Эммануэль Арсан - Ванесса

— А эта синоптическая структура задана от рождения или формируется уже при жизни? Развивается она или всю жизнь остается неизменной?

— Открою тебе тайну и прошу никому ее не выдавать: на сегодняшний день никто не может ответить на твои вопросы. Более того, никто не знает, можно ли в принципе на них ответить. Как видишь, мы далеки от категоричности ложного знания.

— Тогда объясни, откуда тебе известно, что ни один человек этого не знает.

— Потому что я и есть тот самый «один человек»! И потому что никто в мире не знает об этом больше, чем я.

— А, понимаю… Или, вернее, теперь я совсем ничего не понимаю. Наверное, для меня лучше не знать слишком много.

— Что ж, тогда не будем больше говорить о моих женах.

— О да, не будем! Для меня это чересчур возбуждающая тема. Мои синапсы уже совсем проснулись.

— Ладно, тогда поехали дальше. Что ты еще хотела бы узнать?

— Как Майка и Джулия занимаются любовью?

— Я уже говорил тебе — обычным способом.

— Да, но… Расскажи еще раз.

— Ну… Словно мужчина и женщина: контакт через половые органы, которые целуются взасос, как губы.

— А я имею перед ними только одно преимущество?

— Да. Именно поэтому я стараюсь это преимущество использовать.

— Подумать только! Ведь я ничего об этом не знала!

— Ты ждала меня, чтобы узнать, на что ты в самом деле способна, так же, как и они.

— Так вот оно что! Ты свалил нас в одну кучу! Ну и как, доволен?

— Да. Мне никогда и в голову не приходило сравнивать какую-нибудь женщину с Джулией и Майкой. Ты единственное исключение, и не стоит этого стыдиться.

— Мне ничуть не стыдно. Я уже дошла до того, что мне нравятся эти две сучки. Думаю, что теперь я знаю их даже лучше, чем ты.

— Лучше, чем ты знаешь меня?

— Лучше, чем ты знаешь их.

— Неужели?

— Не сердись, Гвидо, но я разочарую тебя. Что бы тебе ни казалось, но ни Майку, ни Джулию, ни меня не нашел для тебя кто-то посторонний. Мы сами решили, что ты нам подходишь. Ты вообразил, будто мы тебе уступили, потому что в раннем детстве, или когда мы были еще в утробе матери, наши нейроны были соответственно запрограммированы. Как же ты ошибаешься, Гвидо! Твои торговцы наркотиками пришли слишком поздно и не смогли повлиять на наши синапсы. И наши родители, в определенном смысле, тоже не смогли. Наша сущность формировалась на протяжении бесчисленных поколений, и судороги экстаза, связанные с особенностями нашего пола, едва ли могут нас изменить. Как это ни парадоксально, то, что мы так сформировались, делает нас свободными. Вопреки тому, во что она заставила тебя поверить, Майка свободно выбирала тебя. Ведь это она убедила своего первого мужа, чтобы он завещал ее тебе. Ты был ступенькой, на которую ей необходимо было взобраться, чтобы приблизиться к вожделенной мечте — свободному и безоблачному разгулу. И, клянусь последним оргазмом, Джулия тоже всегда понимала, что главное для нее — движение к свободе. Чтобы избавиться от своей семьи, ей пришлось продать с молотка свою невинность, что во многом определило всю ее судьбу. И все же ей хотелось выяснить, чего на самом деле стоит ее тело. Чтобы узнать срою истинную цену, ей нужно было учиться, экспериментировать, готовиться. И ты оказался лучшим инструктором из тех, что были у нее под рукой. Взяв тебя напрокат, она сделала это в своих интересах, хотя тебе казалось, что инициативу проявил ты сам. Ну-ка, прикинь — кто из вас приобрел больше? Ты испытываешь одинаковый оргазм, когда кончаешь в рот одной возлюбленной или во влагалище другой. А эта дочь биржевика, которой пришлось бы всю жизнь корпеть над кредитами, открыла для себя новый мир, когда ты показал ей, что время можно проводить совсем по-другому. А теперь она настолько овладела искусством любви, что тебе в поисках новых ощущений пришлось ехать в такую даль и попасть в руки девушек, принадлежащих к более древней цивилизации, чем итальянская.

Произнося эту тираду, Вана сжимала фаллос Гвидо, постепенно переходя от легких ритмичных надавливаний к более сильным. Итальянец почувствовал, что вот-вот произойдет эякуляция.

— Прими мое семя! — взмолился он наконец. Вана не заставила себя долго упрашивать. Потом на мгновение замерла, прижавшись щекой к его животу. И тут же заговорила снова:

— Радуйся, обладатель скрытых талантов! Даже когда ты приобретаешь меньше, чем твои партнеры, ты все равно ничего не теряешь. В какую бы игру ты ни играл, на что бы ты ни делал ставку — всякий раз ты будешь получать свои деньги назад и всегда останешься в выигрыше.

— Ванесса, — вздохнул он, — Что-то я совсем перестал понимать. Должно быть, ты высосала из меня последнюю каплю сообразительности. Или ты разговариваешь во сне?

— Я притворяюсь, что сплю, — ответила она. — Так же, как ты притворяешься, что не выбираешь своих жен, а предоставляешь делать это другим. Другим людям и случаю. И все же этот случай и эти люди подбирают именно тех женщин, которые тебе нравятся. Женщин, к которым тебя влечет, хотя ты не хочешь в этом признаваться. А не признаешься ты в этом из-за своей слабости — ты менее решителен в словах, чем в поступках.

— Мне не хватает твоего везения.

— Это неважно! Ты никогда не стал бы брать женщин, которых предлагает тебе Ренато, или твой босс, или Аллан, если бы они не оказались теми же, что грезятся тебе в трансе рукоблудия. Теми, чьи придуманные образы удовлетворяли ваше преподобие за неимением живой плоти. Теми, которых ты полюбил еще до того, как с ними встретился. Теми, кого ты искал, зная, что ищешь именно их, и не сомневаясь, что рано или поздно найдешь.

— Я не так дальновиден, как тебе кажется.

— Нет, Гвидо, ты становишься ясновидящим, когда тебя вдохновляют твои желания. Ты способен предвидеть очень многое, когда руководствуешься воображением и интуицией. Но я, наверное, ошиблась, когда сказала, что ты ищешь. Ты вовсе не ищешь, а лишь мечтаешь о волшебных открытиях, которые мог бы совершить. И грезы об этих открытиях заставляют твой фаллос подниматься, когда ты вдруг просыпаешься среди ночи. Все дело в них! Ты признался мне, что когда впервые увидел Майку и ее легендарные меха, это не вызвало у тебя эрекции. Твой фаллос встал раньше — когда ты открывал дверь своей квартиры. Ты не возбуждаешься ради любимой, Гвидо. Наоборот — ты любишь то, что вызывает у тебя эрекцию. И лишь одно по-настоящему возбуждает тебя. Особое ощущение власти, которое ты сам называешь особым видом понимания.

— А как насчет тебя, Вана? Что Сильнее всего возбуждает тебя?

— Любопытство, как и тебя. Но мое любопытство совсем другого рода. Я не знаю, существует ли то, чего мне хочется. И это не имеет для меня никакого значения.