Хозяин города (СИ) - Шерр Анастасия
Да уж. Мне бы вашу незамутнённость Иван Андреевич.
— Забудьте, — проткнув вилкой кусочек блина, затолкала его в рот.
— Тебя кто-то обижает? Что-то говорят? Отвечай, когда спрашиваю! — тут даже Маринка подпрыгнула.
— Нет… Не кричите на меня, — то ли это остатки алкоголя в крови так подействовали, то ли действительно он был слишком груб… Я всхлипнула.
— Мамочка, — малышка свела бровки домиком, нижняя губа задрожала — девочка собралась заплакать.
— Всё хорошо, малыш. Правда. Я просто сегодня не в настроении. Не с той ноги встала, — поспешила загладить свою вину, и Маринка, похоже, поверила. А вот Бекет отступать не планировал.
Он сверлил меня хмурым взглядом и явно сдерживал себя. Не знаю от чего, но то, как пульсировала на его виске жилка, не сулило мне ничего хорошего. Весь его вид не сулил.
— Поела? — обратился к Маринке, и та закивала, настороженно поглядывая то на меня, то на него. — Беги к Нине Степановне.
Девочка, видимо, ощущая, что отец не в духе, быстренько спрыгнула со стула и поспешила на кухню, а я, было, приподнялась, но тут же рухнула обратно, уставившись на его руку, что вцепилась мне в запястье стальными оковами.
— Что? — посмотрела ему в глаза.
— Ты никуда не уйдёшь, пока не скажешь мне, почему так боишься чужих мнений. Тебе не плевать?
— Нет. Не плевать. Я не хочу, чтобы обо мне так говорили…
— Как?
Фуух… Вам бы дознавателем работать, Иван Андреевич.
— А кем вы были до войны?
Он вздёрнул брови.
— Причём здесь это, Милана?
— Просто интересно, — пожала плечами, продолжая ковырять несчастный растерзанный блинчик. Зверски хотелось пить, но графин с водой стоял далеко, и мне пришлось бы встать и наклониться, чтобы достать его. Наклониться прямо к Бекету.
— Я был грабителем. Теперь отвечай на мой вопрос. Почему тебе не всё равно?
Ничего себе откровение. Это же он что… Таким же извергом был, как те ублюдки, что убили моих родителей?
— Отвечай, Милана.
— Мне просто не всё равно. Не хочу, чтобы все думали, будто мы с вами спим.
— Рано или поздно они и так узнают, что мы с тобой спим. Потому что мы будем спать. И не только спать, — прозвучало как приговор. — А теперь выбрось из головы эти глупости, и больше чтобы я ничего подобного не слышал, — отодвинув стул, поднялся. — Кстати, мне понравилось с тобой спать. Но если ещё раз ты попытаешься меня ударить, я тебя накажу.
Подняла голову, непонимающе заморгала.
— Накажете? Изнасилуете, что ли?
— Нет. Сломаю руку, которой ты замахнёшься.
* * *Как я и думала, утренний инцидент не прошёл мимо ушей остальных работниц Бекетовского дворца. Спасибо гадине Людочке и Нине-стерве-Степановне. И мне, конечно же, устроили бойкот. Как только я появлялась в одной из комнат, где находился кто-нибудь из прислуги, на меня бросали презрительный взгляд и убегали, как от прокажённой.
С одной стороны, мне должно быть глубоко пофигу. Но с другой… Все же обидно. За то недолгое время, что находилась в доме Ивана Андреевича, я никого даже взглядом не тронула. Наверное, поэтому и не вписалась в их змеиный коллективчик.
Все работницы во главе со своей предводительницей (она же обожаемая нянечка), буквально прыскали ядом, стоило мне приблизиться на полметра.
Устав от ненавистных взглядов и желая отвлечься, присела на диван, взяла со столика глянцевый журнал. Но не тут-то было. В гостиную вплыла Нина Степановна, остановилась у двери, подперев бока руками.
— Отдыхаем? А работать кто будет? — уставилась на меня своим гадючьим взглядом, уголки её накрашенных коричневой помадой губ поползли вниз.
— Ээ… Ну скажите, что делать, я сделаю, — пожала плечами, откладывая журнал.
— А что, теперь о твоих обязанностях нужно напоминать? В комнате Маринки ты убиралась сегодня?
— Да, конечно. Ещё утром.
— Да что ты говоришь? А пыль на её тумбочке толщиной в палец за пару часов накопилась?
Так… Похоже, меня здесь решили заклевать.
— Я вытирала пыль.
— А я говорю: иди и уберись нормально! Я проверю!
Мысленно досчитав до десяти, я вскочила с дивана и быстрым шагом пошла прочь. В глазах застыли предательские слёзы, но я смахнула их тыльной стороной ладони, шмыгнула носом и прислонилась к стене. Выдохнула.
Всё хорошо, Мила. Всё замечательно. Наплюй и разотри. Вон Иван Андреевич не парится, и ты не парься. Да только обида застряла в глотке комом и, хоть ты вой, не хотела уходить.
Краем глаза я заметила какое-то движение сбоку — Людочка. Прошмыгнула в гостиную и до меня донеслось шушуканье. А мне бы уйти подальше, да дурацкое любопытство понесло к двери.
— Она совсем обнаглела! Как вспомню, как она выползла из его комнаты, так тошнота накатывает! Какой позор! Нина Степановна, вы обязаны избавить нас от этой шлюхи! Она вообще чужая, она даже не из нашего города! А представьте, вдруг она шпионка какая? Вот как у неё получилось так быстро запрыгнуть в постель к Ивану Андреевичу? Тут точно что-то не чисто, говорю вам! — сучка шипела змеёй, а нянька задумчиво кивала, соглашаясь.
— Ничего, Люда. Разберёмся. Я выведу эту дрянь на чистую воду, вот увидишь. Она ещё не знает, с кем связалась.
А вот тут мне уже стало дурно и точно не из-за похмелья. Не будет мне покоя в этом доме. Совершенно точно нет.
Маринка отыскала меня в своей спальне, где я, наверное, раз уже в третий, вытирала невидимую пыль.
— Мама? — она робко дёрнула меня за рубашку, заглянула в глаза. — Ты ррасстроена? — премилая мордашка удивлённо вытянулась. Ну вот как у этого ребёнка получается видеть меня насквозь? Вот же правду говорят: яблочко от яблоньки. Бекету достаточно одного взгляда, чтобы вывернуть меня наизнанку.
— Нет, малыш. Просто день сегодня такой… — Мега неудачный…
— Непрравда. Ты плакала, — нахмурилась мелочь и взяла меня за руку. — Пойдём в сад игррать? Пожааалуйста, — канючит, дёргает меня за рубашку уже сильнее, более требовательно.
— Хорошо. Пойдём. Ты пока сложи свои игрушки, а я схожу на кухню, возьму нам чего-нибудь перекусить, ладно?
Маринка кивает, с готовностью принимается за игрушки, а я не сдерживаю улыбку. Единственный лучик света в этом ужасном доме.
* * *— Ну, привет, — Тёмный подал ему руку, ввалился в кресло напротив. — О, выпивка? Это дело хорошее. Наливай.
Бекет плеснул виски, вручил стакан Тёмному.
— Хороший вискарь, — Назар выдохнул, усмехнулся. — Ну давай, рассказывай, зачем с бабы меня снял?
— Я хочу, чтобы ты нашёл для меня людей, которые сдали в ломбард вот эту вещицу, — Иван кинул на стол чек. — Там имя есть, но оно явно липовое. Знаю только, что эти ребята во время войны промышляли грабежом и не стеснялись мокрушничать. Здесь я всё записал, — подвинул лист бумаги.
Тёмный уткнулся в кулак, долго рассматривал скудные сведения.
— Не знаю, Вань. Это будет сложно. Ты же понимаешь, как трудно сейчас отыскать кого-то с тех времён? Тем более, так мало инфы.
— Ты постарайся. А я в долгу не останусь. В конце концов, ты сам из этих товарищей. Мыслишь, как они. Вот и напряги мозги.
— Так и ты из них же, — Назар усмехнулся, но, увидев выражение лица Бекета, прищурился.
А Иван сжал челюсти, скрипнул зубами. Ему нужно знать, что история Милы его не касается. Просто необходимо. Кто угодно, только не эта девчонка. Не мог же это быть он. Не мог. Не бывает таких совпадений.
— Это личное?
— Да.
— Ладно. Я постараюсь, — Тёмный сунул бумаги в карман, поднялся. — Через несколько дней наберу тебя, жди. Рад был повидаться.
* * *— Посмотри, что ты наделала! Совсем криворукая, что ли?! — злая мегера наступала на меня, загоняя в угол, а я немо открывала и закрывала рот, не зная, что сказать.
— Но…
— Что «но», безмозглая? Ты думаешь, теперь тебе всё позволено? Думаешь, ноги раздвинула перед хозяином, он тебя на трон усадит? Да таких как ты у него по десять штук на неделю!
