Необузданная сторона (ЛП) - Лилли Р. К.

Ее дыхание стало прерывистым, но она отстранилась почти сразу же, как это произошло.

Она снова прислонилась к столешнице, не потрудившись поправить трусики, которые я зубами стянул в сторону от ее киски.

Мои руки были на ширинке, осторожно пытаясь освободить пульсирующий член, когда она заговорила.

- Только что звонили в твою дверь. Дважды.

Я выругался.

Я встал, проводя рукой по волосам.

– Я пойду открою, пока ты одеваешься.

Она пожала плечами, притягивая мой взгляд к своей груди.

– Конечно.

- Послушай, я познакомлю тебя с фотографом, когда будешь уходить.

Она снова пожала плечами, но что-то в ее глазах заставило меня задуматься.

– Это не имеет значения.

- Я вел себя как придурок. Извини. Тебе не нужно уходить. Ты должна остаться.

- Нет, все в порядке. Мне нужно идти. У меня есть планы. – Она одарила меня улыбкой, похожей на оскал.

Мне это не понравилось.

- Какие у тебя планы?

- Я планирую делать то, что делают двадцатилетние, Дейр. Я собираюсь быть импульсивной. Черт, сегодня я даже пойду на вечеринку.

Я не знал, к какой части ее заявления можно отнестись с большим возражением. Подождите, да, я знал.

– Двадцать четыре, ты имеешь в виду, - сказал я, стиснув челюсть так сильно, что у меня заболели зубы.

Она закатила глаза, полностью принимая эту новую, более жесткую личность.

Мне это не понравилось. Ни капельки.

- Ах да, мне ведь двадцать четыре, да? Уверена, это небольшая разница для сорокалетнего.

- Нет-нет, вовсе нет. Двадцать – это совсем не то же самое, что двадцать четыре, даже для такого старика, как я. И что, черт возьми, ты имеешь в виду, когда говоришь, что пойдешь на вечеринку? Ты это серьезно или пошутила?

- Не беспокойся об этом. Это штучки для молодежи. Тебе не понять.

- Они до сих пор устраивают их? Они все еще называют их вечеринками? – С каждой секундой я все больше волновался. Я действительно не мог сказать, шутит ли она со мной, и я не мог вынести мысли о том, что она пойдет на какую-то вечеринку с наркотиками.

- Так и есть. И не все ли равно, как они их называют? Я просто пыталась использовать подходящую формулировку, которую мог бы понять кто-то твоего возраста.

- Значит, ты хочешь, чтобы я знал, что ты идешь на какую-то вечеринку, где будешь… сосаться с пустышками и принимать экстази?

- Никаких пустышек. Это будет что-то больше похоже на неоновую краску для тела и немного Skrillex.

- И наркотики, - добавил я, сжимая кулаки. Я действительно не мог позволить ей уйти вот так, и я понятия не имел, как ее остановить.

Она пожала плечами.

– Не знаю. Разве наркотики не являются частью слишком молодых?

- Не делай этого. Не веди себя так. Ты же знаешь, я буду волноваться, если ты сейчас уйдешь.

В дверь снова позвонили, но мы все еще молча смотрели друг на друга.

Она выключила музыку и посмотрела на меня, скрестив руки на груди.

– Иди, - одними губами сказала она мне.

Я пошел открывать, чувствуя себя слишком взволнованным, чтобы иметь дело даже с милой, приятной Лурдес.

Я открыл дверь и попытался улыбнуться.

Лурдес улыбнулась в ответ, но улыбка ее дрогнула, когда она посмотрела на меня. Это была элегантная, красивая женщина с большими темными глазами и копной волнистых черных волос.

– Неподходящее время?

Я покачал головой, потом отступил назад и жестом пригласил ее войти.

– Могу я предложить тебе выпить? – Спросил я, поглядывая на лестницу, гадая, что собирается делать Ирис, как она будет себя вести, собиралась ли уйти. Я понял, что теперь мне все равно, чем она еще занимается, лишь бы не уходила. Лурдес могла делать собственные выводы и думать обо мне все, что ей заблагорассудится.

Я не мог позволить Ирис уйти вот так.

- Нет, спасибо, - сказала Лурдес. – Позволь мне осмотреться у тебя на заднем дворе. Я хотела бы взглянуть, что у тебя там со светом в это время дня. Вообще-то, ты должен пойти со мной.

Я последовал за ней, оставив заднюю дверь открытой и стараясь держать в поле зрения нижнюю часть лестницы, чтобы Ирис не могла ускользнуть без моего ведома.

Это продолжалось недолго.

Лурдес окликнула меня по имени, я обернулся посмотреть, и прошло несколько минут, пока она готовилась.

- Извини, - сказал я, не выдержав, и зашагал обратно к дому.

Войдя внутрь, я услышал, как хлопнула входная дверь, и бросился бежать.

Я поймал ее во дворе, тащащую за собой обе сумки.

Она бросила на меня один взгляд, и я начал качать головой.

- Не надо, - сказал я ей, сжимая кулаки, чтобы не выхватить сумки у нее из рук и не затащить ее обратно в дом. Я не имел права останавливать ее. – Зачем ты забираешь все свои вещи?

Она покачала головой, не глядя на меня.

– Это не важно. Послушай, я позвоню тебе позже.

Я сделал шаг ближе, и она двинулась дальше по дорожке.

Я последовал за ней.

– У тебя нет телефона.

- Я найду.

- Ты не знаешь моего номера.

- Так скажи мне.

Я пробормотал его, а затем.

– Ты должна его записать.

- Нет, не должна.

- Забудь о звонке. Просто вернись в дом.

- Остановись, - тихо сказала она, все еще отодвигаясь и забирая с собой все свои вещи.

- Ты вернешься сегодня вечером? Пожалуйста?

Мы почти дошли до конца подъездной аллеи, потом миновали ее. Она не остановилась, выкатывая чемодан на дорогу, все еще обутая в эти нелепые сандалии.

- Когда я говорю тебе, что нуждаюсь в пространстве прямо сейчас, ты меня понимаешь, - сказала она тоном, не терпящим возражений. – Я позвоню тебе позже.

Она повернулась ко мне спиной и пошла быстрее, явно торопясь уйти.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Мне потребовалось целых пять секунд, чтобы решить, что я должен следовать за ней.

Лурдес с озабоченным видом стояла в прихожей, когда я вернулся.

– Я думаю, мы должны все перенести, - сказала она, прежде чем я успел придумать оправдание. – Вероятно, сейчас не самое неудачное время.

- Так и есть, извини. Случилось кое-что… неожиданное.

Она отмахнулась.

– Не беспокойся. Мы перенесем встречу, когда у тебя будет время.

Я согласился и даже не проводил ее.

Я не мог терять времени.

Я выехал из района на своем черном «Приусе» как раз в тот момент, когда она села в такси.

Я последовал за ней. У меня это получалось все лучше, хотя было странно действовать при свете дня. Мне все время хотелось пригнуться, но я видел ее белокурый затылок, и он ни разу не повернулся, оставаясь опущенным всю дорогу.

Такси привело меня в один из худших районов города. Это место было близко к Университету Невады. Я вспомнил, как много лет назад читал что-то, где они удешевили жилье вокруг университета, но не ограничили доступ к нему студентам, в результате чего студенты жили через две двери от наркоторговцев, а студенческие общежития находились рядом с нелегальными борделями и все в таком роде.

Это создавало интересную жизнь вне кампуса для студентов, но я предполагал, что все это было в порядке вещей для школы разбитых мечтаний.

Я стоял на обочине в нескольких домах от нее и смотрел, как она выходит из такси. Это был действительно наихудший сценарий. Тот, когда я беспокоился о том, где она живет (а у меня их было достаточно), и именно это и происходило.

Она вошла на нижний этаж крошечного дюплекса, расположенного между тем, что должно было быть большим домом братства, и тем, что только по его общему состоянию и людям, слоняющимся во дворе, - я бы поспорил на деньги – мог быть наркопритоном.

Я чувствовал себя беспомощным. Я не мог смириться с мыслью, что она находится в таком небезопасном месте, хотя она явно жила здесь.

Я даже не мог позвонить ей, и как бы мне ни хотелось последовать за ней к ее входной двери, она ясно дала понять, что не хочет никого видеть.