Алекс Новиков - Английские эротические новеллы
— Слышал я о таком гадании! — клирик закусил пиво куском хлеба и зажевал луковицей, однако для такого гадания надо же раздеваться!
— Ну и что? Ну и разденусь! Папа сама знаешь, что устраивает мне каждый год! — Эвелина каждый раз с трепетом ждала своего дня рождения. — Весь замок не раз видел меня голой!
— Но не за таким же занятием! — Ответил Клирик и налил себе еще пива. — Ты думаешь, отец одобрит такое поведение родной дочери?
— Так ведь ты же никому не скажешь! — Девушка посмотрела на учителя так, что он понял: отказать не удастся! — Ну, так ты покараулишь, чтобы никто не вошел? В крайнем случае, накажешь меня сам!
Девушка знала о том, как пострадал клирик на Святой земле, и ничуть не стеснялась раздеваться перед учителем. Мало того, Эдмон не раз и не два ловил себя на мысли, что Эвелина сознательно дразнит его своим юным телом, зная какие муки он при этом испытывает. Он не ошибался. «Ты терзаешь мое тело, думала ученица, заголяясь для порки, а я буду терзать твою душу! Ох, грехи мои тяжкие!»
— Ну ладно, только чтобы завтра села за каллиграфию как положено! А если нет — сама знаешь, пощады не будет!
Ради ночной выходки Эвелина была готова смириться даже с каллиграфией и с тем, что строгий учитель заставил выучить ее целых пять стихов из Священного Писания наизусть.
Вечер накануне праздника выдался холодным и неспокойным. Промозглый ветер, казалось, хотел сдуть с крыш черепицу, выл в печных трубах, и пробирал до костей солдат, стоявших в карауле. Короче говоря, погода была совсем не предназначена для того, чтобы в голом виде веять зерно в амбаре, но Эвелина отличалась упрямством и не собиралась отступать от задуманного.
«Конечно, гадать в овине грех, но не смертный, — думала девушка, раздеваясь, — вдобавок холодно, ну, ничего! За работой согреюсь!» Впрочем, у девушки сладко тянуло внизу живота от одной лишь мысли, что если отец узнает об этой выходке, — розог не миновать!
Учитель стоял рядом, деликатно отвернувшись.
— Горе мне грешной, — шептала Эвелина, — чувствуя, как солома колет босые ноги, только бы меня не выдал учитель, — воспитательной дюжиной точно не отделаюсь! Эдмон не подведет!
Девушка сняла нательный крест и отдала его учителю. Клирик-кастрат стоял у дверей амбара часто вздыхал и молился Богу о ниспослании терпения и смирения.
«Да простят меня все святые! Господи, воля твоя! Ну, почему я потакаю этой юной грешнице? Как шалить, охотиться или вон, гадать о женихе, так она первая! — а стоит мне завести разговор об астролябии, цифрах и латыни, так мысли моей юной воспитанницы устремляются к лошадям и собакам! Впрочем, таким как я, закрыт путь в царствие небесное, грехом больше — грехом меньше не так уж важно!»
Луна взошла над замком, но тучи время от времени полностью скрывали ее из вида. Только факелы на караульных башнях злыми мерцающими глазами смотрели в темноту.
«В такую ночь нечистая сила выбирается из болот и оврагов, чтобы смущать души честных христиан! Пожалуй, надо пару лишних раз прочитать «Ave»! Клирик загасил факел, чтобы не выдать своего присутствия у дверей овина, читал молитвы и рассуждал о тяжком своем труде. Он, зная характер своей подопечной, догадывался, что Эвелина уже завтра забудет свое обещание честно сеть за книги, и ее отсутствующий взгляд будет красноречиво говорить, что урок не усвоен.
«Что-то ее долго нет! — думал учитель, кутаясь в плащ. — Как бы не простудиться нам обоим! Честное слово, если завтра она сама не сядет за книги, я напомню ей стих из двенадцатой главы послания к Евреям: «Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным чрез него доставляет мирный плод праведности!»
Мысли о том, что он сделает с нерадивой девчонкой, были прерваны появлением нескольких летучих мышей, которые принялись кружить над амбаром. Вот сейчас клирик, хоть и был храбрым солдатом, почувствовал как взмокла от пота его спина. Появление этих ночных животных не предвещало для Эвелины ничего хорошего. Летучих мышей в те времена считали посланниками нечистой силы.
— Если что-нибудь с Эвелиной случится — никогда себе этого не прощу! А если все окончится хорошо — обязательно высеку! Потому, что дисциплина — это необходимая мера в жизни каждого человека! Не так важно, высокого он звания или низкого, перед Господом все равны! Розга просто необходима для правильного воспитания честной, богобоязненной девушки!
Пока клирик рассуждал, девушка начала веять третий вес. В овине пахло пылью, плесенью и хлебом. Несколько раз Эвелина чихнула, но продолжала усердно работать. Тут пришла на помощь Луна, которая вылезла из-за туч, и озарив овин сквозь узкое окно.
— Неужели все врут эти болтливые служанки, — рассуждала Эвелина, чувствуя, как с непривычки у нее заболела спина, — а как же гадание?
— И тут мимо нее прошел призрачный образ сэра Оливера Хаксли, гостившего у них в замке в прошлом году, а потом вслед за ним пошел другой, совершенно неизвестный ей рыцарь.
Тела казалось, били сотканы из лунного света и двигались, не касаясь пола. Прозрачный сэр Оливер снял с себя голову и пошел дальше, сквозь стену амбара, погрозив при этом неизвестному рыцарю кулаком.
Неизвестный рыцарь строго посмотрел на Эвелину, погрозил ей розгой и растаял.
— Свят! Свят! — Девушка вскочила в испуге, и забыв, что на ней нет ни клочка одежды, бросилась к дверям амбара.
Клирик долго возился, чтобы привести девушку в чувство, а потом, сгорая от телесных и душевных мук, помог одеться.
— Да ладно тебе. — Эвелина хоть и была смущена, но не очень сильно, — как будто ты меня голой не видел! Сколько раз ты угощал у меня розгой мою грешную попку?
— Грешница! Да, но ты этого заслуживала! — Вздохнул несчастный клирик, отворачиваясь. — Впрочем, я могу поступить по-другому: рассказать твоему отцу!
— Папе — не надо! — Эвелина, одевшись, поспешила в свою комнату. — Обещаю, что завтра я буду хорошей и послушной ученицей!
Эвелина знала, что учитель, не смотря на всю свою строгость, в душе был добрым человеком и не раз прощал ей мелкие прегрешения. Иногда она просто злоупотребляла его терпением, начинала дерзить и бунтовать. Несчастному клирику, привыкшему к таким выходкам, приходилось спокойно продолжать урок, не обращая внимания на очередной мятеж. Но потом, когда никаких сил не хватало. Он, помолившись перед распятием, докладывал отцу о поведении дочери.
— Опять не слушается? — Граф в таких случаях собственноручно брал пучок прутьев и приступал к делу.
Всю новь девушка провела без сна, вновь и вновь переживая приключение в амбаре. Кто же он? Неизвестный рыцарь? И почему мужей было двое, а один снимал голову? Только под утро ее сморил сон.
