Жестокий роман. После (СИ) - Ангелос Валерия
Допустим.
Уебок решил грохнуть собственного брата.
Кто я такой, чтобы осуждать?
— Я верующий человек, — вздохнул Хаген. — Это смертельный грех. Подобное не прощается. Но полагаю, вы поймете, что иногда нет другого выхода.
Опять эта тень в его глазах.
Я бы решил, что ублюдок пытается вломиться в мою башку и прочитать мысли. Или же он знает обо мне то, чего знать никак не может.
Да. В моей семье хватает скелетов.
— Мортон не оставляет выбора, — прибавил Хаген. — Он уже пытался убить меня. Когда нам исполнилось по пять лет. Представляете? Тогда я и вообразить подобное не мог. В самом страшном кошмаре. Я доверял брату. Любил его. А он даже в таком возрасте уже вынашивал планы о том, как бы от меня раз и навсегда избавиться. Трудно понять, как ребенок может до подобного дойти. Но Мортон всегда был… особенным. У него рано проявились сомнительные наклонности. Вообще, мой брат считал, что наш отец обманул его. И он должен быть старшим. Должен получить все по праву первенца.
Хаген отвел взгляд и покачал головой.
— Я был таким наивным. Я даже не сразу сообразил… черт, я до сих пор не понимаю, как мне удалось выжить. Невероятно удачное стечение обстоятельств. Чудо. Иначе такое нельзя пояснить.
Тяжелый вздох. Пауза.
— Мортон сказал, мы должны поиграть. Узнать, кто сильнее. В парке был прекрасный фонтан. Мы там часто играли. Мой брат сказал, что каждый из нас должен окунуть голову в воду и задержать дыхание. Он вызвался играть первым. Я считал секунды. Один. Два. Три. Как сейчас помню.
Хаген замолчал. Зажмурился.
— Мортон вынырнул, — опять разорвал тишину он. — Сказал, это рекорд. Теперь я должен перебить его время. Должен продержаться дольше. Ведь я старший. И я обязан быть сильнее.
Опять молчание.
— Я провалил задание, — усмехнулся Хаген, продолжая смотреть в сторону. — Я во многом уступал брату. Хуже бегал. Хуже плавал. Так что мой проигрыш выглядел логично.
Его взгляд померк. Затуманился.
— Когда я попытался все прекратить. Когда захотел вынырнуть. Мортон не дал. Он схватил меня за шею. Сдавил. Брат продолжал держать меня под водой. Так и не позволил поднять голову. Я не верил. Не понимал до конца, что происходит. Меня сковал холод. Легкие наполнились водой. В груди будто костер развели. Я орал. Истошно вопил. Но никто не мог этого услышать. Уверен, что от меня доносилось только неразборчивое мычание, слабые стоны. Да и эти звуки постепенно угасали. Мортон не оставил мне ни единого шанса. Он решил, так все будет выглядеть как случайность. Мы играли. И заигрались.
Пауза.
— Меня спасла охрана. Еще бы пара секунд — и все. Но мне повезло. Забавно. Даже крепким парням не сразу удалось справиться с Мортоном. Так сильно он в меня вцепился. Насмерть.
Хаген покачал головой.
— Моя мать после того случая так и не сумела оправиться. А отец решил, что нужно принять жесткие меры. Он и раньше замечал тревожные знаки в поведении моего брата. Теперь окончательно в этом убедился.
Снова его рыбий взгляд уперся в меня. И что-то царапнуло внутри. Что-то очень острое. Недоброе. Я ещё не распознал собственное чутье в полной мере, но и без особых раздумий ясно, что такая откровенность не пройдет без последствий.
С чего бы Хагену выкладывать столько подробностей одним махом?
Конечно, он уверен, что уберет меня, когда с его ебанутым братцем будет покончено. Но все равно. Фрагменты так и не складывались. Он бы сказать все то же самое намного короче. А тут… блять, реально возникает чувство, точно он за счет этих своих баек хочет войти ко мне в доверие, ищет рычаги.
И главное — его так и тянет покопаться в моей башке. Сперва пробовал через Дипломата. Теперь решился лично.
Зачем столько внимания уделять тому, кого нанимаешь убийцей?
— Брат издевался над насекомыми. Над животными. Тогда я всего не осознавал. Например, когда пропадал очередной щенок, слуги просто говорили, что он сбежал или заболел. Мне быстро покупали нового. Детское восприятие отличается от взрослого. Одни воспоминания легко заменяют другие. Но потом отец все объяснил. Через несколько лет, когда пришло время сказать, почему Мортона нужно… нейтрализовать.
Я молчал. Но вряд ли Хаген ждал ответа. Скорее уж он хотел моих эмоций. Только мое лицо не выражало ничего. Я научился загонять всех своих демонов в клетку.
— Отец понял, что мой брат опасен для общества. А значит, его будущее влияние нужно ограничить. Он и как ребенок представлял угрозу. Даже жутко думать, куда бы двинулся дальше. Но конечно, его убийство не являлось приемлемым вариантом. Тогда отец нашел компромисс. И если вы изучите старые газеты, то поймете, о чем я веду речь. В сеть данные никогда не попадали, но в библиотеках моей страны они до сих пор хранятся среди прочих подшивок прессы.
Хаген извлек еще один конверт, положил на стол и придвинул ближе ко мне.
Внутри оказались выцветшие вырезки из газет. Фото братьев вместе с родителями.
Да, по виду они тут совсем мелкие. Лет пять. Язык, на котором были написаны статьи, я понимал плохо, но общую суть можно было выхватить. Речь шла про несчастный случай. Один из близнецов утонул.
— Жизнь умеет удивлять, — заметил Хаген. — Мой брат хотел убить меня, но умер сам. Хоть и не по-настоящему. Отец объявил его покойником. В реальности же просто отправил в уединенное место. На одну из наших старых военных баз. Надёжное укрытие на острове в Северном море. Выдержит даже ядерный удар. Помимо бункера там есть огромный особняк, несколько зданий для прислуги. Пожалуй, такое описание может звучать мрачно, однако природа там живописная, и все обустроено с комфортом. Сейчас мало что напоминает о прошлых временах. Никакого оружия там не осталось. С учетом пристрастий моего брата, держать там нечто подобное было бы небезопасно. В общем, Мортон получает все, что пожелает. Уровень жизни у него высокий.
Любопытно. Хагена как будто напрягает это положение вещей. Брат в изоляции. На каком-то там острове. Но он совсем не волнуется о том, что предлагает мне этого братца грохнуть.
— Я бьюсь об заклад, многие мечтали бы оказаться в подобных условиях, — заключает он.
Может и так. Но явно не тогда, когда там торчит его долбанутый брат.
— Но Мортон никогда не был доволен таким положением. Он всегда хотел получить больше. И после смерти нашего отца, ситуация усугубилась. Теперь мне придётся решить проблему радикально. Мой отец такое бы не одобрил. Он считал, что Мортона можно контролировать. Но я не готов рисковать. Последние пару лет мой брат практически на свободе. Да, конфиденциальность он соблюдает. Не показывается на публике. Только это совсем не гарантирует, что он оставил свои идеи. Я уверен, Мортон ищет путь избавиться от меня раз и навсегда.
Хаген опять замолчал и нахмурился.
— Вы закончили со снимками? — вдруг спросил он.
Я отодвинул фотографии и статьи от себя. Хаген забрал их и отправил обратно в карман пиджака.
— Думаю, на сегодня вы получили достаточно информации. Это не последняя наша встреча, поэтому мы успеем ещё многое обсудить.
Я не верил ему. Ни на секунду. Лживый тип. Хотя его слова про братца смахивали на правду.
Но это ничего не меняло. Я должен уничтожить их обоих. И плевать, как высоко они забрались.
22
— Собирайся, — говорит Марат, выглядываясь в окно.
В мою сторону он так и не поворачивается, полностью сосредоточен на том, что происходит снаружи перед отелем.
Внутри поднимается дурное предчувствие. Хотя с чего бы взяться хоть чему-то хорошему?
По лицу Марата ничего нельзя понять. Выражение абсолютно непроницаемое.
Он изменился. В этом нет ничего удивительного. После трех лет в тюрьме нельзя не измениться.
А ведь я даже не знаю, что с ним там происходило. Сознательно отказалась от любой информации, не хотела быть в курсе никаких новостей. Хаген не раз предлагал. Конечно, не прямо. Через Бьорна, через своих людей.
