Любовь по требованию и без... (СИ) - Ромм Дарина

- Заткнись, - попросила она тусклым голосом. – Не надо говорить мне о любви. Не тебе о таких вещах рассуждать, равнодушная, хладнокровная сучка. Раве ты знаешь, что это такое? Знаешь, что чувствуешь, когда сердце разрывается от нежности, на которую тебе никогда не ответят?

- Понимаешь, каково это, мечтать стать такой, как все? Просто чтобы парень, который тебе нравится, при встречах не шарахался от тебя с презрением и страхом в глазах. Страхом, что я с ним заговорю, и потом вся школа будет над ним смеяться. Потому что с такой слонихой, как я, общаются только самые отстойные.

Надолго замолчала, опустив глаза на свои руки. Видимо слезы у Мари закончились, и больше она не вздыхала и не шмыгала носом, как всегда было у нее при истериках, коих на моей памяти случалось немало.

Она неподвижно сидела с бледным, застывшим лицом с темными провалами глаз, окруженных пятнами растекшейся туши. И от вида такой Мари на меня накатывал ужас.

Затем она тяжело выбралась из кресла и пошла к двери. У самого выхода остановилась, и не поворачиваясь ко мне, произнесла:

- Может быть, потом я пожалею, что сказала тебе это. Но если не скажу, то буду еще сильнее презирать себя. Когда-то ведь я должна сделать это... Я тебя ненавижу. Всегда ненавидела. Хотя да, и любила тоже…

Маря вышла, мягко прикрыв за собой дверь.

Я повернулась на бок, подложила ладони под щеку и закрыла глаза, с удовольствием проваливаясь в мягкую темноту сна. Кое в чем Маря абсолютно права. Я равнодушная, хладнокровная сучка с каменным сердцем. И сейчас я думала только о том, что хочу спать…

…- Ты ведь еще не спишь, моя малышка? – будит меня вкрадчивый шепот.

Он опять пришел. Тихо, так что я ничего не услышала, открыл дверь в мою комнату. Я проснулась, когда он уже сидел на кровати и неспешно откидывал одеяло, открывая мои ноги.

Холодная, влажная ладонь поползла по коже, от стопы к колену, медленно отодвигая край ночной сорочки - спать в пижамах мне запрещалось.

- Снежиночка…, - шепот стал сбитым, прерываясь отяжелевшим дыханием. Влажная рука легла на бедро, с силой сжала. Больно. Завтра в этом месте будут синяки.

- Толик, вот ты где, – услышала я сонный голос мамы. – Что случилось? Что ты делаешь у Снежаны в комнате?

- Иди ложись, я сейчас приду, – зло цедит он. Убирает руку и выходит из комнаты. А я накрываюсь одеялом с головой и мгновенно проваливаюсь в сон, зная, что сегодня он больше не придет.

И уже во сне начинаю безудержно рыдать…

- Снежа… Да что же это такое! Девочка моя..., - слышу знакомый сердитый голос и лечу к нему. Я знаю, что он мое спасение от тех влажных, холодных рук...

Глава 31

Я лежала щекой на плече Эрика. Иногда поворачивала голову и терлась о него носом, словно щенок, радостно тыкающийся в хозяйскую ладонь.

Водила кончиками пальцев по гладкой коже груди. Вниз, доходя до твердого живота. И обратно, к ключицам, выбритой шее и заросшему подбородку. Проводила по колкой щетине, наслаждаясь ее контрастом с ровностью горячей груди.

Он чуть шевельнулся, и крепче сжал руки, обнимающие мою спину. Вздохнул и коснулся губами моей макушки. И как всегда, от этого простого движения мне захотелось рыдать.

- Не плачь, Снежа. – сонный голос запутался в моих волосах. – Сейчас еще полежим и поедем к врачу – мне не нравится твое состояние.

- А что с моим состоянием? Его все-таки кто-то украл? – пошутила я, вспомнив мудака, требующего отказаться от наследства и раздающего пощечины.

- А ты готова от него отказаться? – мужские руки на моем теле расслабились, и одна ладонь скользнула от лопаток вниз. Дошла до поясницы, надавила, заставив меня прогнуться. Спустилась на ягодицу и легонько ее сжала.

- Ну уж нет, - я усмехнулась. – Не сейчас, когда я почти привыкла к тому, что могу сама себе быть хозяйкой.

- А раньше не была?

Мужская рука настойчиво прошлась по моему бедру и вдруг исчезла, оставив ощущение пустоты.

- Э-эй, ты куда?! – я поймала его ладонь и потащила обратно на себя. – Гладь давай.

- Снежка, - в низком голосе зазвучало предупреждение. – не провоцируй. У тебя, возможно, сотрясение мозга. Надо поехать к врачу.

- Чему там у меня сотрясаться? – я подняла к нему лицо и куснула за подбородок - Сотрясение мозга может быть, только если есть мозг. А вот сердце у меня сотрясается. Ему нужна терапия.

Я стекла ладонью ему на живот и принялась пересчитывать кубики пресса, обводя каждый кончиками пальцев. Улыбнулась довольно, услышав сдавленное рычание и неспешно двинулась ниже. Туда, где очень хотели моего прикосновения.

- Снежка! – Эрик попытался поймать мою ладонь. Да куда уж, - я уже вовсю там хозяйничала.

Провела, едва касаясь, кончикам пальцев по налитому, возбужденно подрагивающему стволу. От основания вверх, до головки, и обратно, трогая легкими движениями. Обхватила ладонью. Сжала, заставив своего мужчину зарычать и одним движением перевернуться, подмяв меня под себя.

Ну вот, так гораздо лучше. Я потянулась к нему:

- Эри-ик…, - Обхватила ладонями заросший затылок, с наслаждением погружая пальцы в жесткие волосы. – Если ты меня сейчас не поцелуешь, это будет приравнено к неоказанию помощи умирающему. Спасай меня.

В черных, дьявольских глазах вспыхнул огонек. Опасный, предупреждающий, тот самый, от которого у меня всегда бежали мурашки и начинало сладко ныть сердце.

И предвкушающий. Означающий, что пощады можно не ждать. Что я опять буду игрушкой в его умелых, творящих с моим телом все, что он хочет, руках. Не спрашивая позволения, не интересуясь моим мнением. Думая только о себе, но, странным образом, со снайперской точностью попадая в меня.

В мое тело, сладко отзывающееся на каждое его движение. В мою кожу, горящую под его взглядами. В душу, которая, ни смотря ни на что, у меня еще осталась.

- Снежа, девочка моя.

Вслед за голосом ко мне прикоснулись его ладони. Смяли, жарко стиснули, выбивая из меня первый стон.

Жадный рот впился в мои губы, отчаянно стараясь не касаться разбитой стороны. Будто я еще могу чувствовать боль! Раздвинул их языком. Проник внутрь, захватывая все пространство и выгоняя остатки мыслей из моей дурной головы.

Я хваталась за него: за шею, руки, плечи. О чем-то просила, жалобно поскуливая. С силой тянула за волосы на затылке, когда мне казалось, он собирается отстраниться. И все время слышала его шепот:

- Тс-с, не спеши, красавица. Я здесь, весь твой. Никуда не денусь…

Твердые губы на моей груди. Медленно, сводя меня с ума двигаются вокруг сосков, прихватывая их и мягко оттягивая. А затем с силой вбирают в рот, так что я начинаю дергаться в припадке какого-то сладкого безумия. И тут же отпускают, заставляя стонать от разочарования.

- Жадная Снежа…, - хриплый смешок и его губы уже на моем животе, двигаются вокруг ямки пупка, сводя с ума. И снова легкий укус, от которого я подпрыгиваю и начинаю ругаться сквозь зубы.

- Эри-ик!

- Очень жадная Снежа…, - тянет довольно, поцелуями спускаясь к моим бедрам. Теперь он соблазняет меня. Умело играет, дразнит и сводит с ума…

Разводит мои ноги и смотрит на меня так, словно ничего лучше в мире нет. Словно во всей его вселенной есть только я. Мое тело, откровенно раскинувшееся перед его взглядом. Ждущее его, истекающее желанием...

- Пожалуйста, Эрик, - скулю я и тяну его к себе, понимая, что еще миг, и я не выдержу, начну умирать без него.

И он сдался. Подхватил меня под ягодицы. Притянул к своим бедрам, устраивая удобнее, и медленно, мучительно медленно вошел.

Толчок. Еще толчок, мой стон и его хриплое дыхание. Все вперемешку. Влажные шлепки наших тел, мой тихий шепот и бессвязные признания, которые он, наверняка, не услышал.

Напряжение. Нарастающее, заполняющее собой все вокруг, доводящее до изнеможения.

И взрыв. Огненный жар, окативший тело, заполняющий собой все без остатка. Опаляющий душу, выжигающий все, что там есть.