Ли Юй - Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти
Говорят, что в далекие времена жил некий Куньлунь, который, незаметно проскользнув в шатер полководца Го, умыкнул прекрасную даму по имени Хунсяо — Красная Шелковинка. Он проделал этот трюк всего лишь раз за всю свою жизнь, а прославился на долгие века. Я же подобных подвигов совершаю сотни. Вот почему меня и прозвали Соперником Куньлуня.
Молодой сюцай посмотрел на собеседника со страхом.
— Если вы, почтенный, давно занимаетесь этим ремеслом и даже приобрели столь громкую известность, значит, вы совершали преступления?
— Если бы я совершал преступления, меня не называли бы героем-удальцом. Еще в древности говорили: «Чтобы схватить вора, надо найти краденое!» Помните? Вот так и я. «А вы нашли у меня уворованное?» — спрошу я властей, и им нечем крыть. Вот почему все, кто живет поблизости, да и жители дальних мест, стараются мне во всем угодить. Они боятся меня, стараются не задевать, не обижать, потому как хорошо знают, что я способен рассчитаться с ними в два счета. — Соперник Куньлуня, помедлив, продолжал: — Надо вам знать, сударь, что мой дух весьма благородный! Верьте или нет, но я соблюдаю пять запретов. Хотите их узнать? Извольте! Сейчас объясню! К примеру, я никогда не краду у тех, кто пребывает в горе или, наоборот, у кого в доме радость. Я никогда не ворую у добрых знакомых, а также обхожу стороной тех, кто был ограблен прежде. И еще одно: не люблю красть у людей, кто не может себя защитить.
— Ах, как это все любопытно! — воскликнул сюцай. — Пожалуйста, расскажите обо всем поподробней!
— Извольте… Известно, что у каждого человека в жизни непременно случается какая-нибудь неприятность: скажем, его охватил недуг, или он несет траур, или на человека вдруг обрушилась неожиданная беда. Одним словом, он в отчаянном положении. Ограбить его в такой момент — значит, как говорится, подлить масла в огонь. Он ни за что не вынесет нового удара. Вот почему я стараюсь не трогать такого человека. А теперь о счастливых событиях — вроде свадьбы, появления на свет дитяти или дней рождения. К ним можно отнести и возведение нового жилища. Ограбить человека, когда тот испытывает необыкновенную радость в своей жизни, это значит так его огорчить, что у него сразу все пойдет прахом. К таким людям я тоже не хожу…
Сейчас я говорил вам о тех, кто мне незнаком. Обчистил или нет, право, что здесь такого? Но как быть с теми, с кем я встречаюсь, здороваюсь, раскланиваюсь? Ведь если я у них что-то украду, они меня даже не заподозрят. Но каково мне, если я снова их повстречаю? Стыд и срам!
Известно, что в мире немало богатеев, которые, можно сказать, купаются в золоте и серебре. Вот их-то я и держу на примете, потому что прекрасно знаю, что у них смогу урвать какую-то толику. Одним словом, я не считаю за большое преступление их обчистить разок-другой. Более того, я испытываю огромное удовольствие от того, что мне удалось им досадить. Замечу кстати, что я вовсе не алчен… Должен вам сказать, сударь, в жизни встречаются люди страшно подозрительные и боязливые. Они ужасно боятся воров и по всякому поводу их вспоминают. С наступлением ночи они принимают самые строгие меры предосторожности. Вот эти злыдни проявляют ко мне особую непочтительность, а потому и я вынужден относиться к ним подобным же образом. Мне доставляет безмерную радость проделывать с ними разные трюки и устраивать всяческие каверзы, причем так, чтобы им все это было бы непременно известно, дабы они в конце концов уразумели, что бессильны перед моим искусством. Понятно, в жизни встречаются и другие люди, широкие натуры. Для них богатство ничего не значит, о деньгах они даже и не думают. Ворота их дома всегда распахнуты настежь, а порой они забывают даже закрыть двери внутренних комнат. Разве можно грабить таких добряков и хлебосолов? Ни в коем случае! Так поступить я никак не могу! Ведь это значило бы, что слабого обжулил, а перед сильным сник… Вот каковы пять моих заповедей!
Надо вам знать, сударь, что многие люди, не только здешние, но и из мест отдаленных, высоко ценят мои достоинства. Хорошо зная, что я мошенник, они, однако, не относятся ко мне как к обычному вору. Они, к примеру, стараются установить со мною связи и не гнушаются близким знакомством. Поэтому, сударь, мы с вами, то есть вы и я, могли бы стать добрыми друзьями и даже назваными братьями, если, конечно, вы не против. Быть может, в свое время я, ничтожный, смогу оказаться вам полезным. Ради вас я проявлю большое старание, даже, глядишь, пойду на смерть.
«Вот уж никогда не думал, что среди разбойного люда бывают подобные герои! — подумал Вэйян с восхищением. — Надо познакомиться с ним поближе! Может статься, я когда-нибудь повстречаю красавицу, похожую на Хунсяо или Хунфу,[72] которые сейчас скрываются в высоком тереме за тяжелыми воротами. К ним не то что пробраться невозможно — даже весточку не пошлешь! Да, быть может, он мне понадобится, как давний Куньлунь, который оказал подобную услугу. Прекрасная мысль!» Полуночник пришел в радостное возбуждение. Тут он вспомнил о предложении соседа назваться побратимами. И он согласился, хотя и ощущал в душе некоторую тревогу. Соперник Куньлуня, как видно, понял его колебания и разгадал его мысли.
— Я вижу, господин сюцай, что у вас в душе некое сомнение, хотя вы и заявили, что не против нашего побратимства. По всей видимости, вы боитесь, что я впутаю вас в какую-нибудь дурную историю. Не так ли? Что вам сказать?… Мое воровское искусство хотя и высоко, однако же я прекрасно понимаю, что наступит день, когда я попаду в суд, быть может, даже не совершив никакого преступления, и если такое случится, я приму смерть один: невинных людей я не замараю. Так что, сударь, не тревожьтесь!
После таких слов все опасения и сомнения Вэйяна мигом рассеялись. Молодой человек сказал, что он согласен. Каждый выложил свою долю денег, принес в жертву трех священных животных,[73] и, обменявшись карточками с годами жизни,[74] они поклялись, что будут вместе до самого конца. Соперник Куньлуня, оказавшись старшим по годам, назвался старшим братом, а Вэйян младшим. Так был заключен союз побратимства, скрепленный клятвенной кровью. По этому важному случаю они устроили трапезу, которая закончилась лишь в полночь.
Перед тем как идти на покой, Вэйян предложил:
— Брат мой, теперь пойдем ко мне, скоротаем за беседой долгую ночь. Страшно не хочется оставаться одному! Экая скучища!
— И то верно! — согласился Соперник Куньлуня.
Оба направились в комнату сюцая. Когда они, раздевшись, легли на ложе, Вэйян тут же завел разговор о том, что его давно волновало.
— Как странно! Здесь такое чудесное место — и ни одной приличной женщины!
