Похищение его пары (ЛП) - Джемисон Бекка
Воздух наполнился тихими стонами, но будь Ханна проклята, если поймет, кто их издает. Это безумие.
Шли минуты. Ее мозг был полностью одурманен. Девушка сосредоточилась на самом возбуждающем, сильном поцелуе в своей жизни. Джеймс лизал и исследовал языком каждый дюйм, до которого мог дотянуться, и Ханна не смогла удержаться, чтобы не последовать его примеру.
На вкус он был как мята. Похитители всегда таковы на вкус?
Когда Джеймс опустил руку вниз по шее Ханны и коснулся V-образного выреза ее ночной рубашки чуть выше груди, она дернулась.
— Прекрати… — она ненавидела себя за то, что ее голос звучал так требовательно, возбужденно. Бессмысленно. Ее слова не имели силы.
— Ханна, я… — он оторвался от ее губ всего на сантиметр и прижался лбом к ее лбу, хватая ртом воздух. — Боже. Твой отец убьет меня.
— Мой покойный отец? — она не могла отдышаться. — Откуда ты знаешь мое имя?
Джеймс усмехнулся. Первый настоящий звук, исходящий от него, не был основан на похоти или стрессе.
— Если бы ты только выслушала меня. Я знаю твоего отца. Черт, я работаю на него.
— Это невозможно.
Она не могла в это поверить. Это было нелепо.
— Мой отец умер, когда я была маленькой.
Даже когда слова полились из нее, девушка знала, что это неправда. Мотив и рассуждения могут быть ошибочными, но не было сомнений, что она должна быть здесь, прямо сейчас, с этим… с Джеймсом. Даже его имя звучало знакомо.
— Ханна, скоро я тебе все докажу. Пожалуйста, — он оглядел комнату. — Нам нужно идти.
Она снова покачала головой.
— Нет. Я не могу никуда с тобой пойти.
— В данный момент ты не можешь. Конечно, ты понимаешь это.
— О чем ты говоришь? Слезь с меня.
— Ханна, ты моя. Ты… — он замолчал на полуслове. — Ты понятия не имеешь, кто ты, не так ли?
Джеймс отстранился и пристально посмотрел ей в глаза.
«Какого черта он говорит?»
Он только что сказал: «Ты моя»? Он сошел с ума?
«Кто так говорит?»
Его взгляд завораживал. Казалось, он проникает в ее душу.
Джеймс сел, двигая за собой тело Ханны.
Она обнаружила, что лежит у него на коленях, отодвинув одеяло, и тонкая ночная рубашка едва прикрывает ее. На самом деле, ее ноги были голыми, шелковистая ткань поднялась до талии во сне. Ее голая ягодица прижалась к его обтянутому джинсами бедру. Почему прошлой ночью она легла спать в стрингах?
Ханна изо всех сил старалась быть более скромной, прижимаясь к твердому телу Джеймса, но его хватка была сильной. Ее смущение из-за того, что она была раздета, почти пересилило желание обладать этим мужчиной.
— Отпусти меня, — взмолилась она.
Джеймс ничего не сказал. Он оттолкнул Ханну на несколько дюймов от своего тела, не ослабляя хватки, просто добавляя немного пространства между ними. Его голова медленно опустилась вниз, а затем снова поднялась, как будто он обладал какой-то безумной способностью видеть девушку в темноте. Свет был слишком тусклым. У нее осталось лишь смутное представление о том, как выглядит Джеймс.
Тем не менее, Ханна чувствовала себя незащищенной. Она должна была чувствовать себя оскорбленной. У него перехватило дыхание, и она была так потрясена, что просто замерла, пока он ласкал ее кончиками пальцев.
Джеймс начал с ее шеи, провел пальцами вниз по ключице и по холмикам груди, прежде чем скользнуть к соску.
Ханна вздрогнула, реакция заставила ее схватить его за предплечье, останавливая мужчину. Казалось, он действительно мог видеть сквозь тонкую ткань ее ночнушки. Девушка знала, что при свете он мог бы видеть достаточно много, но в темноте он никак не мог разглядеть ее хорошо. Хотя почему-то она начала сомневаться в этой теории.
— Джеймс, прекрати.
— Ничего не могу с собой поделать. Ты такая красивая. Идеальная, — он замолчал. — Ты всегда спишь в этих… штуках?
Он потрогал ткань над ее грудью, на мгновение оттянув ту от ноющего соска, чтобы тот немного передохнул от прикосновения шелка, который вдруг показался девушке слишком грубым и тяжелым.
— Это не твое дело.
— Ты… кого-то ждала?
Мужчина зарычал, сердито нахмурил брови. Если бы она не знала его лучше, то подумала бы, что слышит ревность в его низком голосе.
— Опять же, не твое дело, что я надеваю в постель и с кем сплю.
Ханна тщетно пыталась слезть с его колен, все сильнее ощущая влагу между ног. Ее стринги мало что могли сделать, чтобы удержать влагу или запах.
«Другие не могут слышать запахи, как ты. Ты в безопасности».
— Нам пора идти. Тебе, наверное, стоит… одеться получше, как бы мне ни нравилась эта ночнушка.
Ханна услышала улыбку в его голосе.
Эта шутка казалась почти нормальной, как будто они знали друг друга долгое время. На самом деле у Ханны было такое же ощущение.
— Я никуда с тобой не пойду.
Ханна встала, и Джеймс, к счастью, позволил ей это. Она попятилась, оттягивая короткую, тонкую ночную рубашку так низко, как только могла, чуть ниже ее задницы.
— Ты должна. Твой отец убьет меня, если я вернусь с пустыми руками, — Джеймс встал и подошел поближе к Ханне, пока она отступала. — Послушай, я знаю, что это очень странно, но давай посмотрим правде в глаза, я намного больше тебя. Так или иначе, ты пойдешь со мной. Не было бы проще, если бы ты смирились с этой идеей?
— Я тебя не знаю.
Так ведь? Но казалось, она действительно знает его.
— Моя мама взбесится. Я не могу поехать с тобой просто потому, что ты так сказал.
— Мы оставим записку. Это важно.
— Я не могу просто так уехать.
Это была лишь малая толика правды. На самом деле, Ханна закончила колледж в прошлом месяце, и она все еще искала идеальную работу, живя за счет трастового фонда, который мать создала для нее, когда она была маленькой. У девушки было мало близких друзей. Единственным человеком, который действительно заметит ее отсутствие, — будет мама. Женщина была бы ничего, если бы не пунктик о телефонных звонках. Если Ханна не ответит на звонок ровно в восемь тридцать, она будет волноваться.
Она всегда волновалась.
Джеймс ничего не сказал.
— И это все? Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на встречу с человеком, которого я считала мертвым шестнадцать лет? Почему я должна тебе верить? Ты говоришь, что моя мать солгала. Вся моя жизнь — ложь, — девичий голос повысился, как и гнев.
Ханна уже прижалась спиной к стене. Джеймс медленно двинулся вперед, позволяя ей отступать. Опершись о холодную, шероховатую поверхность стены, Ханна почувствовала, что ее чувства обострились.
Джеймс небрежно начал подбирать одежду с пола. Джинсы, в которых она была вчера вечером, футболка, даже лифчик. Эти предметы он протянул ей, держа на небольшом расстоянии, за что она была ему благодарна.
— Мне очень жаль. Я знаю, это должно быть странно для тебя. Я не знал, что ты… не знаешь о существовании отца. Я сделаю все возможное, чтобы рассказать тебе обо всем, что мне известно. Обещаю. Но нам действительно нужно идти.
Его тон был серьезным. Он больше ничего не произносил.
Ханна посмотрела на электронные часы рядом с кроватью, радуясь, что у нее достаточно хорошее зрение, чтобы увидеть, что аппарат показывал 3:14, но сожалея, что она держала ночное освещение на самом низком уровне. Обычно она предпочитала спать в полной темноте, не отвлекаясь на зеленое свечение часов, но сегодня ей хотелось, чтобы хоть раз в жизни она могла видеть лучше.
— Не стой просто так. Одевайся, Ханна, — Джеймс стал осматриваться, его голос был ниже и грубее. — Мы уезжаем через минуту, и мне все равно, одета ты или нет. Лично я предпочел бы, чтобы ты осталась такой, какая есть, — усмехнулся он. — Но, полагаю, тебе не стоит выходить за дверь в подобном виде. Хотя, я был удивлен, увидев тебя бродящей по городу прошлой ночью в этом наряде, — Джеймс взмахнул рукой в воздухе, рассматривая груду одежды, все еще зажатую в ее руке. — Эти обтягивающие джинсы и футболка почти ничего не оставляют воображению. Люди могут даже увидеть кружева лифчика через эту футболку. Ты хоть представляешь, сколько мужчин я видел пялящимися на твою задницу, и эти прекрасные груди… неважно. Одевайся.
