Моя в наказание (СИ) - Акулова Мария
— Так что, опеку вызываем, ментов? Пусть учат вас за ребенком следить? — Водитель плохо понял моего мужа. Очень плохо.
Я распахиваю глаза и шагаю в сторону, снимая с себя Лешины руки.
Лицо Айдара — каменное. Мне даже в профиль смотреть страшно. А под взглядом можно сморщиться до размеров сухого изюма. Я вижу, как водитель горбится. Даже отступает.
Зря он начал угрожать…
— Друг, ты тоже не усугубляй. Детей видишь? Где пешеходный переход видишь? — Айдар кивает себе за спину. Я тоже смотрю. Близко. Тут и выход из парка близко. Я бы ее поймала, побеги она через него. Просто крошке не терпелось поскорее увидеть своего Айдара. Она и сейчас гладит его. Не знаю, он чувствует или нет, но малышка с восторгом ведет по плечу. Шепчет что-то…
Страшно узнать, что.
Я чувствую себя какой-то пьяной. Слишком много информации. Всю не усваиваю. Реагируя на голос бывшего мужа, возвращаюсь к лицу водителя. Он уже не такой наглый. Сдулся.
Вот и я рядом с ним сдуваюсь.
— Ты уже должен был тормозить.
Айдар заключают, мужчина плотно сжимает губы.
— Детей позаводят, а воспитывать их…
Айдар выдыхает шумно, достает кошелек. Оттуда — пару купюр. Я не считаю, а вот взгляд водителя загорается.
В моей груди клокочет протест: как это? Платить человеку, который действительно уже тормозить должен был?! За что?
Но я молчу. Никому в нашем мире не нужна справедливость. Все просто решают вопросы.
— Моральная компенсация. С богом едь.
Айдар кивает на брошенную машину, за которой собралась очередь. Отворачивается от мужчины, но дочку с рук не опускает. По тому, как выглядит, я понимаю: ему хотелось не деньгами задобрить причастного, а размазать.
Мне тоже хотелось размазать. И его, и себя…
Айдар не смотрит на нас с Лешей. Сходит с дороги. Несколько собравшихся машин продолжают движение, а к Салманову руки протягивает уже Леша:
— Спасибо вам большое. Сколько мы должны? Давайте я Соню возьму…
Я стону про себя. Ну зачем ты это делаешь, господи? Какая Соня?
Айдар реагирует совсем не так, как ожидал младший Буткевич. Не с улыбкой передает «чужую» малышку, какого-то черта в его руки, а продолжает держать и долго смотрит. Внимательно. Мне кажется, что расчленяя.
— Щеку вытри.
Командует Леше и переводит взгляд на меня, наконец-то позволяя дочке крутить головой.
Я под землю готова провалиться, когда Леша послушно стирает ладонью с лица след моего блеска для губ.
Мороз пробирает до костей. Руки протягиваю уже я, паникуя и заталкивая бессмысленное желание оправдываться:
— Дай мне ее, пожалуйста. — Шепчу. Смотрю на Сафи. — Она испугалась, дай, пожалуйста…
— Вы знакомы, Аль? — Лешу сейчас и мне хочется прибить, крикнуть: «да при чем тут ты?», хотя он ни в чем не виноват. Это я мать. Я должна была сама под машину броситься, а ее достать. Я, а не Айдар.
— Это Айдар-р-р-р, Леша! — Вместо меня отвечает Сафи. У нее так ярко счастьем светятся глаза, что мне становится больно смотреть в лицо собственного ребенка. Захлебываюсь. — Нам с мамой его Аллах послал!
— Аллах послал? — Леша хмурится и переспрашивает у меня.
А что мне сказать? Что и кому мне сказать?
Решительно шагаю ближе к Салманову.
Сафи тянется ко мне ручками. Но не потому, что хочет. Просто я её прошу, а она меня любит.
Айдар все равно не отдает.
Собрав все силы в кулак, смотрю на него. Еле на ногах стою. Еле могу в глаза. А он уже всё может.
Адреналин наверняка точно так же бьет через край. Но свою точку выхода он отлично знает.
— Пожалуйста, Айдар…
Делаю еще одну попытку попросить. Он в ответ сжимает челюсти. Поднимает взгляд над моей головой — на Лешу. Насмотревшись, снова «дарит» мне.
Сердце разбивает его уверенное и безжалостное:
— Нет.
По глазами читаю: я тебе ее больше не доверю. Всё.
* * *— Машина так заревела, мамуль, я испугалась, остановилась, а Айдар меня на руки подхватил и в сторону…
Свое приключение Сафие описывает очень красочно. Машет ручками, говорит громко, глаза — большие. Только дочка не представляет, какой страх мы пережили.
Я… И её отец.
Теперь мы втроем в его машине.
Пятью минутами ранее мне было сказано: «прощайся со своим ухажером, мы с Сафие ждем в машине».
Я оглушенной рыбой хлопала ртом и следила, как Айдар переходит через дорогу уже в положенном месте, так и не отдав мне дочь.
Бывший муж устроил Сафи на заднем, сам сел за руль.
— Аль, это кто? — я дернулась к Леше. Сначала готова была раскричаться, потом поняла: он ни в чем не виноват. Это я. Всё я. — Брат твой, что ли?
Покраснела, промямлила что-то невнятное, скомкано попрощалась и пошла следом за своими.
Села сзади. Рядом… С детским креслом.
Он успел купить его для Сафи. У меня сердце сжалось. Стало невыносимо стыдно.
Хорошее. Дорогое. Я себе такое позволить, конечно же, не могу.
Меня с головой затянуло в обстоятельства, которые я еще недавно считала мечтой. Только сейчас ехать страшно.
Я уделяю все свое внимание дочери, а от ее отца получаю только жгущие взгляды в зеркале заднего вида.
Наедине будет иначе. Грубо. Наотмашь.
Пережитый стресс вперемешку с предстоящим заставляют зубы стучать друг о друга. Не будь на улице по-летнему жарко, я бы может даже попросила включить обогрев. В этой машине, я уверена, его можно устроить в любой точке.
Но я прошу только сделать что-то с направленным на Сафи обдувом. Слова «может простыть» застревают в горле.
— Ты же знаешь, что нельзя на дорогу выходить, Сафи… — Говорю дочке тихо, настойчиво ловя детский взгляд. Она в ответ сводит бровки домиком. Вздыхает.
Конечно, она все знает. Только опасности не чувствует.
— Да, мамуль, но там же Айдар был… Его надо было в гости пригласить…
Вздыхаю.
Не могу с ней разговаривать сейчас. Поэтому просто даю руку, с которой она играется.
Спрашивает что-то у Айдара, он отвечает вполне спокойно.
— А давно ты к нам из Италии приехал?
— Недавно.
— А ты к нам с анне или у тебя тут другие детки есть?
— По работе. Ну и к вам…
Непроизвольно кривлю губы.
Как же… По работе…
Тоже ребенку своему врешь, Салманов. Тоже врешь.
Молчу об этом, вскидывая взгляд в зеркало заднего вида. Встречаюсь с глазами мужа. Молниями бьет. Тушуюсь. Опускаю.
Чтобы обвинять, нужно быть сильной. Эту истину я тоже усвоила.
Слава Аллаху, мы едем в нашу с Сафиком квартиру. Напрямую я не спрашивала, но поначалу волновалась. А вдруг в другое место? Вдруг снова в ту гостиницу?
Не хочу там видеть своего ребенка…
Морщусь и мотаю головой. Отворачиваюсь к окну.
Айдар выходит первым, я начинаю отстегивать ремни. Сафие заснула. Даже не знаю, будить ее или…
Прижимаюсь ладонью к плечику, когда с ее стороны открывается дверь.
Айдар мажет по мне взглядом и командует:
— Не буди. Я занесу.
Одергиваю от своего ребенка пальцы, как по приказу. Слежу, как берет на руки.
Сафи — мягкая и сонная — выглядит совсем беззащитной. Доверчиво прижимается. Я чувствую себя гадкой мачехой, а не мамой. Уже сто миллионов раз пожалела о своей лжи.
Сначала бегу перед ними, чтобы открыть дверь в подъезд. Потом — за. В лифте жму на пятый, Айдару даже не приходится приказывать. Задерживаю дыхание, пока кабина с подозрительным скрежетом поднимается…
Пространство вокруг Айдара звенит напряжение. Я кожей чувствую кучу незаданных вопросов-претензий. Ты каждый день мою дочь возишь на этом лифте? Ты часто гуляешь в том парке? Ты продолжаешь отношения с тем парнем? Про температуру ты спиздела?
Дрожащими пальцами открываю входную дверь. Тяну ее на себя, как прислуга. Первым в квартиру заходит Салманов.
— Детская — вторая дверь слева.
Не кивает. Не смотрит. Не благодарит.
Не разувается.
Несет туда, куда я указала.
