Мой испорченный рай (ЛП) - Солсбери Дж. Б.
Не могу поверить, что я наконец-то здесь.
Моя одержимость Гавайями началась, когда мне было двенадцать лет, и я наткнулась на журнал National Geographic 1983 года. Даг и Линдси Портер владели магазином подержанных книг рядом с прачечной моей семьи, и они позволяли мне оставаться там по вечерам, когда мои бабушка и дедушка работали допоздна. Статья была о Камеамеи — короле-воине Гавайских островов.
Воспитанная бабушкой и дедушкой, у которых никогда не было времени или денег на отпуск, я училась путешествовать по миру с помощью фотографий. Переворачивая страницу, я переносилась из Серенгети в джунгли Амазонки, со скалистых берегов Галапагосских островов к водным каналам Венеции. Я мечтала путешествовать по миру и делать такие фотографии, которые вдохновляли бы других так же, как меня вдохновляли фотографии в книжном магазине.
Я поклялась, что когда мне исполнится восемнадцать, я выберусь из Южной Дакоты и поеду во все эти места, чтобы увидеть их воочию.
Тогда я еще не знала, что жизнь распорядиться иначе.
Именно поэтому мой первый полет на самолете состоялся в зрелом двадцатичетырехлетнем возрасте.
Но я сделала это. Наконец-то я здесь.
Без самого важного компонента путешествия.
— А что, если моя сумка так и не найдется? Это же должен быть мой «Монолит»2! — Мой голос повышается по мере того, как беспокойство снова закрадывается в душу.
Выражение лица Куинн становится растерянным.
— Лицо Полукупола, — объясняю я.
Она качает головой.
— Энсел Адамс! — Держу пари, он никому не позволял брать свое оборудование для съемки. Никогда не доверял свою любимую «Корону» в руки стюарда с лицом ангела.
Куинн хрустит конфетой.
— Парень из «Малыш на драйве»?
— Забудь об этом. — Я должна была догадаться, что она не поймет. Куинн — менеджер в магазине «Хот топик»3, поэтому ее знания касаются поп-культуры, металл-групп, манги и темных искусств. — В этой сумке оборудование на восемь тысяч долларов.
Она съеживается.
— Да, я понимаю. Но такие вещи случаются постоянно. Сумки всегда находятся, в конце концов.
— Мне от этого не легче.
— Успокойся, сейчас же. — Она обнимает меня за плечи, и мне хочется пихнуть ее локтем под ребра. — Она найдется.
Я уворачиваюсь от ее руки.
— А если нет?
— Найдется, — подруга растягивает это слово. — Я когда-нибудь ошибалась?
Я резко останавливаюсь.
— Когда сказала мне, что обезболивающие и алкоголь лучше всего действуют вместе.
Она останавливается и поворачивается ко мне лицом, закатывая глаза.
— Я не врач.
— Когда сказала, что ты из королевской семьи.
Она сжимает челюсть.
— Моя двоюродная бабушка работала на королеву Англии!
— Не то же самое.
— Я была под кайфом. Это не считается.
— Ладно, когда поклялась, что твои сны предсказывают будущее, и несколько недель предупреждала меня избегать всего оранжевого.
Подруга хмурится на меня.
— Почему ты ворошишь старое дерьмо?
— Ты сказала…
— Ш-ш-ш! — Она поднимает руку. — Это не имеет значения. Знаешь, почему?
— Потому что ты очень не любишь признавать свою неправоту?
Она хлопает по моей руке тыльной стороной ладони.
— Нет, дурочка. Потому что мы на Гавайях! — Она разворачивается и топает прочь. — Пошли.
Мы наконец-то добираемся до пункта выдачи багажа, и я чуть не падаю на колени от благодарности, когда вижу наши сумки, кружащиеся на конвейерной ленте.
Моя унылая, выцветшая, армейско-зеленого цвета сумка выделяется на фоне трех ярко-розовых чудовищ Куинн, и этот контраст прекрасно иллюстрирует разницу между нами. Ее ярко-розовые волосы против моих тусклых каштановых, ее яркие татуировки, покрывающие обе руки и половину спины, против моей бледно-оливковой кожи. Ее одежда подчеркивает фигуру, в то время как мешковатые штаны и безразмерная футболка ничуть мне не льстят.
Беру свой багаж с конвейерной ленты и помогаю Куинн взять ее. Возможно, мне следовало бы упаковать вещи более тщательно для нашего трехнедельного пребывания, но я больше беспокоилась о том, чтобы не забыть какое-нибудь оборудование, чем о том, чтобы упаковать достаточно одежды. Вселенная сыграла со мной злую шутку.
— Сколько нам еще идти, чтобы поймать такси? — Куинн надула щеки, раскрасневшись от усталости после того, как протащила свои сумки несколько ярдов.
Перекинув ремень своей сумки по диагонали через тело, я хватаю две ее сумки поменьше.
— Пойдем, принцесса.
Это уже третий аэропорт, в котором я сегодня побывала, и хотя внешне он ничем не отличается от других, в воздухе витает напряжение, которое напоминает, что мы далеко от дома. Высокие пальмы обдуваются ветерком, а вся растительность, которую я вижу, ярко-зеленая.
К счастью, стоянка такси находится недалеко. Мы складываем наши сумки и ждем своей очереди на поездку. Нос Куинн находится в нескольких сантиметрах от экрана ее телефона, и на лице знакомая ухмылка.
— Я думала, вы расстались?
Подруга пожимает одним плечом, в то время как ее большие пальцы быстро работают по экрану.
— Да, расстались. Но он только что прислал мне фото члена и сказал, чтобы я не забывала о нем.
— Очаровательно.
Куинн и ее парень Пит вместе еще со школы. Они расстаются каждые несколько месяцев только для того, чтобы заставить друг друга ревновать настолько, чтобы снова сойтись. Она говорит, что это сохраняет свежесть их отношений. Ее личная жизнь похожа на альбом Тейлор Свифт.
Моя личная жизнь больше похожа на «Бургер Кинг». Я выбираю легкие, удобные, необременительные отношения, от которых меня немного тошнит. Дело в том, что у меня не так много времени и энергии, чтобы вкладывать их в другого человека. И я не могу заставить себя приложить усилия в отношениях, которые в конечном итоге оставлю позади.
Куинн тяжело вздыхает.
— Как бы сильно ни заботилась о Пите, я планирую влюбиться в сексуального спасателя, пока мы здесь.
Хорошо, тогда он сможет занять ее, пока я работаю. Если я получу свою… нет, когда я получу свою камеру обратно.
Моя кровь все еще бурлит, и я готовлюсь разразиться тирадой, полной проклятий, об ответственности авиакомпании, когда таксист машет нам в сторону потрепанного лимонно-зеленого такси.
— Алоха. — Водитель, лысеющий мужчина средних лет с широкой улыбкой и добрыми темными глазами, грузит наш багаж, как будто тот ничего не весит. — Добро пожаловать на Гавайи. — Он произносит «Ха-ваи-и» с акцентом, который говорит мне, что он местный, а не переехавший.
Меня охватывает трепет. Всю свою жизнь я не имела выхода к морю, и вот теперь я здесь, на самой изолированной группе островов в мире, сталкиваюсь с совершенно другими людьми и культурой. Желая запечатлеть этот момент, я тянусь к пупку, где обычно висит фотоаппарат, но мои пальцы ничего не находят.
Черт.
Я следую за Куинн в замызганный бежевый салон такси, который пахнет «Виндексом»4 и тем, чем, по моим представлениям, пахнет океанский бриз. Я никогда не видела океан, не чувствовала песок между пальцами ног или соленую воду на своей коже. От предвкушения у меня голова идет кругом.
— «Серф Сyприм» в Вайкики, — говорю я нашему водителю, когда он спрашивает.
— Понял, — говорит он, сжимая рот в неодобрении.
Ладно, это дерьмовая дыра, я поняла.
Мы с Куинн проводим всю поездку, прижавшись лицом к окнам, как взволнованные собаки. И указываем на каждую интересную мелочь.
— Посмотри на эту гору!
— Там суши-бар!
— Разве «Парк Юрского периода» снимали не здесь?
— У них есть «Костко»5.
— Больница! — Указывает Куинн. — Полезно знать на всякий случай.
Наш водитель, наверное, думает, что мы похожи на туристов-идиотов, и… сюрприз! Мы и есть туристы-идиоты. Он молчит, пока мы продолжаем болтать на заднем сиденье обо всем, что видим, лишь время от времени покачивая головой с усмешкой.
Мы ловим несколько проблесков океана, и мое предвкушение нарастает. В конце концов, в поле зрения появляется длинный участок пляжа, и у меня в горле поднимается визг. Настоящий визг. А я никогда не визжу.
