Отель "Белая роза" (СИ) - Вейла Елена

— Привет, как ты? — спросил Невилл, обернувшись. — Вчера тебя было не узнать.

Он остановил полив в ожидании ответа.

— Н-да. Я вёл себя, как последний кретин, — согласился Драко, подойдя ближе к нему.

С того самого дня, когда Лавгуд отказала Лонгботтому, они почти не разговаривали. Драко не понимал экс-гриффиндорца — с его регалиями и уважением общества он мог бы работать в Министерстве на любой должности, какую он только захочет, но вместо этого герой Магической войны ковырялся в саду бывшего Пожирателя смерти и бегал за девушкой, которая задвинула его в глубокую френдзону.

— Почему ты остался в отеле, она же послала тебя? — хмуро проговорил Малфой, не обращая внимания на то, как Лонгботтом расстроенно моргнул и опустил взгляд в землю.

— Всё не так, Малфой. Она не послала меня. — Невилл покачал головой. — Луна мне всё тактично объяснила, и я понял её. Она хорошая девушка и достойна быть счастливой. Не со мной, так с кем-то другим. Мы решили остаться друзьями.

— Это дерьмово, ты так не считаешь? — предположил Драко, глядя на гуляющую у озера влюблённую парочку постояльцев.

Лонгботтом коротко усмехнулся и тоже оглянулся на влюблённых.

— Я здесь до рождества. У меня контракт с твоим отелем, если ты не забыл. А потом я уеду на стажировку в Австралию. Не беспокойся за меня.

— Ладно. Я и не беспокоился. — Драко потёр лоб. — Просто подумал, что я бы так не смог.

Если бы Гермиона была рядом, он бы точно не удержал свои руки и чувства в узде, и никакой дружбы между ними никогда бы не вышло.

— Конечно не смог бы. Вы же с Гермионой соулмейты, — понимающе кивнул Лонгботтом, и Малфой бросил на него изумлённый взгляд.

Тот смотрел открыто и прямо, но Драко уловил ещё кое-что: кажется, Невилл завидовал.

— Ты веришь в это? В соулмейтов? — Малфой скрестил руки на груди и взглянул на бывшего гриффиндорца, недоверчиво прищурившись. — В то, что я и Гермиона… что мы…

— Да, я верю, — убеждённо проговорил тот. — И знаешь, почему? Я видел вас двоих. Вам никто не был нужен все эти дни, пока вы были вместе! Вы не отрывались друг от друга, а ваши глаза!.. — он развёл руками.

— Что «наши глаза»?

— Видел бы ты со стороны, как вы смотрели друг на друга… — Невилл грустно усмехнулся. — Я могу только мечтать, чтобы Луна так посмотрела на меня… И самое важное, когда ты трогал Гермиону, её кожа покрывалась твоими татуировками. Мы все это замечали! А эти розы! Взгляни на них! — когда Лонгботтом указал на своё творение — садовый лабиринт, его глаза загорелись: он и правда был фанатом своего дела. — Помнишь, когда они зацвели? А когда начали вянуть? Эта земля — ты. Состояние твоей души влияет на неё. Ты знал это? Когда тебя прокляли, прокляли и её. Когда вы с Гермионой стали встречаться, розы ожили и зацвели!

Чёрт. Видимо, отдавая мэнор и всё, что к нему прилагается, в полное распоряжение единственному сыну, отец каким-то специфическим и неизвестным заклинанием привязал Драко к месту. Молодой аристократ решил, что позже ещё раз перечитает магический сертификат передачи дома.

Драко задумчиво коснулся поникшего бутона розы, и в его мыслях возник образ Гермионы. Он вспомнил, как прекрасная ведьма тянулась к нему, как счастливо смеялась, как её карие глаза горели от восторга и радости каждый раз, когда он обнимал её и шептал на ушко всякие пошлости и комплименты.

Драко улыбнулся этим приятным добрым воспоминаниям. Теперь он понимал, что Гермиона никогда уже не уйдёт из его сердца. Она его родственная душа, соулмейт, его половинка, и он больше не будет отбиваться от своей привязанности. И от своей любви к ней.

Малфой вздрогнул, когда последняя мысль озарила его, а роза в руке вдруг вскинула пышную голову вверх и распустила белые лепестки. Кусты словно охватил игривый ветерок, но он не срывал листья — наоборот, лабиринт оживал. Поникшие цветы, что ещё оставались висеть на ветках, вдруг поднялись и раскрылись, освещая хмурый осенний день белыми вспышками. А потемневшая зелень листвы снова приобрела свежий оттенок.

Лонгботтом изумлённо охнул, наблюдая, как его лабиринт возвращается к жизни, и, рассмеявшись, похлопал Драко по плечу:

— Я знаю, о ком ты думаешь, Малфой. И я впервые такое вижу! Загадка природы, согласись?

Драко даже не заметил его панибратского жеста, думая о своём:

— Что мне теперь делать? — пробормотал он, разговаривая, скорее, с самим собой, но Невилл ответил ему:

— Пришли ей розы и позови на свидание. А потом скажи правду, признайся, что чувствуешь к ней.

Драко взглянул на Лонгботтома и, скептически изогнув бровь, хмыкнул. Возможно, это было хорошей идеей.

***

Драко никогда в жизни не писал любовных писем девушкам, тем более, что последняя его подружка, чёртова Паркинсон, бежала к нему по первому щелчку пальцев. Зачем было напрягаться?

Тем не менее письмо для Гермионы далось легко. Малфой с огромным желанием взялся за перо, и слова полились из него потоком. Он исписал два пергамента, где признавался, что сходит с ума без неё, что видит её во снах, что очень скучает и помнит каждый миг, проведённый вместе… Перечитав свою писанину, он закатил глаза. Нет, такую слащавую, хоть и правдивую прозу мог сочинить кто-то типа Лонгботтома, но не он. Драко Малфой должен оставаться Драко Малфоем. И он смял исписанные листы, а затем набросал всего несколько строчек:

«Доброго дня, доктор Грейнджер! Не забыла ещё своего счастливого пациента? Я бы хотел сказать тебе о многом. Но лично. Хочу увидеть твои красивые глаза и обнять тебя. Давай встретимся. Драко Малфой».

Вместе с запиской он отправил букет белых роз.

Сова прилетела без ничего. Гермиона не ответила, но цветы и записку забрала. На следующий день Драко написал ещё:

«Привет. Не хочешь говорить со мной? Понимаю, наверно, я слишком долго думал, прежде чем напомнить о себе. Давай обсудим это. Я очень соскучился. Хочу увидеть тебя. Драко Малфой».

И ещё один букет улетел с совой. Но и это послание осталось без ответа.

«Гермиона, что-то случилось? Почему ты молчишь? Ответь же мне. Драко Малфой».

Ещё букет. И ноль внимания. Драко злился. Он не знал, что вообще происходит, и на четвёртый день решительно аппарировал в Мунго, чтобы наконец всё выяснить. На просьбу увидеться с доктором Грейнджер, пожилая медсестра строго ответила, что у той сложный пациент, и она не может отвлекаться от работы.

Малфой оставил медсестре очередное послание для Грейнджер:

«Привет! Я узнал, что у тебя всё хорошо. Это радует. Гермиона, поговори со мной, пожалуйста. Что бы ты ни думала обо мне, дай мне шанс. Нам это нужно обоим. Я жду тебя в отеле, всегда. Если тебе не удобно в отеле, давай сходим в ресторан, в кафе, погуляем в парке у больницы… Выбери любое место в Англии и напиши мне, я буду ждать тебя там. Твой Драко».

Она не ответила, и утром пятого дня к ней полетела коробка с лимонными амальфи и розой в стеклянной колбе.

«Мерлин, Грейнджер, я не понимаю… И больше не могу ждать твоего ответа. Нам нужно срочно поговорить! Я не знаю твой график работы, не знаю, как ты попадаешь домой и где ты живёшь, но я найду тебя! Д. Малфой. P. S.: Может быть, лимонный десерт напомнит тебе о наших чудесных днях, и ты наконец откликнешься на мой зов».

И коробка, и роза вернулись обратно.

Что бы это ни значило, Драко действительно не мог больше ждать. Гермиона была нужна ему как воздух. Ему казалось, что весь мир замер в ожидании её отклика. Все эти тягучие дни ожидания он не мог нормально ни есть, ни пить, мучаясь вопросом, почему она молчит.

Он безмерно сильно хотел увидеть её.

Вечером этого же дня Драко всё-таки узнал, где живёт Гермиона, и поспешил в Косой переулок. Там, в жилом квартале он нашёл дом, в котором она снимала квартиру, и поднялся на третий этаж. В воздухе на лестничной площадке он сразу же уловил лёгкий аромат её духов. Малфой закрыл глаза, ощущая тёплую волну счастья и предвкушения.

Здесь живёт его фея. Его Гермиона.