепчу, гладя на его руки, сжимающие мою талию.

— Конечно, нет. Нужно научиться их зарабатывать и пахать днём и ночью. А сейчас, нам нужно идти. Чуть позже будет операция. Больше нас сюда не впустят, да и не нужно. Через недельку увидишь маму, — целует мочку уха, играя языком. По коже рассыпаются мурашки, меня бросает в дрожь от желания.