Грязная буйная штучка (СИ) - Калитина София
Это так хорошо. Так приятно.
Сейчас я могу думать только об одном, снова и снова. Она заставляет меня смотреть ей прямо в глаза, и мне кажется, я чувствую, что она хочет именно этого. Но как смотрит на меня она… Со всей силой, одержимостью, нежностью и обожанием. Я не могу отвести взгляд, да и не хочу.
Я не помню, чтобы кончала когда-нибудь так сильно, чтобы не могла понять, откуда все началось и как долго это продлится. Я стараюсь быть тихой, очень стараюсь, но с моих губ срывается крик, и я чувствую вкус крови на губах. Я сдаюсь, кричу и сопротивляюсь шнуру, словно меня разрывает на куски неистовое блаженство.
Настя рычит и двигается быстро и жестко, а когда она уже близко, натягивает узел шнура, входит так глубоко, как только возможно и сильно кончает.
Она замедляется и потом замирает, обнимает меня и тихо стонет у моей шеи с каждом выдохом: «Блять, блять, блять» – еще долго, после того как кончила. Меня обнимают её подрагивающие от напряжения руки, она мокрая от пота, и я еще никогда и ни с кем не чувствовала себя такой потрясенной.
Я понимаю, что сейчас разревусь, как раз за секунду до того как по моим щекам начинают литься слезы. Её лицо по-прежнему прижато к моей шее, дыхание понемногу выравнивается.
– Полина, пожалуйста, не двигайся, дай мне минутку.
Я не думаю, что смогла, даже если бы захотела. Я не хочу вставать с неё.
Она губами прижимается к моим плечам и начинает медленно массировать мои бедра, попу, спину.
А потом она начинает развязывать узел на моей спине.
– Нет, – почти задыхаюсь я.
Она смотрит на меня, видит слезы на щеках и, возможно, думает, что я не хочу, чтобы она меня освобождала. Я и сама не знаю, почему плачу. Я истощена, и если она не может больше быть во мне, мне нужно оставаться связанной. А если я не могу быть связанной, то мне нужен другой способ почувствовать, что я её, и она заботится обо мне. Что она обо всем позаботится и все исправит, потому что сама я не знаю, как это сделать.
Настя проводит большими пальцами по моему лицу.
– Милая, я должна, иначе останутся следы.
Просто мне кажется, это единственное, что удерживает меня целостной.
– Я знаю, – говорит она.
Боже мой. Я сказала это вслух.
– Ш-ш-ш, иди ко мне, – она разворачивает меня, как подарок, бережно поглаживая следы от шнура, поднимает меня, как пушинку, словно у меня нет костей и мышц – только кожа, кровь и похоть – и несет в спальню.
– Сюда? – указывая на дверь в конце коридора, спрашивает она.
Я киваю, и она заходит, одной рукой снимает покрывало и кладет меня на кровать. Я пугаюсь, что она сейчас уйдет, но она остается. Ложится позади меня, прижимаясь ближе, успокаивающе проводит рукой по бедру, через живот вверх к груди, мягко очерчивает ее своей рукой и целует в шею.
– Скажи, что с тобой все в порядке, – хрипло просит она. – Что я не сделала тебе больно.
– Я в порядке, – я делаю глубокий вдох и срывающимся на выдохе голосом говорю: – Только не уходи.
– Я и не думала, да я и не смогу. Я… Это и для меня было так же интенсивно. Я… Ладно, забудь.
***
Обычно я сплю очень чутко, но сегодня даже не просыпалась среди ночи. Ни попить, ни в туалет, ни даже чтобы перевернуться и завернуться в прохладные простыни. Когда я открываю глаза, солнце уже высоко, а мы с Настей лежим в той же позе, в какой и заснули.
Я пообещала себе кучу вещей: новые туфли, мороженное на завтрак обед и ужин и послеобеденный заплыв, только бы иметь сейчас силы встать с кровати, а не перевернуть её на спину и не трахнуть, чтобы еще раз увидеть тот взгляд, каким она вчера смотрела на меня.
Я встаю с постели, потому что ужасаюсь, ведь первое, о чем я должна была подумать – это мама, которую я должна отвезти на консультацию после обеда, и то, как она спала прошлой ночью. Ведь так на самом деле должно быть. Пусть не всегда, но, боже мой, как минимум последние пару недель, когда моя семья – смысл моей жизни, моя вселенная – нуждается во мне.
Я варю кофе, когда на кухню входит Настя в одном нижнем белье, которое она нашла на полу в гостиной. Я даже не заглядывала туда, так как знаю, что увижу небрежно валяющийся на ковре шнур.
Она потирает глаза, подходит ко мне и целует в шею. Из-за того, что я стараюсь не реагировать и немного напрягаюсь, я слышу её смешок у самой шеи.
– Мне тоже немного не по себе после вчерашнего, – заверяет меня она.
– Да я не то чтобы… – начинаю объяснять я. Она немного отклоняется и смотрит на меня, её взгляд невозможно прочесть, пока она слушает. – Мне просто нужно было отвлечься, но мне совершенно не нужна еще одна одержимость.
Молодец, Полина, прямо в лоб.
Но она уже понимающе кивает. И выглядит чуть более спокойной.
– Я уважаю это, – говорит она, убирая руки с моих бедер, и отходит. Именно это мне сейчас и нужно, но внутри… как-то не по себе. Настя добавляет: – Между прочим, мы с тобой в одной лодке. И прошлой ночью ты перестала быть просто легким трахом.
Я наливаю нам кофе, улыбаюсь и делаю глоток. Обманывая нас обеих, я продолжаю:
– У нас нет проблем, и мы может запросто вернуться к нашим пост-супружеским уже привычным отношениям.
Она приподнимает брови.
– Точно.
========== Настя ==========
Если у меня и были сомнения, что магазин Леры будет успешным, и толпа народу в день открытия – это просто случайность, то в пятницу днем все они рассеялись.
Оказывается, в Сан-Диего куча ботанов.
Мое появление озвучивает маленький колокольчик над дверью, и я просто замираю с широко раскрытыми от удивления глазами, увидев огромную толпу в этом маленьком пространстве. И самое странное, тут не только дети или придурки-хипстеры, как Лера, но и взрослые, и мамочки-домохозяйки, в общем, люди всех возрастов.
– Ого.
– И не говори, – я оборачиваюсь на голос стоящей справа от меня Оли. Она откидывает свои блондинистые волосы с лица и тянется к ножу, которым открывала кучу коробок за спиной. – Я-то думала, буду работать в магазине комиксов, зависать тут целый день, читать потихоньку, иногда покуривая в подсобке, – она качает головой, пока я наблюдаю, как она все аккуратно выкладывает из коробки и приступает к следующей. – Но это место? Блин, да тут постоянно куча народу.
– Да, я заметила, – пораженно отвечаю я. – Что, совсем мало времени на изучение материала, да?
– Что? – спрашивает она и снова качает головой. – Я не читаю комиксы. Тебе покажется странным, но они как-то пугают меня.
Я смотрю на её блондинистые волосы, вечно обкуренные глаза и белую футболку, явно постиранную с чем-то цветным. Эта девушка сама проколола себе клитор. И почему я удивляюсь, что комиксы её немного беспокоят.
– Что, совсем не читаешь?
– Читаю, но в основном фантастику, – признается она. – Или биографии, могу философию, если есть свободное время. Путеводители, ну и немного романтики, – добавляет она.
Я замечаю на столе книгу в мягком переплете, и мои брови просто взлетают вверх от изумления. Я точно уверена, что это не Леры.
– Уолли Лэмб? – спрашиваю я. – Это твоя?
Оля смеется.
– Ага, лучшее, что я когда-либо читала о самопознании и прощении. О поиске себя.
Ничего себе.
– Я… Ого.
Оля пожимает плечами и достает еще одну стопку комиксов.
– К тому же я состою в книжном клубе Опры, сама знаешь: если Опра говорит…
– Понятно, – перебиваю я. – Ты не знаешь, где Лера?
– В последний раз я видела её где-то в подсобке. Хочешь, пойду поищу?
– Нет-нет, я сама, – я оглядываюсь, пытаясь решить, сказать ли Лере, что я здесь, или встретиться с ней позже. Сейчас мне хорошо бы вернуться домой и как следует подумать, ну или хотя бы позвонить братьям. Большинство повреждений уже должно быть исправлено, но у меня было плохое предчувствие, что наши проблемы не закончатся, как только они снимут панель и более детально заглянут в лодку.
