Темные времена (ЛП) - Джуэл Белла

Я снова и снова промокаю рану тёплой, пропитанной солью тканью. Очищаю кожу вокруг неё. Медленно удаляю засохшую кровь, обнажая рану под ней. Мягкие ткани, проходит насквозь и выходит с другой стороны. Кода всё ещё может свободно двигать рукой, а это значит, что есть большая вероятность, что не задето ничего важного. Это хороший знак.

Я думаю о том, что произошло сегодня вечером, и о том, какой невероятно глупой я была. Могла не только погубить себя, но и всех остальных. Пользоваться этим телефоном, отвечать на звонки и, чёрт возьми, даже приносить его с собой было абсолютным идиотизмом. Конечно, мой отец мог отследить его, конечно, он отследил. Мне просто повезло, что, похоже, не он раздобыл этот номер, а кто-то другой, желающий нажиться на убийстве. По крайней мере, так сказал Малакай. Эти двое мужчин, похоже, не причастны к убийству, но их всё равно тщательно допрашивают.

Другими словами, парни пытают их до тех пор, пока те не скажут им то, что им нужно услышать.

Я знаю, видела, как всё это работает, бывала в такой ситуации раньше.

Это жестоко, но для них это образ жизни.

— Скажи мне кое-что, Кода, — говорю я, продолжая вытирать руку Коды, стараясь не пялиться слишком долго на его бицепсы и на то, как красиво изгибаются мышцы, образуя его руку.

Невероятно.

— Что? — ворчит он, поворачивая голову и встречаясь со мной взглядом.

Моё сердце подпрыгивает.

Оно буквально замирает на месте.

— Почему ты так непреклонен в том, чтобы наказать моего отца?

В его глазах вспыхивают боль и ярость, которых я раньше не видела ни в чьих глазах. Даже в своих собственных. Это та боль, которая проникает прямо в душу. В этой истории есть нечто большее — так или иначе, это нечто большее. Я просто не понимаю, в чём дело. Это как-то связано с его братом? Скарлетт сказала мне, что у него был брат, который умер. Произошло ли в его жизни что-то, что заставило его стать одержимым тем, чтобы уничтожать таких людей, как мой отец?

Или он знает моего отца?

Это ужасающая мысль.

Я не подумала об этом раньше.

Мои губы слегка приоткрываются, и я шепчу:

— Ты знаешь его, не так ли?

Он хмыкает и отворачивается.

— Нет, не знаю. Я просто чертовски ненавижу таких людей. Монстры, которые прячутся за своей властью. Они приносят больше вреда, чем пользы. Они забирают невинные жизни. Они опутывают людей своей грязной грёбаной паутиной, пока от них ничего не останется. Не важно, был бы это твой отец или любой другой мужчина, я бы хотел той же крови.

Я не уверена, что полностью верю ему.

Но в этом есть смысл.

— Что случилось с твоим братом?

Это рискованно.

Чрезвычайно рискованный вопрос.

Но сегодня вечером мне пришлось поделиться всей своей историей с ним и со всем его клубом, так что я уверена, что он сможет дать мне немного информации.

— Не твоё собачье дело, — ворчит он.

Гнев закипает у меня в груди.

Я сжимаю его бицепс, и он шипит. Знаю, это больно, но я также устала от того, что этот мужчина обращается со мной как с дерьмом.

— Не знаю, за что ты меня так ненавидишь, Дакода, — рычу я. — Я не знаю, и мне не хочется знать, но что мне не нравится, так это то, как ты относишься ко мне. По какой-то причине у тебя на меня зуб. Я ничего не сделала. Только помогла твоему клубу. Я сидела там сегодня вечером и изливала своё грёбаное сердце, ты думаешь, это было не моё дело? Может быть, я не хотела, блядь, делиться…

Мой голос срывается, и я отпускаю его руку, отводя взгляд.

Я не буду плакать.

Не позволю ничему из этого сломить меня.

Не позволю.

Я делаю несколько судорожных вдохов, и на мгновение мы находимся в полной тишине. Я жду, что он набросится на меня, прорычит какое-нибудь ругательство и уйдёт. Но Кода этого не делает, и несколько добрых минут мы просто сидим там, тяжело дыша. Если бы он впустил меня, то увидел бы, что во мне живут те же демоны, что и в нём. Мы две горошины из одного стручка. Две искалеченные, сломленные души.

Он просто не хочет этого признавать.

Он настолько погружён в свою собственную боль, что не может видеть чужую.

Я понимаю это, правда понимаю, но это несправедливо.

— Он попал не в ту компанию, когда был моложе, — произносит Кода низким и проникновенным голосом. Трясущимися пальцами я продолжаю вытирать его руку. Если он собирается говорить, я не буду его прерывать. — Стал наркоманом, начал продавать наркотики, чтобы иметь возможность купить их. Стал ещё более зависимым, как и все они. Став ещё более зависимым, его мозг ещё больше повредился. И он натворил глупостей. Действительно глупостей. На него напали, и он погиб. Он был молод. Чертовски молод, и он облажался, но он, блядь, не заслуживал смерти.

Голос Коды становится напряжённым, и у меня щемит сердце; мне буквально кажется, что оно вот-вот разорвётся на части. Теперь становится понятно, почему он так одержим желанием помочь мне, и почему ходят слухи, что он повсюду ищет людей, на которых наезжают, и, если он узнаёт, что они этого не заслуживают, он разбирается с этим. Я слышала, как Маверик и Малакай говорили об этом. Тогда это не имело смысла, но сейчас, безусловно, имеет.

Он не зациклен на моём отце.

Он зациклен на том факте, что на меня нападают, и он не думает, что я этого заслуживаю.

Точно так же, как его брат этого не заслуживал.

И он хочет покончить с этим, потому что такие люди, как мой отец, губят жизни невинных людей.

— Мне так жаль твоего брата, Кода. Понимаю, каково это.

Я машинально провожу пальцем по его руке, и он слегка вздрагивает, но не отстраняется. Я пыталась его утешить, даже не осознавая этого. Что касается меня, то прошло очень много времени с тех пор, как я нуждалась в утешении. Черт, прошло ещё больше времени с тех пор, как я ощущала необходимость в этом.

Но сегодня вечером он побудил меня.

Когда я подбежала к нему и вцепилась пальцами в его рубашку, на несколько мгновений я снова стала ребёнком, маленькой девочкой, которая так боялась своего отца, и не могла пошевелиться. Не могла отпустить Коду из страха, что упаду и никогда не встану на ноги. И он поддержал меня. Намеренно или потому, что ему пришлось, я не знаю, но он сделал это, и благодаря тому, что он это сделал, я не сдалась.

— Мне жаль твою маму, — говорит он наконец, его голос хриплый, но уже не грубый.

— Спасибо, — бормочу я, уставившись в вол.

— Нелегко терять единственного оставшегося у тебя человека, в которого ты веришь. Как же, чёрт возьми, тяжел мир без того, чтобы кто-то был рядом с тобой.

Разве я этого не знаю.

— Да, ты прав, так и есть.

— У тебя был кто-то ещё? Когда-нибудь?

Я сглатываю.

— Некоторое время у меня был Оливер. Конечно, не в романтическом смысле, я была всего лишь подростком, но он показал мне, что есть сострадание, что есть добро, что есть люди, которые рискуют собой, чтобы помочь тебе. Так что да, какое-то время у меня кто-то был.

— Потом ты снова проиграла, — добавляет Кода, наконец поворачиваясь и глядя мне в глаза.

— Да, потом я снова проиграла. Но затем я встретила всех вас, и я поняла, что вы теряете, но, если вы верите, вы всегда найдёте что-то новое. Мне посчастливилось услышать напоминание, что хорошее ещё есть, даже когда мне очень не хотелось в это верить.

— Тогда тебе повезло.

Я хмурюсь.

— Ты так и не нашел никого другого?

— У меня есть клуб. Знаю, что они — семья. Знаю, что они меня прикроют. Но если ты спрашиваешь, был ли у меня снова человек, которому я доверяю, который стоит рядом и прогоняет эту грёбаную пустоту в моей груди, то нет.

Это разбивает мне сердце.

Больше, чем он когда-либо узнает.

— Мне действительно жаль это слышать, потому что каждый заслуживает кого-то. Даже такие придурки, как ты.

Я слегка улыбаюсь Коде, чтобы он знал, что я шучу, и впервые с тех пор, как я работаю в этом клубе, его глаза чуть-чуть светлеют. Немного, и он не улыбается, но его глаза светлеют.