Огненное сердце (СИ) - Резник Юлия
– Это мне?
– Квартира семьдесят два?
Киваю.
– Тогда вам. Распишитесь о том, что заказ получен.
Я расписываюсь, а сама в некоторой истерике размышляю над тем, как буду это все объяснять Мусе. Мужик он ревнивый – тут и к бабке ходить не надо. Может кровь взыграть. И что мне тогда делать? Вообще ведь непонятно.
Тяжелая корзина перекочевывает с рук на руки. Я как падчерица из Двенадцати месяцев. Только у той были подснежники, а у меня – роскошные лохматые тюльпаны. Тоже, кстати, белые, с красивым и едва заметным градиентом в зелень. Невольно наклоняюсь понюхать. Радостная улыбка растягивает губы от уха до уха. Потому что бутоны действительно пахнут тюльпанами! Такая редкость сейчас…
В кармане булькает телефон. Просматриваю всплывший пуш.
«Ваш заказ выполнен. Оцените или оставьте отзыв».
Мой заказ? Перевожу растерянный взгляд на корзинку, когда меня осеняет! Закусив дрожащие от смеха губы, возвращаюсь в комнату.
– Спасибо, что заказал букет. И оплатил его с моей карты.
Я без претензии. То, что Муса не пропустил спич про цветы и тут же подсуетился, дорогого стоит. Тот же факт, что в целях конспирации он сделал это через приложение в моем телефоне, вызывает лишь желание рассмеяться. Кажется, такие истории обычно и передаются в качестве семейных преданий детям.
– Понравился? – ничуть не смутившись, по-драконьи пуская дым, интересуется Муса.
– Еще как, – втягиваю губы, ставлю корзину на стол и подхожу к нему, чтобы обнять. – Спасибо, – касаюсь груди губами. – Очень щедро, – все же не упускаю возможности его немножечко уколоть.
Муса в ответ на это отстраняется. Я откидываюсь в его руках, с удивлением глядя снизу вверх, когда тот вовсе отходит, вертя головой по сторонам. А найдя брюки, подхватывает их и достает портмоне.
– Да я же просто пошутила, – теряюсь.
– А я нет. Вот. Компенсация, – кладет на стол пару крупных бумажек.
Даже спорить с ним не берусь. Если честно, я пока вообще не понимаю, как такой мужик, как Гатоев, будет мириться с тем, что мои доходы на порядок выше его. Что я в принципе такая, какая есть: яркая, свободная и очень успешная. То и дело где-то мелькаю: в прессе, на телевидении, приковывая к себе внимание. Сможет ли он находиться в моей тени и чувствовать себя при этом комфортно? Или я слишком много хочу?
Нарушая стройный ряд мыслей, опять кто-то звонит в дверь.
– Еда, – комментирует Мусса, натягивая на голый зад боксеры. Возвращаюсь к двери. И все повторяется. Когда курьер уходит, Гатоев забирает у меня из рук увесистый пакет и относит на барную стойку. Естественно, у него даже мысли нет помочь мне их разобрать. Вздыхаю. Нет, все же нам нелегко будет. Ненавязчиво так прошу выложить шашлык на тарелку и открыть вино, пока сама раскладываю салат. Несказанно меня обрадовав, он нехотя подключается к процессу. Хищный зверь, но дрессировке вроде бы поддается. Или нет? Так-то волка не увидишь ни в одном цирке мира.
Окончательно загнаться не получается лишь потому, что у нас разговор завязывается. Обычный. Ни о чем. О детстве, родителях, каких-то незначительных эпизодах из жизни. А ведь мы впервые вот так дружески с ним болтаем. Моей работы тоже касаемся. Рассказываю, сколько сил уходит на то, чтобы минимизировать последствия последних событий. О том, что планируется корпоратив. И даже не делаю тайны из того, что мы с Димкой ездили в гончарку. По лицу Мусы никак не понять, что он по этому поводу думает. Я стараюсь выглядеть невозмутимо.
– Он Сидельника тоже пинал, представляешь?
– И что? – сощуривается.
– Да ничего. Просто интересно, как у Ярика-мудака родился такой сын. Вот и не верь после этого в то, что воспитание и среда гораздо важнее генов.
– Ты просто себя успокаиваешь.
Я так устала, что уже клюю носом, но замечание Мусы заставляет проснуться.
– Почему это?
– Я про анкеты осеменителей, которые ты изучаешь.
– А что с ними не так? – невольно подбираюсь.
– Все. Ребенок должен быть родным и желанным обоим родителям. Это же не игрушка.
– Тут я с тобой спорить не собираюсь. Но что делать женщинам вроде меня? Если не складывается. Оставаться бездетной?
Нет, я же понимаю, что глупо и рано после нескольких дней знакомства что-то от него требовать. Я и не требую, нет. Просто наивно надеюсь, что он найдет такие нужные мне сейчас слова. Вроде – не спеши, давай посмотрим, как у нас сложится. Ну, или что-то в этом духе. А вместо… В уши берушами забивается горькая тишина.
Обижаться мне не на кого. Но обиде плевать на логику. Она распускается в груди диковинным сорняком. И тут Гатоев, вставая из-за стола, нехотя замечает:
– Просто не торопись.
Это же то, что я хотела услышать? Не знаю… Наивная дурочка во мне, конечно, тут же трусливо цепляется за эту мысль. Перетекаю в его объятья. Лащусь, выпрашивая хоть немного тепла. Муса неловко треплет меня по макушке.
– Не знаешь, как долго это еще продлится? Меня страшит неизвестность.
А еще мне хочется перестать прятаться. Мы же не в шпионском боевике! Правда, этого я не добавляю, чтобы его не спугнуть.
– Тебя никто не тронет. Живи спокойно.
– Точно? Откуда ты знаешь?
– Не могу сказать, но инфа – сотка, – криво улыбается Гатоев. – Учись отпускать контроль, женщина, есть вещи, которые надо отдавать на аутсорсинг серьезным дядям. Иначе ты себя просто загонишь.
Опять проносится та же мысль – однажды я уже отдала, и что же? Но я покладисто киваю. Потому как… ну правда. Что еще мне остается?
– Я поеду. Поздно.
Да. Я тоже очень устала. И как бы ни хотелось его остановить, предложить остаться до утра, понимаю, что мне нужно переварить в одиночестве события этого вечера. Провожаю Мусу до двери. Привстаю чуть-чуть на носочки, будто опять выпрашивая поцелуй. И к моему большому удивлению, он получается таким сладким и нежным, что коленки начинают дрожать, а по пищеводу растекается жидкий огонь, как если бы я коньяка хлебнула.
– А, да. Вот еще…
Муса достает из кармана телефон. На этот раз не кнопочный, а дешевый китайский смартфон.
– Что это?
– Для связи, – ворчит. – Там мой номер вбит и установлен мессенджер. Как опять себе всякой херни придумаешь – пиши.
Он невыносим. Но я улыбаюсь.
– Постараюсь ничего не придумывать. Ты вроде бы доступно объяснил…
– Что?
– Что я твоя женщина. А по поводу звонков не волнуйся. Я не из тех, кто будет строчить по сто пятьсот сообщений в час.
– Я бы удивился, если бы ты настрочила, – хмыкает Гатоев. – Ладно. Я ушел.
Дверь только закрывается, а я уже по нему скучаю. Как так? Как это работает? Что за опиум? Ведь сколько мужиков у меня было после Ярика, и ни к одному таких не было чувств. А тут… Нет, не копия его. Просто типаж похожий, и меня уносит без весел.
«Сладких снов», – пишу ему спустя ровно минуту с тех пор, как пообещала лишний раз не наяривать.
«Амалия, спи», – ответом. Я грустно улыбаюсь. Возвращаюсь в спальню, когда телефон пиликает вдогонку: «Тебе тоже сладких».
И моя улыбка расползается до ушей.
Вырубает меня мгновенно. Ничего обдумать не получается. Утром менжуюсь: писать ему, нет? Доброе утро, спокойной ночи – это же в порядке вещей? Или нет? В конце концов, решаю подождать ответного шага. Первой я уже писала. Господи, будто снова пятнадцать!
Когда же звонят из клиники, озабоченные моим долгим молчанием, я прошу дать мне чуть больше времени на раздумья. Может быть, зря. Сомнения мучают, время стремительно убегает. Но я как будто не могу не дать нашим отношениям с Мусой шанс.
Так далеко уношусь в своих мыслях, что приход Димки сразу и не замечаю. Поэтому вздрагиваю, когда он залихватски бахает ладонью по столу:
– Все готово. Надеюсь, ты освободила субботу.
– А что будет в субботу?
– Корпоратив, что ж еще? Ты что, забыла?
– В смысле?
– В коромысле! Нас ждут на базе отдыха «Сосновый бор». Выпивка и жратва закуплены. Повар в аренду взят. Можно еще, конечно, тимбилдинг устроить…
