Ты будешь моим! (СИ) - Ветрова Татьяна
— Хорошо, — она переводит взволнованный взгляд на Антошку и прикусывает нижнюю губу, с тревогой смотрю на парня, что сметает все подряд с тарелки без разбора.
— Антон, не торопись, — накрываю его руку, в которой он держит вилку, своей, позволяя этим ему пережевать пищу. Он поднимает голову, а у меня в очередной раз сердце сжимается и рвется наружу от боли, которую пережил этот ребенок. Страх и недоверие сопровождают его постоянно по отношению к людям. Но больше его пугает голод. — Все хорошо, не бойся. Просто еду надо прожевывать, чтобы не подавиться, понимаешь? — внимательно смотрю в его глаза шоколадного оттенка.
— Понимаю, — кивает, отпускаю его руку и наблюдаю, как он старается не спеша кушать.
— Ух, сколько всего наготовили, а как вкусно все пахнет, — весело щебечет Слава, только что спустившись и переодевшись, и садится напротив меня.
Взгляд невольно падает на ее грудь, усмехаюсь, понимая, что она переоделась в свободную футболку и джинсы. Прямо сама скромность.
— Какие планы, Слава? — интересуюсь, надеясь хоть немного узнать о ней и ее жизни.
Все-таки пять лет немаленький срок, за это время жизнь каждого из нас изменилась. Моя-то жизнь вон как крутанулась, что до сих пор порой не могу прийти в себя от понимания, что я теперь не один. И отвечаю за парнишку.
— Планирую завтра посмотреть квартиру и начать поиски работы, — коротко дает знать о своих планах девушка.
— Какая еще квартира? — удивленно произносит босс, не веря в то, что услышал только что.
Да, Слава девушка с характером как была, так и осталась. Только теперь это очень красивая девушка и, пожалуй, самостоятельная.
— Пап, мне двадцать три года и неужели ты думаешь, что я буду жить с родителями под одной крышей? — вопросительно приподняв бровь, интересуется Слава, а я залипаю на нее взглядом.
До чего же она красивая. Ее смуглая кожа, которую хочется целовать и гладить, ключицы, по которым хочется провести языком и оставить след от зубов сводят с ума. А пухлые губки, что бессовестно улыбаются, и искрящиеся зеленные озера, оберегающиеся роскошными ресницами, не позволяют отвести взгляд.
— Кхм — кхм, — резко оборачиваюсь в сторону Арсения, который нагло пинает меня под столом, а сейчас сидит и ржет надо мной.
Усмехаюсь своей тупости, ощущение такое, что мой голодный взгляд, обращенный на Славу, заметили все, кто сидит за столом.
— Я думаю, что этот месяц ты поживешь дома. Итак, пять лет отсутствовала, — голос босса звучит твердо и обсуждению не подлежит.
Но Слава была бы не Слава, если бы промолчала.
— Через две недели приезжает Максимилиан, куда мне, по-твоему, его заселить? — резко поднимаю голову и убийственным взглядом впираюсь в улыбающеюся девушку, понимая, что мне ни хрена не послышалось и у нее есть парень.
И скорее всего, я даже знаю, как он выглядит. Белобрысый качок, которого за последние полгода мне хотелось отхерачить как никого другого. В социальных сетях почти на каждой фотографии они вместе, будь то пляж или горы.
Постепенно до меня доходит, что девочка Слава смогла меня отпустить.
— Какой еще Максимилиан? — поперхнувшись соком и, вытирая губы и подбородок, интересуется босс у дочери, которая отвечает ему уверенным взглядом.
— Мой друг.
Сжимаю в руке вилку так, что та немного гнется под давлением, мысленно ругаю себя последними словами. Вот ведь придурок и сам виноват, что сказать. Мог бы за пять лет хоть как-то дать о себе знать, а в итоге погрузился в работу, начал строить свой бизнес и надеялся ее забыть или сделать счастливой по возвращении. А получается, что остался в дураках.
Дальше ужин проходит в более тихой обстановке, за которой я узнаю, что Слава работала в киностудии и видела своими глазами, как идет работа. И да, про белобрысого и их дружбу узнаю тоже достаточно. Настолько, что не выдерживаю ее счастливую речь, прощаюсь с семьей босса и, взяв на руки практически сонного Антошку, покидаю дом.
Я до сих пор живу в корпоративной квартире, только теперь это полностью обустроенная трешка. Отношу Антона в его комнату, которую недавно только обустроил в морском стиле. Он был настолько тихий и стеснительный, что комнату обустраивал по своему вкусу, но с помощью Валерии Николаевны. Мы очень надеемся, что когда он освоится, ему понравится. Кладу его на кровать и укрываю теплым одеялом с якорями, он сразу сжимается в комочек и прячется с головой под одеялом. Я настолько узнаю это действие, что, сжав кулаки, резко срываюсь и направляюсь в гостиную, подхожу к мини-бару, скрывающемуся в глобусе, и достаю бутылку виски. Сажусь на пол и устремляю взгляд на ночной город, огни которого рассыпались словно ночь на земле. Только в этой ночи я не нахожу свою «Кассиопею».
Делаю глоток крепкого виски, чувствую, как жидкость обжигает горло и проникает внутрь. Пытаюсь собрать в кучу мысли, которые скачут как кони на ипподроме. Последний раз так херово было, когда был уверен, что сдохну после осколков гранаты, которые раздробили плечо на куски мяса. Я помню эти страшные шрамы, скрыть которые можно было только с помощью татуировки.
А сейчас меня гложут мысли о Славе, хоть я и пытаюсь думать о другом. Мне надо собрать документы на Антошку, найти замену секретарю, ознакомиться с новой заявкой на обеспечение охраной системы и сделать запрос в службу безопасности, чтобы нарыли информацию на компанию, которой нужен данный вид охраны.
Но все мысли возвращаются к чертовой зеленоглазой ведьме.
СЛАВА
— Здравствуй, Слава, — он подходит ко мне с мальчишкой на руках, улыбается своей потрясающей улыбкой, а у меня сердце разрывается на куски.
Больно, слишком больно видеть его такого счастливого, да еще и с сыном на руках.
— З-здравствуй, Леша, — произношу, заикаясь, и внимательно разглядываю мальчика.
Ему на вид лет пять, худощавый и тонкий как тростинка. Одет он в футболку мятного цвета и темно-синие джинсовые шорты. Тоненькие ручки держатся за напряженную шею Алексея, ощущение, что она для него как спасательный круг. Волосы горького шоколада лохматятся, а на голове забавный ежик, который так и хочется, подойди и потрепать, но темный взгляд до того напуган, что я замираю на месте и просто боюсь напугать парнишку.
— Это Антон, — произносит Леша, видя, как я шокировано разглядываю мальчишку. — А это Слава, я тебе про нее говорил.
— Приятно познакомиться, Антон, — натягиваю на лицо дежурную улыбку и протягиваю руку мальчишке, но заметив мое движение, он шарахается и крепче сжимает шею Алексея.
— Он не пойдет на контакт, — тихо шепчет тот, кому я отдала свое сердце, прикрывая веки и крепче прижимая парня к себе.
Больно, очень больно.
— П-прости, — делаю шаг назад. — Пошли в дом, там все уже заждались.
Забегаю в дом самая первая и сразу несусь в свою комнату. И только оказавшись в одиночестве, сползаюсь по двери на пол и даю волю слезам. Сжигающая изнутри, рвущая сердце боль одиночества, она такая острая, жгучая, что хочется кричать, выть и плакать. И я сдаюсь, подтягиваю колени к лицу и, прикусив губу до крови, начинаю скулить от боли. Я устала от одиночества, все вокруг меня как, будто чужие, никому не известно, что я чувствую в данный момент. Потребность постоянного эмоционального и физического контакта, которого мне не хватает от него — убивает. Вытерев слезы, тянусь к рюкзаку, что лежит на чемодане, который стоит не разобранный у двери.
— Он здесь, — всхлипывая, произношу абоненту на том конце провода сразу, как только слышу его голос.
— Маленькая моя, не плач. Все будет хорошо, помнишь, о чем мы говорили? — сладким тягучим голосом произносит парень, с которым я познакомилась больше года назад на одной из студенческих вечеринок.
С первой минуты общения мы нашли общий язык, он оказался не только красивый и умный, но и умеет в считанные минуты располагать к себе людей. Спортсмен, мечта студенток, только вот выбрал он меня. На почве одиночества и непонимания окружающих мы нашли общий язык и стали лучшими друзьями.
