Я буду счастливой (СИ) - Аверина Екатерина "Кара"

— Ну здравствуй, Мира! — жестко усмехнулся, глядя в ее перепуганные глаза.

Глава 21. Мирослава

Открыла глаза и меня охватила паника. Темно на столько, что собственные руки я разглядела с большим трудом. А еще я очень замерзла, пальцы плохо слушаются, ноги больно. Кое-как села и стала растирать непослушные конечности. Замерла, прислушалась к себе, малыш вяло толкнулся в ответ.

— Прости. — прохрипела я, поглаживая живот. — Мы обязательно во всем разберемся. Папа найдет нас, где бы мы ни были. Обязательно найдет… — жалобно всхлипнула. Как же страшно…

Поднялась, размяла ноги, вытянула руки вперед, чтобы не напороться на что-нибудь животом, и пошатываясь стала медленно перемещаться по комнате. Холодные шершавые стены, поломанный стул в углу и тонкий матрас, на котором, собственно, я и пришла в себя. Вот и все, что мне удалось найти.

Холод сводит с ума, мысли путаются, зубы стучат. Обняла колени руками, на сколько это позволяло мое положение, и стала мерно раскачиваться, убаюкивая, успокаивая себя. Полная дезориентация в пространстве и времени. Последнее, что я помню, это жесткая ухмылка на лице Кирилла. Что же задумал этот ненормальный?!

Снаружи послышались шаги… Щелчок… Скрип металла… И в глаза больно ударил яркий свет. Зажмурилась, но света стало еще больше, его включили внутри помещения, в котором я находилась.

— Моя маленькая, глупая Мира. — услышала я совсем рядом. — На что ты надеялась? Что ты будешь жить долго и счастливо с этим уродом?! Что он примет чужого ребенка?! МОЕГО ребенка! — он больно схватил меня за волосы, дернул назад, чтобы я посмотрела в его перекошенное от ярости лицо.

— Ты сумасшедший! — прошипела осипшим голосом. — Кир, пусти же меня… — ком в горле не давал говорить нормально.

Он снова резко дернул меня за волосы, намеренно причиняя боль. С трудом удержалась от крика. Малыш сильно толкнулся, ему тоже страшно. Но коснуться живота и успокоить его мне не дали. Два здоровенных амбала дернули меня с места так, что закружилась голова.

— Аккуратнее! — рыкнул Кир. — Не хватало, чтобы она родила раньше времени прямо тут! — И меня вывели из одной бетонной комнаты, чтобы привести в другую, чуть больше.

Меня бьет крупная дрожь. Очень холодно. Очень страшно. Недостроенный дом, бетонная коробка, в которой кроме стен, окон и дверей ничего нет. Из мебели старый страшный диван, повидавший жизнь стол и перекошенные стулья. Скорее всего для рабочих. Хозяева не сильно заморачивались комфортом своих сотрудников. Меня подвели к дивану и аккуратно усадили под пристальным наблюдением Кирилла.

— Вон! — коротко отдал он команду своим подельникам, и мужчины послушно скрылись из поля зрения.

Кир снял с себя куртку и накинул мне на плечи. Какая забота! Дернула плечом. Куртка сохранила его тепло и мне бы согреться, но стало так противно, что этот жесть вышел сам собой.

— Гордая, упрямая и такая глупая Мира! — усмехнулся он. — Тебе согреться нужно, не глупи. — отлип от стула и подошел ко мне. Пристроился рядом, обнял за плечи. Меня снова передернуло. С недавних пор я ненавижу запах сигарет с ментолом, которыми, как всегда, пахло от него. — Я скучал. — просто констатация факта. Он коснулся поцелуем моих волос, я отшатнулась, и голова закружилась снова. Стало сильно мутить. — У тебя есть выбор, Мира: я поселю тебя в комнате наверху. Там есть мебель и обогреватель. Но ты должна хорошо себя вести, как и подобает моей невесте. Или… — он хмыкнул — Я верну тебя обратно в подвал! В конце концов семимесячные дети тоже выживают! — лучше бы он ударил меня сейчас! Мое заледеневшее сердце забилось с такой силой, что готово выпрыгнуть из груди.

— Сволочь! — зашипела я. Дернулась. — Какая же ты сволочь! Не смей, слышишь?! Пусти меня! Отпусти меня! — горячие слезы текли по замерзшей коже. — Он найдет нас! Он обязательно нас найдет… — у меня началась истерика. Меня трясет, и я никак не могу успокоиться, перестать плакать. Кир пытается удержать, крепко сжимает, я вырываюсь. Мне мерзко от его прикосновений, от его присутствия.

— Угомонись! — ему надоело меня успокаивать, и он излюбленным жестом схватил за волосы. Слезы моментально высохли, но трясти меня не перестало. — Так-то! Найдет? — вдруг усмехнулся он. — Ну пусть поищет! А если вдруг ему повезет и его шавки нас найдут, мы с ним поговорим! Он кое-что должен мне. Как раз рассчитается! Что ты решила? Будешь умницей? — как будто у меня есть выбор. Я покорно кивнула.

Он привел меня на второй этаж, где, действительно, оказалась небольшая обустроенная комната. Нехитрая обстановка, но, главное, тут есть обогреватель. Мне очень нужно согреться.

— В соседней комнате туалет и раковина. Вода только холодная. Потерпишь! Жила же ты в деревне, где даже такого нет. Тебе не привыкать. — снова жесткая усмешка на его красивом лице. — По дому можешь перемещаться свободно. На улицу ни шагу. За тобой присматривают, так что не надейся сбежать, Мира! — подошел, попытался поцеловать, но я увернулась. — Через пару часов привезут ужин, а ночью… Ночью я приду и согрею тебя лучше любого обогревателя.

Я запретила себе думать о его последних словах. Нужно просто согреться. Остальное потом. Села на край кровати, подвинула ближе обогреватель, на плечи накинула одеяло вместо мерзкой куртки Кирилла и стала гладить живот, мерно раскачиваясь и напевая детскую колыбельную, как делала няня, когда мне было страшно.

— Все будет хорошо… — шептала полопавшимися пересохшими губами. — Мой хороший… все будет хорошо. — толчки в ответ на поглаживания меня успокаивали, давали надежду, что малыш не пострадал от переохлаждения, пока я лежала в подвале.

Глава 22. Мирослава

— Да ты горишь! — услышала, как сквозь вату.

Горю? Наверное…

Сгораю от боли, страха, тоски. Чьи-то сильные руки стянули с меня одеяло, затем одежду. Сопротивляться сил совершенно нет, глаза не открываются, я слабо понимаю, что происходит. Чем меньше на мне остается вещей, тем больше меня колотит, зубы стучат.

— Вот так! — прошептали чьи-то губы мне в самое ухо, устраиваясь сбоку. — Испортила мне все планы на эту ночь. — Меня прижали к крепкому, такому горячему телу. Знакомый запах ворвался в ноздри, возвращая осознанность. Попыталась оттолкнуть его, но я настолько ослабла, что толку от моих действий ноль. Кир только тихо рассмеялся. — Ты даже беременная, мокрая, липкая и растрепанная остаешься невероятно сексуальной! Как ты это делаешь, детка? У меня стояк. Что мне прикажешь с ним делать? — усмехнулся он и чуть крепче сжал меня в своих руках.

— Пусти… меня… — слова дались с невероятным трудом отнимая последние силы. Устало прикрыла глаза позволяя ему прижимать меня к себе. Даже плакать сил нет. Он перебирал мои волосы пальцами и что-то бормотал, но мне все равно. Главное, просто выжить в этом кошмаре. И дождаться Алекса. Знаю, он ищет, он придет за мной.

— Пей! Ну же, Мира! Пей! — мою голову приподняли от подушки и влили в рот прохладную жидкость. Она раздирала саднящее горло не хуже крепкого алкоголя. И я снова провалилась в сон.

Эта ситуация повторялась. В меня что-то заливали: то горькое, то сладкое, то, кажется, просто воду и я отключалась. Но сегодня что-то изменилось. Я смогла открыть глаза и осмотреться. Та же комната, тоже одеяло, тоже грязное окно. Какой-то уставший и осунувшийся Кир сидит в кресле в углу, кажется, спит. Приподнялась на подушках выше. Хотела сделать это тихо, но Кир услышал возню и открыл глаза.

— Ну наконец-то! — он подошел и сел на край кровати.

— Сколько я спала? — голос был хриплым и измученным.

— Четыре дня. Как ты? — он протянул руку к моему лицу, но я отшатнулась. Усмехнулся, но как-то грустно, и убрал ладонь. — Я думал все, не выхожу тебя и всем моим планам конец.

— Почему не отвез в больницу? — до меня стало доходить, что малыш не шевелиться. Инстинктивно положила ладонь на живот. Тишина. — Кир, нужно в больницу! — внутри нарастала паника. — Что-то не так!