Искушай меня в сумерках (новый перевод) (ЛП) - Клейпас Лиза
– Я хочу домой, Лео, – печальным голосом сказала она.
– Конечно, моя хорошая. Но сейчас нельзя.
Девушка моргнула. – Почему нет?
– Да, почему нельзя? – едко поинтересовалась Кэтрин Маркс, присаживаясь на соседний стул.
Лео бросил на компаньонку хмурый взгляд и снова повернулся к Поппи.
– Поползли слухи, – напрямик заявил он. – Прошлым вечером я был на балу, который давала жена испанского посла – одно из тех мероприятий, которые посещаешь, только чтобы сказать, что ты там был – и меня столько раз спрашивали о тебе и Бэйнинге, что и не счесть. Похоже, все считают, что ты была влюблена в Бэйнинга, но он отказался от тебя, так как его отец счел тебя неподходящей парой для своего сына.
– Это правда.
– Поппи, это лондонский свет, где правда может сослужить тебе плохую службу. Открыв одну правду, тебе придется вытащить на свет другую, а за ней следующую – все, что ты предпочла бы не выносить на публику.
Это замечание вызвало искреннюю улыбку на лице Поппи. – Ты пытаешься дать мне совет, Лео?
– Да, и хотя раньше я всегда говорил тебе, что мои советы надо игнорировать, в этот раз тебе лучше прислушаться ко мне. Последнее важное событие сезона – бал леди и лорда Норбери на следующей неделе.
– Мы уже написали, что не сможем принять приглашение, – сообщила Кэтрин, – Поппи не хочет туда идти.
Лео резко спросил.
– Письмо уже отправлено?
– Нет, но...
– Тогда порвите его. Это приказ. – Лео заметил, как напряглась спина компаньонки, и это зрелище доставило ему злорадное удовольствие.
– Но, Лео, – запротестовала Поппи, – я не хочу идти на бал. Все будут смотреть на меня и...
– Разумеется, они будут смотреть, – подтвердил Лео, – как стая стервятников. Именно поэтому ты должна туда пойти. Пойми, если ты этого не сделаешь, тебя замучают сплетнями и насмешками, и ты уже не сможешь вернуться на следующий сезон.
– Меня это не волнует. Я никогда больше не пройду через это снова.
– Ты можешь передумать. И я хочу, чтобы у тебя была возможность выбора. Поэтому ты пойдешь на бал, Поппи. Ты наденешь свое самое красивое платье, и украшения, и покажешь их всем, что тебе совершенно наплевать на Майкла Бэйнинга. Ты будешь танцевать, и смеяться, и высоко держать голову.
– Лео, – простонала Поппи, – Не знаю, смогу ли я.
– Конечно, сможешь. Этого требует твоя гордость.
– Мне нечем гордиться.
– Мне тоже, но ведь меня это не останавливает? – Лео перевел взгляд с протестующего лица Поппи на замкнутое лицо Кэтрин. – Скажите же ей, что я прав, черт возьми! Она должна пойти, не так ли?
Кэтрин колебалась. Ей было неприятно это осознавать, но Лео действительно был прав. Появление улыбающейся, уверенной в себе Поппи на балу поможет заткнуть злые языки. Но все ее инстинкты кричали, что Поппи следует немедленно увезти в Гемпшир, подальше от Гарри Ратледжа.
С другой стороны... Гарри никогда не посещал подобные мероприятия, где отчаявшиеся мамаши всеми силами пытались загнать в ловушку последних неженатых кандидатов в мужья для своих, не пользующихся популярностью дочек. Гарри никогда не опустится до посещения бала Норбери, особенно, если учесть, что его появление там превратит все действо в настоящий цирк.
– Пожалуйста, следите за своим языком, – вымолвила она наконец. – Да, вы правы. Тем не менее, для Поппи это будет очень тяжело. И если она потеряет самообладание на балу – если она даст волю слезам – это вызовет только новый шквал сплетен.
– Я не потеряю самообладание, – сказала Поппи почти спокойным голосом. – Мне кажется, я наплакалась на всю оставшуюся жизнь.
– Хорошая девочка, – нежно произнес Лео. Он посмотрел на обеспокоенное лицо Кэтрин и улыбнулся. – Кажется, мы наконец-то в чем-то сошлись во мнениях, Маркс. Но не беспокойтесь – уверен, это больше не повторится.
Глава 9
(перевод – Milli, бета-ридинг – Москвичка, вычитка – Фройляйн)
Бал Норбери проводился в Белгравии, районе спокойствия и тишины в самом сердце Лондона. Суматоха, шум и плотность движения на Королевском мосту или на Слоан-стрит просто ошеломляли, но стоило пересечь Белгрэйв-сквер, как прохожий оказывался в настоящем оазисе упоительной благопристойности. Это был район внушительных мраморных посольств и величественных белых портиков, важных особняков с высокими напудренными лакеями, решительными дворецкими, и экипажами, перевозящими томных юных леди и их крошечных раскормленных собачек
Окружающие районы не представляли большого интереса для тех счастливчиков, которые проживали в Белгравии. Беседы здесь по большей части велись о местных делах – о том, кто приобрел заслуживающий внимания особняк, или какая из соседних улиц нуждается в восстановлении, или что происходит по соседству.
К ужасу Поппи Кэм и Амелия согласились с оценкой ситуации, которую дал Лео. Демонстрация гордости и беззаботности просто необходима, если Поппи желает противостоять сплетням, возникшим из-за отказа Майкла Бэйнинга.
– У gadje хорошая память на такие вещи, – заметил Кэм сардонически. – Бог знает, почему они придают такое большое внимание мелочам, которые не имеют ни малейшего значения. Но, тем не менее, это так.
– Это всего лишь один вечер, – говорила Амелия Поппи с беспокойством. – Думаешь, ты сможешь справиться с происходящим, дорогая?
– Да, – безучастно согласилась Поппи. – Если вы будете рядом, то смогу.
Однако, когда она поднималась по парадной лестнице особняка, волна страха и неуверенности захлестнула ее. Поппи выпила бокал вина для храбрости, но вино обожгло внутренности, словно кислота, а корсет показался затянутым чересчур туго. На ней было платье из присборенного белого атласа и бледно-голубого тюля. Талию стягивал пояс из атласных лент, глубокий вырез на груди присобран и оторочен изысканными волнами того же голубого тюля. Причесав волосы сестры и уложив их локонами, Амелия продела тонкую голубую ленту сквозь них.
Лео прибыл, как и обещал, чтобы сопровождать семью на бал. Он протянул свою руку Поппи и повел ее вверх по лестнице, в то время как остальные члены семьи следовали все вместе – en masse (фр.). Они вошли в душный дом, который был заполнен цветами, музыкой и шумом сотен голосов. Двери были сняты с петель, чтобы гости могли свободно перемещаться из бального зала в буфет и комнаты, в которых собирались для игры в карты.
Хатауэи ждали в вестибюле в очереди приглашенных гостей.
– Посмотрите, они все так вежливы и благородны, – сказал Лео, осматривая толпу, – я не смогу остаться надолго, кто-нибудь может повлиять меня.
– Но ты же обещал, что останешься хотя бы до окончания первого тура, – напомнила ему Поппи.
Ее брат вздохнул:
– Ради тебя придется, но я презираю такие мероприятия.
– Как и я, – мисс Маркс удивила всех, произнеся слова мрачным тоном и окидывая собравшихся гостей таким взглядом, словно это была вражеская армия.
– Мой Бог. Хоть в чем-то мы сошлись, – Лео послал компаньонке полунасмешливый-полусмущенный взгляд. – Нам нужно прекратить делать это, Маркс. Мой желудок начинает выворачивать.
– Пожалуйста, не смейте произносить это слово! – рявкнула она.
– Желудок? Почему же?
– Невежливо упоминать части своего тела, – она бросила на его рослую фигуру презрительный взгляд. – К тому же, уверяю вас, это никого не интересует.
– Вы думаете, нет? Я скажу, чтобы вы знали, Маркс, что множество женщин высказывались относительно моего...
– Рэмси, – прервал его Роан, посылая предупредительный взгляд.
Миновав вестибюль, Хатауэи разошлись в разные стороны. Лео и Кэм прошли к игорным столам, в то время как женщины направились к столам с закусками. Амелией немедленно завладела небольшая группка щебечущих матрон.
– Я не могу есть, – проговорила Поппи, с отвращением осматривая столы с холодными закусками, говяжьими окороками и салатами с омарами.
– А я проголодалась, – сказала Беатрис извиняющимся тоном. – Не возражаешь, если я что-нибудь возьму?
