Порабощенная

Диана

Наивным мечтам о свободе не суждено было сбыться. За дверью стояли два амбала восточной наружности в традиционных одеждах Бахрейна: белые рубашки, шаровары и сандалии. Они просто преградили мне путь, но при этом отвели взгляды.

Не помогут — я поняла это сразу. Ни эти амбалы, ни горничные-филлипинки, переговаривавшиеся между собой на ломаном английском. Девчонки не отвечали на мои вопросы и только спрашивали, чем могут быть полезны.

— Принести вам еще шампунь или кофе? — наивно интересовались они и хлопали глазками. — Полотенца, халат?..

«Секиру! — чуть не выкрикнула я. — Буду делать себе харакири». Но вслух произнесла:

— Халат, если можно.

В том, что принадлежал Даву, я бы попросту утонула. А рыться в его вещах или брать без спросу рубашки было бы верхом наглости. За это меня могли наказать, я и без того испытывала его терпение. Буквально выпроводила из его же квартиры.

Хотя, не факт, что он ушел из-за меня.

Наверное, у него была назначена встреча или еще какие преступные делишки. К примеру, новая сделка. А что? Многие создают себе гаремы из рабынь, вдруг, Дав не исключение? Вот приведет сегодня еще одну девственницу из новой партии и назначит ее любимой женой.

Эта мысль разозлила.

Боже, да неужели я ревновала? Какая тупица! Кого: преступника и похитителя. Неужели я решила влюбиться в него?

— Не смей, Руцкая! — приказала себе. И даже влепила пощечину. — Нам надо думать, как выбираться, а не как завоевать этого охренительного кобеля.

Я металась по квартире, как птица по клетке. И думала, думала, думала… Самым простым и надежным вариантом был лишь один: притвориться. Подавить бдительность «хозяина», сделав вид, будто смирилась со своей участью. Расположить его к себе. Попытаться сделать так, чтобы он выводил меня на прогулки  — туда, где будет возможность увидеть других людей. Попросить помощи. Нужно всего лишь выбрать нужный момент для побега.

Здесь, в кондоминиуме все наверняка куплено. И охранники, и работники — все в курсе, кто тут проживает. Они не придут на помощь, зато непременно нажалуются Даву, если я только попытаюсь смыться.

— Да, так и поступим, — подтвердила я, глядя на себя в зеркало.

Из отражения на меня смотрела бледная, растрёпанная девчонка. Но глаза ее горели решительным блеском.

Прежде всего привела себя в порядок: расчесала и высушила полосы. Найденной пилкой для ногтей подточила поломанные коготочки, ведь настоящую женщину всегда узнают по рукам — так говорила одна из моих любимых певиц.

Женщина…

Я перекатывала это слово на языке, точно пробуя на вкус. Больше не девушка, не певичка с затянувшейся юностью. Теперь я стала женщиной, и что-то во мне навсегда изменилось. Не во внешности, нет. Я вдруг ощутила какую-то силу, неведомую прежде. Нечто такое, о чем прежде не подозревала. Сексуальность и женственность, рядом с которыми все еще неуверенно топталась моя робость.

Весь этот чудодейственный коктейль я решила испытать на Даве.

Он вернулся поздно: за окнами уже темнело. Только щелкнул запор, а я, как комнатная собачка, уже стояла возле порога. Всеми возможными способами затыкая собственную гордыню в собственную же жопу, опустила глаза и молча приветствовала «хозяина».

— Привет, — он поздоровался первым.

Я кивнула в ответ и даже сумела выдавить улыбку. Что ж, неплохое начало.

— Держи, это тебе, — мне вручили увесистую стопку журналов.

— Что это? — спросила удивленно.

Он что, решил, что я прожить не могу без моды? Сейчас, когда меня лишили свободы и девственности, нужно думать об этом?

— Выбери себе что-нибудь, — Дав сделал неопределённый жест рукой и, не глядя больше в мою сторону, прошел мимо.

Так, хорошо, «хозяин» решил подарить «Добби» одежду. Это практически путь к свободе. Теперь осталось упросить его вывести меня куда-нибудь в обновках. А еще лучше, разрешить сделать покупки самой. Не по каталогу, а в магазине. Мне срочно нужно осмотреться, прощупать почву, так сказать.

Усевшись в кресло, листала журнал, который на самом деле меня не интересовал. Я украдкой наблюдала за Давом. Сняв очки, он положил их на тумбочку и, небрежно проведя рукой по волосам, расстегнул рубашку. Скинул ее, бросил на спинку кресла, за ней последовали брюки. Он направился в душевую — вот уж действительно Чистюля.

На меня он больше не обращал внимания, словно забыв вовсе. Напрасно я закинула ногу на ногу, демонстрируя соблазнительное (надеюсь) бедро. Вообще-то я никогда специально не училась охмурять мужчин, но сейчас это бы особенно пригодилось. Уроки актерского мастерства не должны пропасть даром. Я певица, привыкла выглядеть соблазнительно и завораживать зрителя. Это должно сработать.

Нет, я не собиралась петь. Но хотела исправить то, что натворила днем. Привлечь его внимание, заставить поверить в то, что я его покорная рабыня. А он — мой могущественный покровитель. Плевать на гордость, ее подлечим потом, оказавшись на свободе.

— Ты что-то хотела?

Он вопросительно приподнял густую бровь, когда я приоткрыла створку душевой кабины.