Татьяна Розина - Кама с утрА. Картинки к Фрейду
— Эх, Кама, бедная Кама… особенно с утрА…
Кама — прозвище со времён школы. Производное от фамилии Каманина. Нормальная фамилия, нормальная кличка. Кто-то, не помню кто, когда-то давно сократил мою фамилию до этого короткого слова. Так делали все. Зайченко стала Зайкой, Шурафетдинова звали Шуркой, забыв его настоящее имя Борис, ну, а я вот стала Камой. С тех пор утекло много всего прочего, с одноклассниками я давно не общаюсь, и мало кто в моём сегодняшнем окружении знает, что я — Кама. Как впрочем, мало кто знает, кто я вообще…
Я и сама иногда забываю, кто я. Стараюсь забыть. Но прошлое выползает из под самых дальних залежей подсознания, и чёрными кляксами проявляется в моих снах. Воспоминания не спрашивают меня хочу ли я их помнить и видеть. Пережитое когда-то является ко мне сегодняшней в сновидениях принудительным порядком. Сны снятся по собственному сценарию. Рисуются в голове, задурманенной ночным морфием, независимо от твоих желаний. Ты гонишь неприятные воспоминания, пытаешься не думать об этом днём, но ночными кошмарами они пробираются в мозг и копошатся, разрывая голову нестерпимой болью.
Многое из памяти я вычеркнула толстым фломастером так густо, что невозможно угадать даже часть картинки. Стёрла как ненужные файлы из памяти компьютера. Но Камой я люблю себя называть. В этом есть что-то по-детски трогательное. Особенно хорошо это имя успокаивает, когда становится жаль себя, а пожаловаться некому. Мне ведь совсем некому жаловаться. Некому…
— Кама, бедная, Кама, — говорю я сама себе, и становлюсь ещё более беззащитной, более несчастной.
2.В то утро было всё, как всегда…
Тишину резанул судорожный звонок будильника. Круглый, допотопный металлический монстр, неизвестно откуда взявшийся в нашей современной квартире, буравил сонные мозги.
Максим спал как убитый, то ли на самом деле не слыша трезвона, то ли делая вид, что не слышит. Я же слышала трель даже из своей спальни. Мы давно спали с Максом в разных комнатах.
Я встала и прямо в ночной рубашке зашла к нему. Лёжа на боку, натянув одеяло на голову, он сопел, не шелохнувшись. Будильник бился в истерике, дрыгаясь в конвульсиях всем своим пышнотелым корпусом, словно в бешенстве, что на него не обращают внимания.
Хлопнув по железному колпачку ладошкой, я вырубила трель, и, тронув мужа за плечо, пробурчала:
— Вставай, не слышишь? Труба зовёт…
Максим непонятливо захлопал глазами, как слон ушами в минуту смертельной опасности. Наклонившись к его лицу, я почувствовала неприятный запах изо рта.
— Да, нет, это не слон… это Змей Горыныч! И что только пил вчера? — подумала про себя, а вслух сказала, — вставай, чёрт возьми… как ребёнок, в самом деле. Каждый день одно и то же.
С трудом разлепив веки, Максим посмотрел на меня. В глазах мелькнуло лёгкое понимание, хотя взор ещё туманился предутренними видениями. Продолжая хрипеть и скрипеть, он оставался лежать, не пытаясь приподняться. Блаженное выражение лица, полусонный взор в никуда и своеобразные стоны, а также лёгкое шевеление под одеялом в районе паха, навели на мысль:
— Дотрахивает не дотраханную во сне очередную тёлку, — не зло подумала я.
Максим потянулся. Потом резко сунул руку под одеяло и яростно стал чесать низ живота.
— Как бы ни принёс в дом заразу, — пронеслось в голове. — От этого любителя секса всего можно ожидать.
Вернувшись к себе, я накинула на голое тело любимый шёлковый халатик цвета бирюзы, шедший к моим глазам, уселась на пуфик перед зеркалом и занялась утренним макияжем — всматриваясь в отражение, заработала пальцами, размазывая крем по белой коже.
— Вечером в постель не загонишь… а утром валяется, не добудишься, — с раздражением думала я, продолжая кончиками пальцев утрамбовывать влажную массу на висках.
В глубине души я понимала, что злюсь напрасно. Злюсь просто так. Потому что ночью опять пришлось видеть то, о чём вспоминать не хотелось. На самом деле Максим не страдал безответственностью и, хотя подъёмы по утрам давались ему с трудом из-за его «совиной» натуры, обычно поднимался без подталкивания с моей стороны. Повода, ругаться на нежелающего вставать с кровати супруга, не было. Но была причина…
Последнее время наши отношения в конец испортились. Мы заводились с полуоборота буквально на пустом месте. Если когда-то для скандала требовались веские основания, то теперь мы могли разораться из-за сущей ерунды. Я прекрасно знала, что Максим встанет и пойдёт на работу, а уж если у него по плану важная деловая встреча или совещание, то поскачет, как миленький. Выпьет кофе, возьмёт папку с документами и в момент включится в рабочий ритм. Макс умеет врубаться «на автомате», одним щелчком переключаясь с состояния «сон» в состояние «работать». Иначе, видимо, он не стал бы таким успешным.
Тем не менее, я злилась и выходила из себя. Стоило Максиму сказать что-нибудь не то, посмотреть на меня не так или просто напросто промолчать… в любом случае, каждую секунду из искры могло возгореться пламя — из неверного слова, недоброжелательного взгляда или молчания мог возникнуть скандал. Про себя я нередко называла нашу квартиру «горячей точкой».
— Настоящая семья. Всё как положено. Холод, граничащий с ненавистью. Никакого секса, одни телодвижения раз в год по обещанию, — продолжала размышлять я, с остервенением втирая крем в свои несчастные щёки, — всё, к чему стремилась: муж, ребёнок, дом… что ещё? Господи… всё прекрасно, господа присяжные…
Я снова взглянула в зеркало и снова пожалела себя.
— Кама, бедная Кама… а ведь думала, что буду счастлива, выйдя замуж за Максима. Кто знал, что всё закончится так плачевно…
3.Молодые девушки мечтают выйти замуж — строят планы, в роли женихов воображая «принцев» и всенепременно на белом коне. И что удивительно, принцы находятся. Однако стоит сходить в ЗАГС, всё переворачивается с ног на голову — прекрасные принцы быстро превращаются в чудовищ. Улыбки женихов, светлые и радостные, после регистрации в госучреждении деформируются и становятся саркастическими, в лучшем случае, и пренебрежительными, в худшем. А то и откровенно издевательскими.
Бывший жених, ещё вчера смотревший на вас влюблёнными глазами, став мужем, тут же начинает коситься и выискивать к чему бы придраться. До свадьбы вами были довольны и восторгались даже мелкими шалостями — «ах, детка, ты опоздала на час…. Понимаю, надо было договорить с подругой… ничего страшного, я подождал, главное — ты пришла, радость моя». А после свадьбы даже ваши достоинства начинают раздражать и бесить новоиспечённого супруга — «Ты что, не могла вчера погладить рубашку? Долго не засыпала дочка? Ты устала? Чем ты весь день занималась? Наверное, опять трепалась с подругами…» Скажете не так?
