Энн Райс - Право на Спящую Красавицу
Красавицу такой ответ взволновал. Она вспомнила, как принц Алекси ползал на четвереньках, вспомнила его сильную спину и плавные очертания ягодиц, как его гоняли туда-сюда по спальне Принца. Она вспомнила и его прекрасное лицо.
«В нем есть стержень, переломить который не в силах никто», — повторила она мысленно.
Когда Леон перевернул ее на спину и низко склонился над ней, Красавица стыдливо зажмурилась. Он стал массировать ей живот и ноги, а она свела коленки и постаралась повернуться набок.
— Скоро ты привыкнешь к такому уходу, принцесса, — предупредил грум. — И ни о чем не будешь думать, пока я тобою занимаюсь.
Он прижал ей плечи к ложу и размял шею, затем руки.
Красавица осторожно приподняла веки. Леон увлеченно работал, хотя его бледные глаза взирали на нее бесстрастно.
— Вы… получаете удовольствие от своей работы? — шепотом спросила она и ужаснулась собственному вопросу.
Грум вылил себе на ладонь немного масла и занялся ее грудями: мял их, оттягивал и растирал, как прежде мял, оттягивал и растирал ягодицы. Потом довольно грубо прошелся по соскам, и Красавица чуть не вскрикнула от боли.
— Лежи смирно, золотце, — буднично произнес он. — Соски у тебя нежные, их надо закалить. Твой возлюбленный Принц пока что толком с тобой не развлекался.
Красавица испугалась. Соски уже болели; казалось, твердеть им дальше некуда. Сама она стала багряно-пунцовая, а груди налились огнем и жаром, которые прилили к соскам.
Напоследок Леон хорошенько стиснул груди и оставил их в покое. Не успела Красавица обрадоваться, как он развел ей ноги и взялся за внутреннюю сторону бедер. Лоно ее трепетало; грум наверняка чувствовал исходящий от него жар.
Только бы Леон поскорее закончил.
Она лежала, краснея и дрожа, но грум развел ей ноги еще шире и пальцем разделил губы щелки, словно желал проверить лоно.
— О, прошу вас… — прошептала Красавица, мотая головой. Глаза ей жгло.
— Ну, ну, — мягко пожурил ее грум. — Тебе нельзя просить ни у кого и ни о чем, даже у преданного грума. Я лишь хочу убедиться, нет ли у тебя в этом месте натертостей. Похоже, наш Принц немного… увлекся.
Красавица закусила губу и закрыла глаза. Леон тем временем расширил щелку и умастил ее маслом. Красавице казалось, что ее разрывают пополам, а комочек плоти под восковой заплаткой затрепетал с удвоенной силой.
«Если грум его коснется, я умру», — подумала Красавица. Однако Леон был очень осторожен, вводя в нее пальцы и массируя ее изнутри.
— Бедная ты наша рабынюшка, — с чувством прошептал он. — Садись. Будь моя воля, ты бы отправилась на отдых, однако лорд Грегори намерен показать тебе Учебную и Пыточную. Сейчас я тебя причешу.
Он принялся расчесывать ей локоны, собирая их в «барашки» на затылке. Красавица сидела, подобрав ноги, потупив взгляд, и дрожала.
УЧЕБНАЯ
Красавица не то чтобы ненавидела лорда Грегори. Было нечто утешительное в том, как он ею командовал. Что бы она делала без его твердой направляющей руки? Вот если бы только седой не увлекался чересчур своими обязанностями…
Едва забрав девушку из заботливых рук Леона, он с ходу, просто так влепил ей два удара лопаточкой и велел опуститься на четвереньки. Красавица следовала за ним неотрывно, чуть не отдавливая руками ему пятки и оглядываясь на ходу.
— Не смей смотреть в лицо господам, не издавай ни звука, — поучал наставник. — Всегда отвечай мне.
— Да, лорд Грегори, — прошептала Красавица.
Коленки стирались о чистый и полированный каменный пол, ведь камень есть камень, даже натертый до зеркального блеска. Тем не менее Красавица безропотно следовала за седым лордом мимо кроватей, на которых возлежали другие рабы. Юноши-пленники, что купались, как недавно купалась сама Красавица, проводили ее умеренно любопытными взглядами.
«И все — красавцы», — отметила она.
Внезапно путь ей пересекла невероятной красоты девушка, и Красавица ощутила укол жгучей ревности. Волосы рабыни были как серебристая грива, куда пышнее, и локоны ее вились куда туже. Великолепные груди ее, с большими розовыми сосками, покачивались как два спелых налитых плода. Провожающий ее паж явно увлекся: он подгонял девушку шлепками лопаточки и смеялся, не забывая при этом отпускать колкости и остроты.
Лорд Грегори, казалось, тоже залюбовался девушкой. Он смотрел, как ее загоняют в ванну, как ей тоже раздвигают ноги. Красавица не могла отвести взгляда от ее грудей, от больших розовых сосков. Бедра девушки были немного полноваты для ее фигуры. Как ни странно, она не плакала, лишь стонала, когда паж отвешивал ей очередной шлепок.
Лорд Грегори удовлетворенно хмыкнул.
— Прелесть, — сказал он так, чтобы Красавица слышала. — Всего три месяца назад она была дика и необузданна, как лесная нимфа. Чарующее перевоплощение.
Наставник резко повернул налево, и когда Красавица чуть замешкалась, шлепнул ее лопаточкой, потом еще раз.
— Итак, Красавица, — сказал он, вводя ее в длинную комнату, — хочешь знать, как мы учим рабов будить в себе страсть, которую ты демонстрируешь столь самозабвенно?
Красавица покраснела. Ответить она не осмелилась.
Свет в комнате исходил от очага, однако двери открывались в сад. На многочисленных столах лежали пленники — все в той же позе, в какую ее поставили на пиру в Большом зале. При каждом пленнике имелся свой паж, работавший усердно, не обращая внимания на возню по соседству.
Некоторых юношей поставили на колени, связав им руки за спиной. Их пороли и одновременно возбуждали. Вот один паж поглаживал восставший член принца и хлестал его лопаточкой по заду, а вот еще два пажа подвергали этого же принца безжалостным суровым ласкам.
Даже без объяснений лорда Грегори Красавица понимала, что здесь происходит. В глазах юных принцев она видела смятение и боль. Пленники устали сопротивляться и готовы были покориться мучителям. Принц на ближайшем столе стоял на четвереньках, и его мужественность медленно пытали. Как только в дело вступала лопаточка, член увядал, и тогда шлепки прекращались — в ход шли руки, что спешили затвердить мужское естество.
У стен стояли закованные в цепи принцы, и послушанию учили их мужские органы — поцелуями, прикосновениями и посасыванием.
«О, да им намного, намного хуже», — подумала Красавица и тут же отвлеклась на изящные формы принцев: округлые попки тех, кого поставили на колени, стройные ноги и мускулистые плечи, но больше всего приковал ее взгляд вид благородного страдания на милых лицах юношей. Красавица вновь вспомнила об Алекси, ей захотелось осыпать принца поцелуями: она целовала бы его в глаза и в соски, взяла бы в рот его член.
